Глава 3

Сырым ноябрьским днем, когда Дортмундер прошел мимо дома в третий раз, открылась парадная дверь, из которой выглянул мужчина с длинными желтыми волосами и окликнул

 – Мистер Дортмундер?

Дортмундер убавил шаг, но не остановился. Он быстро посмотрел через улицу, как будто не видел и не слышал, что сказал этот человек, но почти сразу же после этого остановился и оглянулся.

Дом находился по одной стороне с другими четырехэтажками из коричневого камня на тихой улочке Парка Авеню; дорогой дом в дорогом районе. Здание было довольно большое с десятком поразительно широких бетонных ступенек, ведущих к парадному входу на втором уровне. Цветы, плющ и несколько небольших вечнозеленых кустов в бетонных корзинах размещались по правой стороне лестницы.

Дортмундеру понадобилось двадцать минут на метро, чтобы добраться сюда. И он провел последнюю четверть часа, осматривая дом и обдумывая все моменты. Коттедж выглядел анонимно, помимо очевидных признаков того, что его жители должны иметь деньги. И неважно как долго Дортмундер вглядывался в дом, он все же не мог понять, почему кто–либо живущий там так напрягается, чтобы снять его с крючка тяжкого уголовного преступления, а затем пригласить его для беседы. Он прошелся первый раз по кварталу, чтобы выяснить положение вещей, второй раз – надеясь увидеть задний двор дома, но его не было и третий – он просто прогуливался, чтобы лучше думалось.

А теперь какой-то высокий желтоволосый парень в темно-синем полосатом костюме, белой рубашке и синем галстуке с рисунком стоит, ухмыляясь, и зовет его по имени.

Дортмундер не торопился. Продолжая стоять там, где и прежде, на тротуаре, он изучал парня также внимательно, как и прежде дом. То, что он увидел, не выглядело обнадеживающе. Парню было лет под сорок, сильно загорелый, очень подтянутый и все в нем говорило об обладании большим состоянием; его одежда банкира, его самоуверенная улыбка, особняк в котором он жил. Абсолютно все, за исключение желтых волос длиной до плеч, ниспадающих волнами вокруг его лица некрасиво и небрежно, но очень по–мужски.

Как рыцарь в крестовом походе. Нет, еще лучше, как один из тех викингов налетчиков, которые вели разгульный образ жизни на английском побережье. Викинг-варвар, вот кем он был, плюс ко всему, он мог купить за деньги весь цивилизованный мир.

Он также был готов позволить Дортмундеру рассматривать его вечно. Он стоял, ухмыляясь, изучая Дортмундера в свою очередь, пока последний не произнес

 – Это вы Чонси?

 – Арнольд Чонси – согласился он. Сделав шаг в сторону, он указал на открытую дверь.

 – Может быть, войдете?

Дортмундер пожал плечами, согласно кивнул и начал подниматься по ступеням в дом.

Широкий покрытый ковром коридор виднелся в открытой двери, через которую можно было увидеть изысканные, ручной работы деревянные стулья в комнате с глянцевым полом и высокими окнами. По левой стороне холла находилась лестница с красной дорожкой и перилами из темного дерева ведущая наверх. Белый рассеянный свет, возможно от лампы вверху, освещал все ступеньки. Справа от прихожей виднелись раздвижные двери из темного дерева, одна возле другой, но закрыты. Несколько больших картин в тяжелой оправе висели на бледных стенах над изящными небольшими столиками. Тишина царила во всем доме.

Чонси последовал за Дортмундером внутрь, захлопнул за собой дверь и указал на лестницу, произнеся, «Поднимемся в гостиную». Он имел один из тех странных акцентов, услышав который, американцы думают, что он является англичанином, а англичане уверены, что этот человек из Америки. Дортмундеру показалось, что в голосе мужчины он учуял обман.

Они поднялись в гостиную, которая выглядела как обычная комната, но без телевизора, где Чонси предложил Дортмундеру присесть в удобное покрытое бархатом кресло, спросил, что бы он хотел выпить.

 – Бурбон – ответил Дортмундер.

 – Со льдом.

 – Хорошо – согласился Чонси.

 – Я, пожалуй, выпью с вами.

