Еще более сложный вопрос — потери. Так сам Александр I в письме к австрийскому императору летом 1813 г., упоминая об огромных лишениях, понесенных Россией в 1812 г., писал без всякой конкретизации: «провидение пожелало, чтобы 300 тыс. человек пали жертвой во искупление беспримерного нашествия»^{274}. Да и российский император эту цифру, по-видимому, назвал приблизительно, на глазок. Военное министерство, насколько нам известно, никогда не подсчитывало потери в период наполеоновских войн, а собирало в лучшем случае лишь данные о недокомплекте войск. Да и подавляющие часть авторов, не имея возможности найти достоверные источники часто, даже по отдельным сражениям, вообще предпочитала не писать об обобщающих потерях.

Некоторые суждения на этот счет можно сделать, используя лишь косвенные данные. Население России с конца XVIII в. до 1805 г. увеличивалось в среднем на полмиллиона человек в год. Среди православного населения по приходам велись сведения по рождающимся, умершим и сочетавшимися браком. Сохранились сведения по годам, составленные на основе данных из метрических книг. Приведем лишь сведения, характеризующие разницу между родившимися и умершими^{275}.

1805 г. — 542 068 человек

1806 г. — 500 652

1807 г. — 468 508

1808 г. — 442 478

1809 г. — 472 258

1810 г. — 470 923

1811 г. — 374 767

1812 г. — 291234

1813 г. — -2749

1814 г. — 390 255

1815 г. — 442 209

1816 г. — 661835

Очень интересные данные, хотя они не учитывают армейские потери за этот период. Но они дают наглядное понимание динамики роста населения (не только православного) за эти годы. Правда, не очень понятно, почему в 1813 г. (а не в 1812 г.) население достигло минусовых показателей (—2 749 человек), хотя можно предположить, что новорожденных было мало, а убыль велика. Возможно, что среди других конфессий положение было не столь катастрофическим. По всей вероятности сведения на 1812—1813 гг. не совсем точны, так как правильное ведение метрических книг тогда было редкостью, затруднено и нельзя было своевременно получать известия о смерти многих жителей (особенно в Смоленской, Московской и Калужской губерниях).

С этими данными необходимо сравнить сведения о рекрутских наборах. В начале XIX в., по исчислениям лучшего в середине XIX в. специалиста по статистике Д.П. Журавского, за тринадцать лет (за период 1802—1815 гг.) в рекруты попало 2 158 594 человека, что составляло примерно третью часть всего мужского населения от 15 до 35 лет^{276}.[172] Этому несколько противоречат цифры, приводимые составителями «Столетия Военного министерства», — по их данным в царствование Александра 1(18 наборов) рекрутами стали 1 933 608 человека^{277}.[173] А.А. Керсновский полагал, что за десять лет «было поставлено не менее 800 000 рекрут, не считая 300 000 ополчения Двенадцатого Года», а все находившиеся на военной службе составляли «4 процента 40-миллионного населения страны»^{278}. По мнению Д. Ливена за время своего правления Александр I «поставил под ружье два миллиона человек»^{279}. В любом случае, все названные исследователями цифры огромны. Как бы ни было, эти люди должны были находиться в войсках или выбыли за этот период из строя: погибли в боевых действиях, дезертировали, умерли от болезней или воинских тягот. Причем, в то время смерть от болезней, лишений или дезертирство в численном отношении всегда превышали боевые потери. Это было характерно не только для России, но и для других государств.

