* * *

Муж Иулиании состоял на царской службе и должен был подолгу находиться в Астрахани – уезжал на год, а то и на два-три. Семья оставалась дома и ожидала его возвращения. Родители Георгия приняли и полюбили невестку. Видя ее разум и доброту, они поручили ей распоряжаться хозяйством. Иулиания отвечала им взаимностью, соединяя безотказность в исполнении приказаний с почтительным отношением.

Трудовой день молодой женщины начинался и заканчивался обращением к Богу. Вставая рано утром, она молилась вместе с супругом – по вечерам же одна, подолгу, совершая перед иконами по сотне и более поклонов с просьбой о прощении своих грехов. Часто, в отсутствие мужа, без сна проходили целые ночи: хозяйка проводила их за прялкой и пяльцами, а после, втайне от домашних, продавала сделанную вещь и раздавала вырученные деньги нищим. Помощь нуждающимся была одной из главных забот Иулиании на протяжении всей жизни. Она находила для этого самые разные возможности: брала у свекрови пищу, как бы для себя, и относила голодным, нанимала людей для погребения бедняков, поминала тех, за кого некому помолиться.

Большим испытанием для Лазаревского стала эпидемия чумы. Многие тогда умерли, а те, что не заразились, запирались в своих домах и не пускали никого, боясь прилипчивой смерти. Милосердие Иулиании превратилось в этих условиях в настоящий подвиг: скрываясь, она ухаживала за больными, омывала их в бане, лечила и молила Бога об их исцелении. Господь помиловал смелую женщину, и она благополучно пережила эпидемию. Ей предстоял еще долгий путь, полный испытаний.

* * *

Георгий и Иулиания вырастили семерых детей: шестерых сыновей и одну дочь. Еще четыре сына и две дочери умерли в детские годы.

Оставшимся в живых мать посвятила всю свою жизнь, но не уберегла: один из сыновей был убит слугой на охоте, другой погиб на царской службе. Две эти потери так потрясли женщину, что она стала просить мужа отпустить ее в монастырь. Но супруг удержал ее. «Твое дело, – сказал он, – воспитывать детей для Господа. Черные ризы не спасут нас, если живем худо – и белая риза не пагуба, если творим волю Божию» [116] .

Повинуясь главе семьи, Иулиания отказалась от мысли о постриге, но стала проводить подвижническую жизнь дома. Родители мужа к тому времени умерли, и женщина, раздав значительную часть имущества, довольствовалась малым. Спала не более двух часов в день на жестком ложе, совершенно воздерживалась от пищи по пятницам, а по субботам и воскресеньям устраивала общие трапезы для бедняков. Ночи она проводила в молитве, а утром уходила в храм на службу, после которой, вернувшись домой, приступала к обычным домашним делам. Муж по взаимному согласию жил с ней как брат с сестрой – это продолжалось десять лет, до самой его кончины.

Похоронив супруга, святая еще более отрешилась от житейских благ. Она отдавала даже свои теплые вещи и ходила зимой в легкой, летней одежде. Творя дела милосердия, Иулиания усердно молилась о покойном муже и детям, горевавшим после смерти отца, неизменно говорила так: «Не плачьте о нем много, дети мои!

Вместо слез творите милостыню по силе и храните между собою любовь».

Ей было уже более шестидесяти лет, когда края, где находилось Лазаревское, постиг страшный голод – такой, что отмечались даже случаи людоедства. Святая умоляла домашних не касаться чужой собственности и не терять человеческого лица. Она распродала весь скот и все оставшееся имущество, купила на эти деньги хлеб и кормила не только своих, но и чужих. Неизвестно, вели ли себя подобным образом ее дети, однако поступки матери не могли не служить для них впечатляющим примером исполнения евангельской заповеди любви.

