Ганс фон Бюлов.

С. В. Рахманинов.

Э. К. Павловская, первая исполнительница партии Кумы в опере "Чародейка".

А. И. Давыдова, сестра композитора.

Э. Ф. Направник, дирижер и композитор.

А. Дворжак. Национальный театр в Праге, где П. И. Чайковский дирижировал в 1888 г.

Э. Григ, которому П. И. Чайковский посвятил увертюру-фантазию "Гамлет".

М. Н. Климентова, первая исполнительница партии Татьяны в опере "Евгений Онегин".

П. И. Чайковский. 1886.

К. Брианца, первая исполнительница партии Авроры в балете "Спящая красавица".

П. И. Чайковский. 1888.

Сборник рассказов А. П. Чехова с дарственной надписью П. И. Чайковскому.

А. П. Чехов. 1889. Фотография, подаренная П. И. Чайковскому.

М. И. Фигнер и Н. Н. Фигнер — первые исполнители партий Лизы и Германа в опере "Пиковая дама". Мариинский театр в Петербурге.

Н. Д. Кашкин, П. И. Чайковский, М. И. Фигнер и Н. Н. Фигнер. 1890.

Братья Чайковские в 1890 г. Сидят (слева направо): Николай и Петр; стоят: Анатолий, Ипполит, Модест.

П. И. Чайковский. 1890.

П. И. Чайковский с племянником В. Л. Давыдовым. 1892.

Пианистка Адель Аус дер Оэ и П. И. Чайковский. Нотный автограф композитора. 1891.

В. Л. Сапельников, пианист.

П. И. Чайковский с виолончелистом А. А. Брандуковым. 1888.

П. И. Чайковский с В. Л. Сапельниковым перед замком Софии Ментер в Тироле. 1892.

Дом П. И. Чайковского в Клину (слева — вид со стороны крыльца; справа — вид со стороны сада) на фоне города.

Похороны П. И. Чайковского 29 октября 1893 г. в Петербурге.

Памятник П. И. Чайковскому перед зданием Московской консерватории, носящей его имя.

Его номер в отеле "Нормандия" утопал в весенних цветах — американки не только падки на сенсацию, но еще и очень экзальтированны. А в общем, и в Новом Свете живут гостеприимные, отзывчивые, добродушные люди. Главное — у них большой интерес к далекой загадочной России.

Особенно приятное впечатление произвел на Чайковского сам Эндрю Карнеги, обратившийся "с течением лет из телеграфных мальчишек в одного из первых американских богачей". Главное — он остался простым, скромным, "ничуть не подымающим носа". Музыка русского композитора потрясла американца Карнеги до глубины души, хотя эту свою необыкновенную симпатию он выражал самым странным образом: хватал Чайковского за руки, называл некоронованным, но самым настоящим королем музыки, обнимал, поднимался на цыпочки и вздымал руки, выражая его величие.

Америка, Америка, какая же ты разноликая, пестрая, суетная…

Досаждали любители автографов и репортеры. Особенно последние, писавшие в газетах всякую чепуху и несуразицу. Один из них буквально огорошил вопросом: "Нравится ли вашей супруге Нью-Йорк?" Оказывается, Чайковского видели на пристани с одной из дочерей президента "Мюзик холл кампэни" Мориса Рено и на другое утро газеты растрезвонили о том, что русский композитор Чайковский прибыл в Америку с молоденькой очаровательной женой.

Американская пианистка Адель Аус дер Оэ великолепно исполнила Первый фортепьянный концерт под управлением автора, к замечаниям которого прислушивалась, затаив дыхание. "Вызывали, кричали upwards ("еще"), махали платками, одним словом, было видно, что я полюбился в самом деле американцам", — запишет в дневнике Чайковский.

А потом была поездка на Ниагару, прогулки по тихому провинциальному Вашингтону, концерты в битком набитом филадельфийском театре…

"Я предвижу, что буду вспоминать Америку с любовью. Уж очень меня хорошо здесь принимают", — напишет Чайковский перед самым отъездом в Европу. И в другом письме: "Я здесь персона гораздо более, чем в России. Не правда ли, как это курьезно!!!"

И в этот раз, как в старые добрые времена, друзья долго бродили по Москве. Последнее время и виделись редко, и писем друг другу почти не писали — суета. Николай Дмитриевич Кашкин все так же забавно шмыгал носом, называл Чайковского "сударь мой", и будто бы не было этих двадцати с лишним лет, прошедших со дня первой их встречи, будто бы это не седина, а осенний иней посеребрил волосы.

По старинке зашли в трактир Барсова, ну совсем как в те годы, когда в кошельке лишь медь позвякивала. Осенью в Москве меньше поют — друзья готовы слушать народные песни хоть до утра, — зато придет весна, снова зазвучат на улицах эти дорогие и понятные русскому сердцу песни, сочиненные народом.

— Ты знаешь, сударь мой, я до сих пор поражаюсь твоей удивительной способности создавать мелодии в чисто народном стиле, как, например, в первом хоре крестьян из "Евгения Онегина", — размышляет вслух Кашкин, от души наевшись горячих блинов со сметаной. — Уж не говоря про то, что, используя народную песню, ты нисколько не подделываешься под народный склад, а получается и по-русски, и в то же время абсолютно в стиле произведения. Отчего это, друг мой, открой секрет?

Чайковский задумчиво глядит в окно, за которым начинают кружиться редкие медлительные снежинки.