Вероятно, на данные о рождаемости впрямую повлияли длительное отсутствие среди гражданского населения достаточного количества мужчин в самом дееспособном возрасте (в среднем численность армии и флота составляло где-то постоянную величину в 600 тыс. человек). А также само состояние войны, резкое ухудшение условий экономической жизни, да и сама атмосфера нестабильности мало способствовали увеличению рождаемости. По данным только Московской, Калужской, Смоленской, Минской, Могилевской и Витебской губерний после окончания военных действий было сожжено более 430 тысяч человеческих и 230 тысяч скотских трупов^{280}. Почти невозможно и подсчитать гибель людей среди местного населения в результате эпидемий, затронувших губернии, занятые неприятелем в 1812 г. А.А. Корнилов привел свои исчисления, основанные на сличении ревизий 1811 и 1815 гг. По его данным в 1811 г. население мужского пола равнялось 18 740 тысячам душ мужского иола, а в 1815г. — 17 880 тыс. душ мужского пола; то есть за четыре года уменьшилось на 860 тыс. человек (это без учета армии и флота). А при нормальных условиях прирост должен был составить 1 — 1, 25 млн. человек. Отсюда было сделано заключение, что «действительная убыль людей от войны и связанных с нею бедствий и эпидемий была около 2 миллионов душ одного только мужского пола»^{281}.[174] По их данным, население России с 1812 по 1817 гг. сократилось с с 45 до 41 мл. человек, т. е. уменьшилось на 10%. Эти цифры (как и многие другие в этом издании) не выдерживают критики и их нужно признать фантастическими.). Нам представляется эта цифра явно завышенной. Условно говоря, такая цифра была бы возможной, если предположительно не брать в учет демографические последствия войн. Но этого не произошло, так как условия были не «нормальны». Нельзя автоматически прибавлять не родившихся (из-за войны и отсутствия мужчин) к умершим. Кроме того, естественно, что во время войны больше погибло мужчин, женщин — значительно меньше. Тем более, что современный историк статистики В.М. Кабузан привел совершенно иные данные на период 1811 — 1815 гг. Он сделал вывод, что население России не только ни сократилось, но даже и выросло с 42, 7 до 43, 9 млн. человек за этот период^{282}. Уже в советское время Л.С. Каминский и С.А. Новосельский определяли количество выбывших воинов из строя в 1812 году в 200 тыс. человек^{283}. Б. Ц. Урланис, а вслед за ним П.А. Жилин, установили потери русской армии в наполеоновских войнах в 360 тыс., а в Отечественной войне 1812 г. — в 111 тыс. человек^{284}. Историк-эмигрант А.А. Керсновский полагал число погибших в войнах Александра I не менее 800 000 человек, а «одна война с Наполеоном 1812—1814 годов обошлась России в 600 000 жизней»^{285}. На наш взгляд, людские потери России в 1812—1814 гг. можно оценить в приблизительном диапазоне до 1 миллиона человек, но никак не больше. Но и это надо признать слишком огромной цифрой, хотя это все предположительные данные. С достаточной долей достоверности сегодня никто не сможет точно сказать, сколько людей в России сражалось против наполеоновской армии и сколько из них погибло. Этим делом, видимо, займутся лишь будущие поколения историков, если они будут располагать новой и надежной методикой подсчетов. Не лучшим образом дело обстоит и с подсчетами материальных издержек на ведение войны. «Роспись доходов и расходов по государству» дает следующие показатели бюджетных расходов только по военному министерству: на 1812 г. — 153, 6 млн. рублей, на 1813 г. — 152 млн. рублей, на 1814 г. — 154,4 млн. рублей^{286}. Но если взять данные Я.И. Печерина за эти годы, они будут совсем другими. Так, по его мнению, в 1812 г. по военному министерству по росписи расходов было потрачено 153 611 800 рублей, а сверх того — 29 757 400, всего же — 183 369 200 рублей; в 1813 г. по росписи — 130 024 200, сверх — 101 169 500, всего — 231 193 700 рублей; в 1814 г. по росписи 154 391 800, сверх — 90 484 500, а всего 244 876 300 рублей. Всего на военное министерство в 1812—1814 гг. израсходовали 659 429 200 рублей, а на морское ведомство еще 62 195 100 рублей^{287}. Разнобой в цифрах можно увидеть и в работах советских авторов. А.П. Погребинский, вслед за Я.И. Печериным, суммировав военные затраты ведомств, получил итоговую цифру в 722 млн. рублей^{288}. Другой советский исследователь, П.А. Хромов определил военные траты за войны 1812 — 1814 гг. в 900 млн. рублей^{289}. Наш современник А.Г. Бесов, основываясь на итоговых архивных материалах комиссии, осуществлявшей ревизию счетов русской армии за 1812—1816 гг. (просмотрела с 1822 по 1827 гг. более 200 тыс. документов и 3 700 книг полевого интендантского управления), установил расходы по Действующей армии примерно в 495 млн. рублей, кроме сумм израсходованных на Резервную и Польскую армии, Оккупационный корпус во Франции и расчетов за продовольственные реквизиции у населения по квитанциям^{290}. Как мы видим цифры исследователями приводились совсем разные, а объем точных прямых расходов на войну так и не был установлен.