Вообще-то понятия «фюрер» и «фюрерство» (fuehrerprinzip) применялись в Bayer еще в начале века [67]. В концерне I.G. Farben будет трудится обладатель диплома по химии и философии Вернер Дайтц (Werner Daitz), с 1912 по 1922 годы он был руководителем компании Harburger Chemische Werke Schon & Co AG, владельцем собственной экспортной фирмы Firma Daitz & Co и, что самое примечательное, представлял интересы экспортно-финансовых структур Hamburg-Amerika Linie (HAL) Аверелла Гарримана и Bankhaus M.M. Warburg, принадлежность которого следует из названия. В своих идеологических конструкциях он «международному социализму» противопоставлял «национальный социализм», при котором в экономической сфере частные предприятия или капитал уже не будут ограничиваться [68]. Также он ввел понятие «народный суверенитет», преобладающий над государственным, но при этом и «народ и государство, не обладают неограниченным суверенитетом, они должны интегрироваться в более широкий суверенитет семьи народов» [50]. Нетрудно заметить как потребность в экономическом пространстве для концерна I.G. Farben начинает подаваться как потребность в «жизненном пространстве» самого немецкого народа.
«Когда объявленный фюрером принцип жизненного пространства как высшей и неотъемлемой ценности будет принят всей европейской семьей наций и найдет выражение в новой концепции права и законодательства, государства смогут отказаться от большего количества суверенных прав, так гражданские войны европейской семьи для защиты жизненного пространства перестанут быть необходимыми и законными, что обеспечит основу для разоружения в границах Европы, хотя естественно все европейское жизненное пространство будет защищаться против внешних атак». [69]
Далее в его трудах была развита «теория биополитики» народов-планет, обладающих биологической гравитацией под действием которой народности объединяются в семью народов, которые делятся на активные народы движения и статичные, нуждающиеся в том, чтобы их двигали. Народ с наибольшим весом составляет ядро системы, отцом европейских народов считалась Германия, в орбите которой вращалась Европа. Вместе с соратником Г. Хунке они ввели в научный оборот термин «политическая экономика», которая виделась последнему так: «В семье порядок диктует отец, в народе — вождь, а в мире — сильнейший… Национал-социалистическая немецкая экономика, как политически руководимая экономика, подобно солнцу, вошла в жизнь европейских народов и будет ими управлять в их планетном движении» [50].
«Если мы хотим руководить экономикой Европы, что является абсолютно необходимым и произойдет в результате экономического упрочения европейского континента, как ядра белой расы, то мы по понятным причинам не должны открыто заявлять об этом, как о германской великопространственной экономике. Мы всегда должны говорить только о Европе, поскольку германское руководство является само собой разумеющимся вследствие политического, экономического, культурного, технического влияния Германии и ее географического положения».
С 1929 года Вернер Дайтц регулярно присутствует на экономических заседаниях, проводимых нацистской партией, с 1931 года становиться ее членом и экспертом по вопросам экономической политики [68]. С апреля 1933 года Дайтц, как доверенное лицо рейхсляйтера Розенберга, возглавлял отдел внешней торговли, а после 1936 г. — отдел по решению специальных задач внешнеполитического бюро NSDAP. Фактически, именно он стал отцом-теоретиком Европейского Союза, введя в 1944 году понятие «евросоциализм» [70]. Осенью 1942 г. в МИД началась проработка плана, а затем Риббентроп направил Гитлеру несколько меморандумов с настоятельным предложением провозгласить Европейскую конфедерацию, как только Германия добьется крупного успеха в войне с СССР [50].
В мае 1940 года уже как член имперского руководства NSDAP и президент «Общества европейского экономического планирования» Вернер Дайтц составит меморандум «О создании государственного комиссариата для большого экономического района»: «Новообразования европейского континента, этого вечного ядерного района белой расы, находят здесь выражение своего экономического укрепления и независимости. Европейский экономический район под немецким руководством должен своими целями охватить некоторые народы континента от Гибралтара вплоть до Урала, и от Нордкапа вплоть до острова Кипр, с их естественными колониальными намерениями — в пространство Сибири и через Средиземное море вплоть до Африки» [71].
