На исходе XIII века «великий стол» во Владимире занял человек, которого ненавидела бóльшая часть Руси, — Андрей Александрович, князь Городецкий. Именно он привел воинство Тудана, давя своих соперников ордынской силой. Бедствие было столь ужасающим, что власть Андрея Городецкого воспринималась как власть тьмы, нечто безбожное, мерзкое. Его наместников выгнали из Новгорода. Даниил Московский и Михаил Ярославич оказались на стороне новгородцев. Первого из них вечевая республика пригласила на княжение, последний заключил с ней союз. Попытка Андрея Городецкого захватить Переяславль встретила согласованный отпор со стороны Даниила Московского и Михаила Тверского. В ту пору Тверь и Москва сделались союзниками. Почувствовав совокупную мощь двух молодых многолюдных городов, Андрей Александрович отступил.

В 1294 году Михаил Ярославич женился на княжне Анне, дочери ростовского князя Дмитрия Борисовича. К ее имени нередко добавляют эпитет «Кашинская», хотя Анна Дмитриевна никогда не была кашинской княгиней. В Кашине она провела, в лучшем случае, полтора года и там же скончалась (1368), пережив супруга на 50 лет. От их брака на свет появились четверо сыновей[80], и каждому из них предстояла яркая, насыщенная крупными политическими событиями жизнь. После кончины Михаила Ярославича его вдова оплакала разорение Твери татарами, гибель в Орде двух сыновей и внука, жестокую усобицу в семействе тверских князей, ускорившую гибель третьего сына, а перед смертью увидела величие и унижение последнего, младшего своего отпрыска. Ей перед многим пришлось смиренно склонить голову в нестерпимо долгой жизни… Но Анна Дмитриевна не ожесточилась, а лишь приобрела крепчайшую веру и большое благочестие. Она жертвовала свои земли тверским обителям, а затем сама постриглась во инокини. Предположительно бывшая княгиня стала одной из настоятельниц тверского Афанасьевского (Софьина) монастыря. Скончалась она в другой обители, специально для нее построенной младшим сыном Василием, — Успенском Кашинском монастыре. Житие сообщает о ней: «…И многу посту и воздержанию себе вдавши, кротостию и смирением украшашеся, нищих питая, и странных и убогих повелеваше в дом свой вводите и питати, и сирот, и вдовиц заступая». Впоследствии Русская церковь причислила ее клику святых и в Тверской земле почитание ее расцвело…

На рубеже XIII–XIV веков Михаил Ярославич сделался союзником Андрея Городецкого. У него имелся свой расчет: непутевый союзник мог завещать ему великое княжение. В конечном итоге так и произошло. В 1304 году Андрей Александрович умер, и Михаил Тверской заменил его на великокняжеском столе.

С этого момента начинается жестокое противоборство Москвы и Твери, стоившее обоим городам немало крови. Два сильнейших центра Северо-Восточной Руси должны были столкнуться в борьбе за первенство и, в перспективе, за право стать объединителем русских земель.

Эта борьба велась дипломатическими и военными средствами на протяжении многих лет. То москвичи разобьют тверскую рать, то тверичи осадят Москву. До 1317 года общий перевес — за Тверью. Москва несла территориальные потери.

Михаил Ярославич претендовал на роль единодержавного повелителя Руси. По силе характера, по масштабу мышления он способен был принять на себя такую ношу. Но пристрастие к решению главнейших противоречий вооруженной силой, по-львиному, в открытой борьбе и безо всякой пощады к побежденным, привело к тому, что у тверского властителя появилось множество врагов.

В 1317 году московский князь Юрий Данилович переиграл его политическими методами. Он лишил его благоволения Орды, а затем женился на сестре хана Узбека Кончаке, которая приняла крещение с именем Агафья. Юрий Данилович возвратился на Русь в сопровождении татарского представителя Кавгадыя с небольшим отрядом. Сплотив вокруг себя всех недовольных Михаилом князей, договорившись о союзе с Новгородом, Юрий Данилович двинул войска против Твери. Переговоры перемежались боевыми действиями. Михаил Ярославич готов был, смирившись, отдать великое княжение, но идти в уступках дальше он не желал. Тогда войска антитверского союза вторглись на его земли.