Бар, укомплектованный небольшим холодильником, находился в дальней стене под широкими и заполненными книгами полками. Пока Чонси наливал, Дортмундер осмотрел оставшуюся часть дома: персидский ковер, столы и стулья под старину, большие декоративные лампы и картины на стенах. Их было несколько, в основном небольшого размера, за исключением одной огромной, шириной в три фута и возможно повешенной слишком низко. На ней была изображены сцена из средневековья. Тощий мужчина с выступающим животом, одетый в разноцветную одежду шута и шапку с колокольчиками, танцевал вдоль дороги, играя на небольшой флейте. Дорога вела в правую сторону, в темноту. За шутом следовала целая толпа людей, все с напряженными лицами и широко открытыми глазами. Они, по-видимому, должны были изображать разнообразие человеческих типов: толстый монах, высокий рыцарь в доспехах, низкая толстая женщина с корзиной и другие.

Чонси поднес напиток Дортмундеру, спросив:

 – Вам нравится та картина?

Дортмундеру не понравилась ни одна из них, он вообще не любил живопись.

 – Конечно – подтвердил он.

 – Это Винбис – произнес Чонси. Он стоял рядом с Дортмундером, задумчиво улыбаясь живописи, пересматривая ее позицию на стене или вообще свое отношение к ней или даже право собственности на нее.

 – Вы слышали о Винбис?

 – Нет – Бурбон был восхитителен, очень хорошей марки. Дортмундер не узнал форму бутылки, когда Чонси наливал.

 – Молодой фламандский мастер – сказал Чонси.

 – Современник Брейгеля, возможно последователь, но никто точно не знает. Это – Глупость ведет людей к гибели – Чонси потягивал виски и усмехался, кивая на картину.

 – Конечно тоже женщина.

 – Конечно – подтвердил Дортмундер.

 – Картина была оценена в четыреста тысяч долларов – произнес Чонси – это так, как человек говорит, что погода была хорошей или то, что он купил пару зимних шин.

Дортмундер посмотрел на профиль Чонси – загорелое лицо, острый нос, длинные желтые волосы – и тогда он снова хмуро посмотрел на картину. Четыреста тысяч долларов? За картину, чтобы прикрыть пятно от воды на стене? Жизнь состояла из таких вещей.

Дортмундер знал, что он никогда не поймет их, и большинство из этих вещей делают людей чокнутыми.

 – Я хочу, чтобы вы украли ее – сказал Чонси.

Дортмундер снова посмотрел вверх.

 – О, да?

Чонси засмеялся и отошел, чтобы присесть в другое кресло. Он поставил свой бокал на круглый столик по правую руку от него. «Я не думаю», произнес он,

 – Стонвилер рассказал вам о чём я его просил.

 – Нет, он не сделал этого.

 – Хорошо; он не должен был.

Чонси снова взглянул на картину о Глупости, потом сказал,

 – Три месяца назад я сказал ему, что мне нужен мошенник. Его глаза искрились. Лицо Дортмундера мрачнело.

 – Я надеюсь, вы не возражаете против этого термина.

Дортмундер пожал плечами.

 – Это относится ко многим людям.

Чонси улыбнулся.

 – Конечно, но я хотел специфического вида мошенника. Профессиональный вор, не молодой, успешный в своей сфере деятельности, но и не богатый, который провел в тюрьме, по крайней мере, один срок и никогда не был осужден за что-либо другое кроме воровства, не за хулиганство, убийство, поджог, похищение людей. Только кража.

Потребовалось три месяца, чтобы найти нужного мне человека. Судя по всему, это вы.

Чонси остановился, возможно, чтобы добавить ситуации драматичности, налил еще бурбона и посмотрел через край бокала на Дортмундера.

Дортмундер также пил виски, наблюдая за Чонси поверх стакана. Некоторое время они изучали друг друга поверх бокалов. У Дортмундера начало двоиться в глазах и Чонси поставил свой стакан на столик. Дортмундер же опустил бокал на свое колено и Чонси, пожав смущенно плечами, произнес,

 – Мне нужны деньги

Дортмундер спросил,

 – Кто владелец картины?

Это удивило Чонси

– Я, конечно.