Очевидно то, что он вновь не направил на нее пистолет, придало женщине уверенности.
– Создай видимость, что сбежала. Бери мало. И не затягивай. У тебя десять минут.
Он подошел к окну и внимательно осмотрел двор. Инга еще немного помедлила, но все же направилась к спальне до того, как он бы решил, что вполне сойдет вытащить ее и так. Основательность. Он хотел, чтобы все выглядело правдоподобно. В итоге ведь еще надо убедить и заказчика.
Мысли путались и перепрыгивали с одной догадки на другую. В разуме Инги один за другим появлялись планы и варианты, спровоцированные тем, что ей удалось услышать. Но так же быстро и лихорадочно она и отвергала их.
Бежать… Куда? Как?
Глупым казалось пытаться скрыться от человека, у которого в руках все еще оставалось огнестрельное оружие, пусть он и перестал тыкать тем в сторону Инги.
Торговаться…
О чем? Не было похоже, чтобы Инга имела хоть что-то, необходимое этому человеку.
Она очень хорошо расслышала слово «заказ», когда этот мужчина разговаривал с Боруцким. И вот тут у Инги мысли начинали просто роиться: кем был этот мужчина, что за заказ?
Если вспомнить все догадки и слухи, окружающие персону самого Боруцкого, не забывать о пистолете, опять-таки (Господи! Как бы она не старалась, у Инги не выходило думать еще о чем-то, кроме этого проклятого пистолета), и оживить вчерашние воспоминания о теле Миши на полу кухни… У Инги получались какие-то неутешительные выводы о собственной судьбе и о том, что слово «заказ» имело к ней самое прямое и довольно погребальное значение.
За что? Почему? Инга совершенно не представляла: кому и когда могла перейти дорогу.
Мысли, прямо скажем, пугающие. Рождающие панику.
Но она старалась мыслить трезво и сохранять рассудок. Инге редко не удавалось владеть с собой. Именно это, кстати, являлось причиной, по которой они все же расстались с Михаилом. Бывшего мужа, обладающего куда более порывистым темпераментом, раздражала собранности и рассудочность жены. Он нередко замечал, что ее родители очень верно выбрали имя. Вот уж, истинно, зимняя женщина. Даже в постели, как казалось Михаилу, она не проявляла должного накала эмоций. Не настолько, во всяком случае, выраженного, как ему хотелось бы видеть.
Инга не спорила с Михаилом.
Однако в душе четко осознавала, что с накалом у нее все в порядке. Просто Миша, по всей видимости, не мог этот накал разжечь.
«Боже! О чем она думает?! Сейчас, когда ее жизнь висит на волоске? Идиотизм».
Заставив себя глубоко вдохнуть, Инга на секунду зажмурилась. А когда открыла глаза опять – поняла, что стоит перед открытым шкафом. Что ей брать? Для чего?
Ответов не было, и она сомневалась, что тот мужчина расскажет подробней, если она спросит. Да и времени нет, он явно не хотел здесь задерживаться.
Инга замерла, перестав лихорадочно сбрасывать в небольшую дорожную сумку белье, спортивные штаны и футболки.
Быть может это выход? Задержать его? Ведь за ней, в самом деле, могут приехать следователи. Они говорили что ее арест – дело времени, да и Этот (так она решила называть мужчину про себя) о чем-то таком, вроде бы, упоминал в разговоре с Боруцким.
Но и эту мысль Инга откинула очень быстро. Судя по утреннему обвинению и поведению этих самых следователей – милицию мало интересовало установление истины. И у нее не было повода считать, что что-то изменилось. Более того, если уж принять мысль, что кто-то по непонятной причине решил убить Ингу – что или кто помешает это осуществить, когда она будет задержана? Только полный оптимист не был осведомлен, что творится у них в стране в тюрьмах и камерах предварительного следствия.
Пока, единственной, кто проявил неожиданное участие к ее судьбе, оказалась Карина Соболева. И именно Соболевы поспособствовали тому, что пистолет Этого был сейчас обращен не в ее сторону. Они же, как поняла Инга все из того же разговора, согласовали с Этим дальнейший план, который мог помочь Инге выбраться из данной непонятной и очень опасной ситуации.
