Примерно в четыре часа пополудни я поехал в пелтоновском экипаже на Грамерси-парк, где небольшая толпа, несмотря на холод и дождь, ожидала губернатора.

В гостиных и кабинете толпились люди из ближайшего окружения Тилдена. Грин стиснул мою руку. У Биглоу кружилась голова от предвкушения победы. Миссис Пелтон, хотя и была крайне возбуждена, все же вежливо осведомилась об Эмме.

— Она играет роль сиделки миссис Сэнфорд.

Вообще-то Эмма как будто преодолела, хотя бы временно, свой африканский недуг. Она расстроена поражением ее любимого вождя Блейна. «Кроме всего прочего, — сказала она мне, — я не знакома с генералом Хейсом. А что касается твоего губернатора Тилдена… я всячески желаю ему победить». — «Однако он тебя не волнует». — «Ему недостает истинного дикарства, папа. Извини. Виновата, наверное, я сама. В Вашингтоне я слишком долго питалась сырым мясом».

Когда Тилден вошел в свою собственную гостиную, раздались аплодисменты; это показалось мне очень смешным, но мы все сгорали, то есть сгораем, от возбуждения.

Когда я пожимал руку губернатора, его опущенное левое веко слегка приподнялось и на лице мелькнула едва заметная улыбка.

— Мы пережили нескончаемо длинные лето и осень, не правда ли, мистер Скайлер?

— За ними последует зима без тревог и печалей.

— Надеюсь, вы не ошибаетесь. Но скажите мне, — его глуховатый голос перешел в шепот, — о ваших симптомах. В глазах двоится?

— Все прошло, — соврал я, но ведь никакой президент не согласится отправить во Францию посланника-инвалида. — Я помолодел.

— Ужасно забавно, но я тоже помолодел. Исчезли головные боли. — Он тоже лгал, и по той же причине: никакой республике не нужен немощный президент.

Хотя результаты еще не поступали, по телеграфу отовсюду идут поздравления новому президенту.

Одним из первых поздравил губернатора Макклелан, соперник Линкольна на выборах 1864 года. Поскольку с ним ассоциировалась политическая, да и военная катастрофа, я счел это плохим предзнаменованием. Однако Биглоу меня ободрил: «Мы убеждены, что Нью-Йорк за нами. А кто выигрывает в Нью-Йорке, тот побеждает в стране».

После обеда мы с губернатором во главе отправились обратно в «Эверетт-хаус», где толпы людей заполнили все фойе.

Тилден устроился в комнате, примыкающей к главной бальной зале; там был установлен телеграфный аппарат. Хьюит и Грин сели по обеим сторонам. Все мы, остальные, служили греческим хором великому главному эсхиловскому герою.

Первый результат: Тилден победил в Нью-Джерси. Из бальной залы, подобно волнам, ударяющим о берег, докатываются громкие приветственные крики. Мы тоже поздравляем губернатора.

Глаза Тилдена начинают слегка поблескивать, а на щеках вдруг появляется краснота, смахивающая на чумные пятна, или, скорее, стигмы. Нет. Не улыбайтесь. Сегодня я бесхитростный хроникер.

Новые результаты: Тилден победил в штате Коннектикут. Снова волны ударяют о берег в соседней комнате. Грин кричит: «Полная победа, губернатор!»

Но Тилден покачивает головой и что-то бормочет; я его не слышу.

— Все решит голосование в Нью-Йорке, — в сотый раз повторяет Биглоу. До половины двенадцатого вечера мы ждали результатов из Нью-Йорка. Наконец они поступили.

Тилден победил в городе, с большим отрывом лидирует по штату в целом.

Хьюит поворачивается к помощнику: «Пошлите телеграмму в «Нью-Йорк тайме», спросите редактора, с каким перевесом они признают нашу победу». Все смеются.

Дверь в бальную залу распахивается, энтузиазм берет верх. «Тилден! Тилден! Тилден!» — скандирует публика.

— Идемте, — сказал Хьюит, помогая встать отнюдь не упирающемуся Тилдену. — Они хотят вас видеть, мистер президент!