Когда запасы хлеба в доме иссякли, Иулиания отпустила на волю слуг и переселилась в нижегородское село Вочнево. Чтобы прокормиться там во времена голодного оскудения, она велела оставшимся с ней верным людям из челяди печь хлеб из древесной коры и лебеды. Многие замечали, что по усердным молитвам подвижницы он приобретал приятный сладкий вкус, какого не имеет порою и хлеб из зерна. В такой полуголодной нищете святая провела два года – и не изнемогла, не отчаялась, но более прежнего была бодра духом.

В декабре 1603 года, будучи уже в преклонном возрасте, она почувствовала приближение земного конца. На рассвете второго января, шесть дней пролежав в болезни, причастилась Святых Тайн, а затем позвала всех членов своей семьи, которой отдавала силы и доброту в течение всей жизни. «Сильно желала я принять ангельский образ иноческий, но не сподобилась из-за грехов моих и нищеты, ибо недостойна была – грешница и убогая. Бог так изволил, слава праведному суду Его» – таковы были последние слова святой. С любовью и скорбью приготовив к погребению тело матери, родные положили его в клети [т. е. в отдельной нежилой постройке]. Ночью, проходя мимо, они увидели над гробом неведомо кем зажженную горящую свечу…

* * *

Спустя некоторое время благодарный сын, Дружина, решился написать повесть, чтобы поведать миру о замечательной душе и судьбе своей матери. Это произведение вошло в число памятников русской литературы. А род Осоргиных вплоть до XX века известен был священниками, праведниками и просто добрыми интеллигентными людьми. Мощи же самой праведной Иулиании обретены нетленными и почивают сейчас в Муромской Николо-Набережной церкви. К святой нередко обращаются с молитвенными просьбами об устроении домашней жизни. Существует также традиция приносить к ее мощам больных детей.

СОСТАВЛЕНО ПО ИСТОЧНИКАМ:

Повесть об Улиянии Осорьиной // Изборник: Повести Древней Руси. М., 1987.

Преставление праведной Иулиании Лазаревской // Избранные жития святых по изложению Феодосия Черниговского. Месяц январь. Барнаул: Изд-во преподобного Максима Исповедника, 2005.Русские святые / Сост. Таисия (Кравцева), мон. СПб.: Азбука-классика, 2001.

Часть 4 Хранители духа

Семья Голубцовых

В среде старшего поколения прихожан московских храмов хороши известно имя священника Николая Голубцова [117] , незаурядного и мудрого пастыря, служившего в 50-60-х годах минувшего века в храме Ризоположения на Шаболовке. Верными чадами Церкви являлись и его родные братья и сестры: архиепископ Новгородский и Старорусский Сергий [118] , протоиерей Серафим [119] , монахиня Сергия [120] и другие. Все они были воспитаны в замечательной, богатой научными и духовными интересами семье профессора Александра Петровича Голубцова [121] и его жены Ольги Сергеевны [122] . В тяжелую предреволюционную эпоху супруги смогли передать детям высокую внутреннюю культуру, готовность к исповедничеству и сплоченность между собой. Особое влияние на членов этой больший семьи оказала духовная атмосфера Троице-Сергиевой Лавры, близ которой находился их дом, и личности связанных с ней ученых и подвижников Православия. Голубцовы проявили себя на поприще служения науке, семье и Церкви, объединяя эти призвания, без ущерба для какого-либо из них, в рамках своего славного рода.

* * *

Среди тридцати преподавателей, составлявших цвет Московской Духовной Академии в начале XX века, особым авторитетом пользовался профессор церковной археологии и литургики Александр Петрович Голубцов, человек редких душевных качеств и разносторонней образованности. Он был сыном бедного сельского священника, окончил Костромскую духовную семинарию и, проявив большое усердие к занятиям, получил возможность обучаться за казенный счет в Московской Духовной Академии, находящейся в стенах Троице-Сергиевой Лавры. Александр был успешным студентом, особенно увлеченным историческими предметами. Работам юноши давали высокую оценку, предсказывая автору научную карьеру. Но не только печатными трудами суждено ему было послужить Богу.