Так что выбора у нее не имелось. Закусив губу, она принялась собираться дальше, не обращая внимания на падающие предмет одежды.
– Все. Пошли.
Этот появился на пороге ее спальни через три минуты. Он еще глубже натянул свою кепку, так что Инга почти не видела верхней половины лица мужчины. Может быть для того, чтобы его потом не могли описать случайные свидетели их ухода? Уточнить Этот ей не дал. Быстро обведя взглядом комнату, он кивнул, вроде бы довольный бедламом, что Инга устроила. Хотя, попробуй тут разбери. И больше ничего не говоря, развернулся, уходя. Помочь с сумкой он не предложил. Правда она и не ждала. Да и нести там особо было нечего. Не так уж много ей удалось взять со всеми этими попытками что-то понять и сохранить здравомыслие.
Инга быстро пошла следом, пусть ее ноги дрожали настолько сильно, что чуть более суеверный человек решил бы принять данную дрожь – за знак судьбы и остался бы дома, решив «будь, что будет». Но Инга уже все обдумала и приняла решение. Как бы там ни было, а что-то доказать о своей непричастности к убийству Миши она сумеет только в живом состоянии. И к тому же, это самое состояние ей очень нравилось. До сегодняшнего утра, во всяком случае.
Этот очень тщательно закрыл двери ее квартиры. Мелькнула мысль спросить – откуда у него ключи? Но тут же пропала. Инга пока не имела уверенности в ответе. По пути на улицу не попалось ни одного соседа. Им повезло. Наверное. Да и двор казался пустым. Правда, это не исключало вездесущих бабулек любящих понаблюдать за жизнями окружающих из окон. Потому, видимо, Этот остановился под козырьком и впервые за последние пять минут глянул на Ингу прямо.
– Моя машина – серый «ниссан» старой модели. Стоит за углом. Я иду первым. Ты – когда сосчитаешь до пятнадцати. Будешь умничать – я умываю руки.
Выдав это все одним текстом, он отвернулся и пошел, не дав Инге ничего осмыслить. А она судорожно начала вести отсчет.
Следующий временной отрезок показался ей бесконечным.
Инга чувствовала себя так, словно бы ей на спину повесили огромную неоновую стрелку и все, кто видел ее, обязательно понимали – Инга убегает от милиции. Ноги дрожали все сильнее, заставляя сбиваться с шага. Но внутренний счет оставался ровным. Ей все время хотелось оглянуться, но Инга боролась с этим искушением, опасаясь привлечь чье-то внимание или опоздать. Сердце грохотало, как отбойный молоток. И когда она все же забралась на заднее сидение серого «ниссана», при этом очень надеясь, что не ошиблась с машиной, у Инги появилось опасения, а выдержит ли ее организм подобный стресс?
Но и несмотря на это, она подтянула колени, поставила сумку рядом с собой на сидение и выпрямила спину. И только после этого посмотрела на водительское сидение. Там сидел Этот. И сейчас его нереально синие глаза смотрели на нее через зеркало заднего вида.
Инга не знала, что он думал. Его взгляд не выдавал чувств или эмоций.
Но отчего-то, когда Этот повернул ключ зажигания, продолжая смотреть в ее глаза, в разум, словно булыжником по голове, бухнулась мысль – а не доверилась ли она корню своих проблем? Ведь было очень много шансов, что именно Этот убил Михаила, если рассудить здраво.
Но что-то предпринять по этому поводу она уже не успела: машина тронулась с места. И как подозревала Инга, вряд ли пункт ее конечного назначения значился как «счастливое и светлое будущее».
Глава 4
Итак, ее нервная система все-таки не выдержала.
Лютый еще раз мельком глянул через зеркало заднего вида на свою нежданную и не особо желанную попутчицу. Стойкая. Сильнее и разумнее, чем он мог бы ожидать, даже изучив Ингу перед заказом. И все же Лютый сомневался, что она обладает настолько железными нервами, чтобы спокойно уснуть в машине своего возможного убийцы. Да и ее нынешнее состояние все же слабо походило на беззаботный сон. Мозг не выдержал такого напряжения и предохранители «сгорели», вызвав некое подобие обморока, насколько он это мог себе представить.