При этих словах мы тоже подключились к хору приветствий и в состоянии помешательства, близком, как я полагаю, к сексуальному экстазу, двинулись вслед за Тилденом в переполненную людьми и тусклую от табачного дыма бальную залу, где тысяча человек поздравляли друг друга до хрипоты, пока скромная фигура в черном сюртуке пробиралась среди них, создавая вокруг, точно по волшебству, свободное пространство. Никто не стремился прикоснуться к герою, как обычно стремится толпа, заполучившая, по крайней мере на четыре года, свое божество.

Я вернулся в гостиницу; в фойе было пусто. Ночной дежурный, подмигнув, сказал мне, что из штаб-квартиры республиканцев все куда-то исчезли, как только пришло сообщение о победе Тилдена в штате Нью-Йорк.

— Там никого не осталось, кроме клерка Кленси; он задержался, чтобы прибраться.

— А где оба Чендлера?

— Зах Чендлер пошел спать. — Дежурный перешел на шепот. — Он прихватил с собой бутылку виски.

Наш разговор прервал мощный голос, показавшийся мне зловеще знакомым:

— Как пройти в штаб-квартиру республиканской партии?

Я повернулся и увидел одноногого генерала Дэниела Э. Сиклса. Этот колоритный тип в бытность свою членом палаты представителей хладнокровно убил любовника своей жены и забрал ее обратно. Он потерял ногу в битве при Г еттисберге и прославился тем, что из-за него северяне чуть было не проиграли войну. В последние годы он служил американским посланником в Испании, совмещая эти обязанности с утолением невероятного сексуального аппетита ссыльной испанской королевы; ее дом на авеню Клебер в Париже мы всегда обходили стороной, как и дом le roi américain de l’Espagne[62].

Я поклонился Сиклсу, он ответил мне поклоном. У него деревянная нога, но он предпочитает ходить на костылях.

— Ваш Тилден идет неплохо, — покровительственно сказал генерал. Когда-то он сам принадлежал к обществу Таммани и был членом демократической партии; теперь же это лояльный республиканец, без сомнения мечтающий заполучить мой пост в Париже.

— Да, генерал. Президент Тилден победил значительным большинством.

Сикле хмыкнул в свои моржовые усы и двинулся к вертикальной железной дороге, куда направил его дежурный. Я заглянул в Угол таинств и увидел таможенного инспектора Артура. Он красиво признал поражение, и мы с ним выпили на прощание. Артур собирался домой, где его ждала больная жена.

Восьмое ноября. Утро.

Приняв накануне снотворное, я спал тяжелым сном; теперь все кажется мне нереальным.

Был ли в самом деле вчерашний вечер? Или же победа Тилдена просто один из многих странных и зловещих снов, какие я постоянно вижу в последнее время?

Утренние газеты меня успокоили: Тилден избран президентом. «Трибьюн» убеждена, что Тилден победил; «Ивнинг пост» подсчитала, что Тилден должен получить 209 голосов в коллегии выборщиков против 160 у Хейса. Характерно, что «Нью-Йорк таймс» отказывается признать поражение республиканцев.

Заголовок в «Таймс» гласит: «Сомнительный исход». Редактор вовсю рассуждает о том, что в Орегоне демократы победили большинством в 500 голосов; он также привлекает внимание к тому факту, что исход голосования в трех критических штатах — Луизиана, Флорида и Южная Каролина — оспаривается выборщиками Хейса; мы это предвидели.

Я был, однако, удивлен, прочитав заголовок в «Геральд»: «Итог: каков он? Произошло нечто такое, чего никто понять не в силах». (Ну и стилек, Джейми.) «Невозможно назвать имя следующего президента. Сомнительный исход». Однако затем автор статьи объявляет, что в штатах Луизиана, Флорида и Южная Каролина демократы действительно победили; похоже на то, что Тилден избран президентом.

Когда я торопливо завтракал в номере, принесли телеграмму с приглашением на обед к Сэнфордам; наконец-то я встречусь со своей дочерью. Ответной телеграммой я принял приглашение и отправился в редакцию «Геральд».

Восьмое ноября, четыре часа пополудни.

В редакции «Г еральд» кавардак. Даже печатники спорят о результатах выборов.

Я нашел Джейми в его роскошном кабинете; на нем шлем для игры в поло, в руках клюшка. На великолепном столе красного дерева хрустальный графин с утренней порцией абсента.