Тверской лев в последний раз показал свою силу. От его полков потерпели поражение новгородцы. Затем он устремился против московской рати. Большое сражение при Бортеневе принесло ему полную победу: Юрий бежал… но мнение Орды было всё еще на стороне московского князя.

Михаил Ярославич понимал, во что ему может обойтись сопротивление воле Узбека. Отряд Кавгадыя то ли участвовал в Бортеневской битве лишь на начальном этапе, а затем отступил, то ли и вовсе стоял неподалеку, наблюдая за сечей русских людей. Но в любом случае ордынцы требовали особой почтительности. После сражения Михаил Ярославич принял ханского посла с его «дружиной» как дорогих гостей, отвел в Тверь и там «взял мир». Иначе говоря, постарался проявить учтивость. Один вопрос оставался непроясненным: тверичи пленили Кончаку-Агафью. И не отдали ее Кавгадыю, когда отпустили ханского посла. Она осталась заложницей. Так и не увидев свободы, супруга московского князя умерла. Как — остается невыясненным. Ее могли в ярости изрубить сразу после битвы. Но могла она уйти из жизни и естественным путем — Тверская земля страдала тогда от «мора». Одна из летописей прямо говорит о ее судьбе: «убили злым зельем», то есть отравили. Юрий Данилович не сомневался в насильственной смерти жены: отсюда его неистовый гнев на тверского князя. Сторону разъяренного вдовца, несмотря на всю тверскую учтивость, принял и Кавгадый.

Невозможно со всей определенностью сказать, что произошло в Твери — сама ли скончалась сестра Узбека, отрава ли стала причиной ее гибели. И если кто-то учинил над несчастной женщиной злодейство, то виновен ли сам Михаил Ярославич, кто-то из его бояр или простой дружинник, нанесший смертельную рану по незнанию, — бог весть. Для душегубства имелась очень серьезная причина: появился бы у Кончаки-Агафьи сын, и не миновало бы его великое княжение; страшно Твери потерять владимирский престол, но еще страшнее посадить на него полутатарина, пугающего чужака с ордынской кровью в жилах…

Не похож Михаил Ярославич на убийцу женщин. Он бывал жесток и даже свиреп, но это свирепость льва, а не гиены. Выйти в поле, сразиться, разгромить, наказать, казнить, унизить противника — да! В его характере. Но тайно прикончить беззащитную пленницу? Вряд ли. Прежде того Михаил Ярославич не совершал поступков, схожих с чем-либо подобным. Всего вероятнее, какой-то услужливый разумник пожелал завоевать признательность государя, выполнив грязную работу без приказа, в надежде на то, что князь похвалит его. Если так, то поистине медвежью услугу оказал правителю хитрый боярин или дружинник.

Юрий Данилович призвал на помощь новгородцев и ринулся выручать супругу. Но назад ее не получил. Продолжение войны стало рискованным для измотанной Твери, а за спиной неприятельской коалиции стояла Орда. Пришлось договариваться — хан станет в их споре верховным арбитром.

Заключив перемирие с Юрием Даниловичем, Михаил Тверской с самого начала знал, что спасает свою землю дважды: от московских ратей и от ордынских. Если не соглашаться на то, чтобы сам Узбек рассудил двух врагов, боевые действия продолжатся, а силы Твери небесконечны, ее окрестности уже разорены. Если же согласиться, а потом обмануть, сама Орда явится рассуживать дело. И тогда тысячи полягут, другие тысячи отправятся в полон, города запылают, села опустеют, земля пропитается кровью.

Но идти в Орду значило — умереть. А ведь имелся и другой выход: бежать в Литву, во Псков, к шведам! Захватить с собой семью и княжескую казну, чтобы на чужбине жилось безбедно. Примут? Кто-нибудь да примет. Многих русских князей-беглецов привечали в дальних краях.

Вот только если князь спасется, то Тверь погибнет…

И Михаил Ярославич решил: надо идти ему в Орду одному. Может быть, хан заберет его жизнь и тем удовлетворится. Тогда не придет карательное войско под стены города.