Нужно упомянуть об еще одной связи Гитлера и Фарминдустрии, к которой причастен личный фотограф Гитлера Генрих Гофман, ставший благодаря должности миллионером [51]. Фотографическое ателье находилось по соседству со штабом NSDAP, а Ева Браун была его работницей. Гесс познакомил Гофмана с доктором Мореллем, а тот свел с ним Гитлера. Игорь Бунич в книге «Лабиринты безумия» называет обоих: и Гофмана, и Морелля «темными личностями». В качестве примера нужно рассказать о том, что Морель убедил Гитлера, что это он изобрел пенициллин, но английская разведка похитила его изобретение, и оно оказалось присвоенным англичанином Флемингом. Фюрер выдал Мореллю 100 тысяч марок на завершение его разработок — сумму по тем временам весьма солидную. Через некоторое время Морель представил свой «пенициллин». Один из отстраненных от наблюдения за фюрером врачей, обуреваемый местью, произвел химический анализ этого снадобья, но оно оказалось обычным тростниковым сахаром.
И на самом деле, о докторе Морелле известно немного, он родился в Гессене, в тот же год, что и Гитлер. Альберт Шпеер в своих мемуарах вспоминает, что Теодор Морелль был учеником русского ученого Ильи Мечникова. Доктор Морель появился около фюрера в 1935 году и не расставался с ним до самого конца. Ни одному человеку Гитлер не доверял так, как ему, и загородный дом Морелля был единственным, куда Гитлер без охраны захаживал «попить чаю». Секрет этого «попить чаю» заключался в том, что еще в 1941 году у Гитлера обнаруживаются отеки на икрах, вызванные проблемами с сердечнососудистой системой. Для решения этой медицинской проблемы именно Морелль делает первый шаг к сильнодействующим препаратам. Вернер Мазер, подробно изучил их состав. Всего с 1936 по 1945 год набралось более 30 наименований, и он нашел подтверждение тому, что Морелль действительно изготавливал по собственному рецепту из первитина и корамина так называемые «золотые таблетки», которыми потчевал фюрера. Стимуляторы оказывали серьезное воздействие на психику Гитлера. В своей статье «Адольф Гитлер накануне и после смерти» специалист Центрального архива ФСБ России Александр Калганов последний период жизни фюрера описывает так: «От последствий нервного потрясения Гитлера лечил профессор Теодор Морелль, который описывался современниками как шарлатан, совершенно далекий от каких-либо научных представлений о медицине. Он активно потчевал фюрера знахарскими средствами и лекарствами собственного изобретения, составленными на основе стрихнина, гормонов, белладонны, морфия и других наркотических веществ. Секрет успеха и непререкаемого авторитета Мореля объяснялся быстрым эффектом его снадобий, приняв которые, Гитлер сразу чувствовал огромный прилив сил. В течение 1944–1945 годов ему ежедневно делали инъекции мореллевских «чудо-препаратов». В результате все свидетели последних дней Гитлера отмечали его опухшее лицо, седину, сгорбленность, дрожание рук и ног, хриплый, прерывающийся голос и тусклые глаза». Министр пропаганды, шеф-идеолог Третьего рейха Йозеф Геббельс сидел на морфии, поскольку считал, что болен решительно всем. 13 апреля 1943 года Геббельс пишет в своем дневнике об «ужаснейших коликах в почках» и «варварских болях», «которые удается снять только профессору Мореллю, который сделал мне укол морфия». Обратив внимание на возбужденные реакции фюрера на «чудодейственные» инъекции доктора Морелля, первым его «спалил» Герман Геринг, так как и сам подсел на морфий после ранения во время Пивного путча. В результате наркозависимости Геринг в 1925 году ложится в клинику, но все завершается лишь серией попыток покончить с собой [15][72][73][74][75].