— Не напишут, — флегматично заметил Маран. — Во всяком случае, в точности. Я отказался от второго имени.

— Это ты неплохо придумал. От второго имени, потом от профессии, потом от всех видов деятельности, потом и от места рождения… В итоге останется какое-нибудь «Маран, возлюбленный сорока восьми женщин разных возрастов и достоинств». Как тебе нравится такой вариант?

— Лучше, чем начальник спецотдела, — насмешливо улыбнулся Маран. — Учти мое мнение в случае, если хоронить меня доведется тебе.

— Будет сделано! Число женщин тебя устраивает или удвоить, утроить, учетверить?

— Припиши нуль.

— А не два? В подобных делах не стоит мелочиться.

— Что-то ты больно развеселился, — сказал Дан. — Смотри, как бы плакать не пришлось.

— Почему? — удивился Поэт.

— У нас говорят: «за смехом следуют слезы», — пояснил Дан.

— Да? Ну слезы полбеды, лишь бы не кровь…

— Это вполне совместимо, — вдруг вставил Маран. — Моя кровь, твои слезы.

— Ты мне осточертел сегодня, — рассердился Поэт. — Что это тебе взбрело в голову?

— Ничего.

— И все-таки?

Маран заколебался.

— Я видел совершенно идиотский сон, — признался он наконец нехотя. — Будто бы правителем этого здешнего города был Лайва.

— И что из того?

Маран посмотрел на Поэта испытующе.

— А ничего, — сказал он с кривой усмешкой.

Дан сидел на обломке камня за шатром Деци, внутрь он не попал, хорошо еще, что Деци позволил присутствовать при «собеседовании» с Ат Марану. Лагерь передислоцировался, теперь шатер полководца находился в виду «скал»… Дан машинально перебирал в памяти знакомые ему постройки времен земной античности. Искал аналогий, но… Разве что Баальбек? Только баальбекские монолиты были соизмеримы с теми, которые высились на горизонте. Дан не помнил размеров в цифрах, но без труда вызвал мысленную «картинку» — слава богу, природа наделила его ярко выраженным эйдетическим мышлением. Картинка изображала человеческие фигурки, стоящие на развалинах храма Юпитера… да, это соизмеримо, но баальбекские монолиты покоились на земле, века не сдвинули их с места, а здесь… Какая чудовищная сила вздыбила гигантские параллелепипеды, взгромоздила их друг на друга, расколола на куски, превратив в целую скальную гряду? Какой катаклизм? Землетрясение? Сколько ж в нем должно было быть баллов? А если взрыв? Но взрыв чего? Какого-то вещества естественного происхождения? Какого? А искусственного… не может же античная цивилизация… впрочем… Дан вспомнил зажигалку, тусклый металл, не заржавевший за… сколько? Они с Мараном прикинули века два-три… И непонятное горючее… Какие же технологии существовали в этом странном городе или государстве? Да, пожалуй, взрывчатка могла быть и искусственного происхождения. Но с другой стороны… Дан представил себе те первые скалы, в которых они не нашли ни одной щели, теперь эти, а ведь есть еще… Выходит, взрывов было несколько, а следовательно, вероятность их случайности отпадает. Но что тогда? Война? Глупости. Кто мог буквально стереть с лица земли целый город в мире, по сей день не знающем огнестрельного оружия? Не космические же пришельцы! Дан с иронией вспомнил фильмы и романы прошлых веков. Нападения злобных и агрессивных инопланетян, космические конфликты, война галактик… надо же додуматься! Воевать в космосе — из-за чего? Из-за колоний? Это даже не смешно. В условиях, когда на каждый обитаемый мир приходится бесконечное число необитаемых, сцепиться из-за планеты или планетной системы, поставив под угрозу собственное существование и существование тех, кто может положить конец горчайшему из одиночеств — одиночеству цивилизации? Агрессивность — спутник неудовлетворенности тем, что имеешь, атрибут тоталитарных режимов, которые, в свою очередь, рождает немощная экономика. Последние тоталитарные режимы Земли смела мощная волна… нет, не восстаний и войн, а научно-технического прогресса, давшего человечеству хлеб, чистый воздух и космос. Эпоха, создающая космические технологии, неизбежно создает и все прочие, оттесняя в прошлое неудовлетворенные потребности, а вместе и стремление удовлетворить их за счет других — людей, государств, целых миров. А сохранить агрессивность просто по злобе, в силу извращенности натуры? Злобными, сиречь патологическими бывают индивидуумы, но природа еще не создала ни одного рода или вида, в котором патологическими были бы все особи. Даже хищники убивают, чтобы есть, а не чтоб убивать, откуда же возьмется род разумных существ, убивающих просто из жажды убийства? Затеявших войну… нет, не войну — убийство и уничтожение на чужой планете? Нонсенс. Но что же тогда? Все-таки землетрясение? Загадка. И это еще только проблема разрушения — а проблема созидания? Какой уровень инженерной мысли необходим, чтобы вырезать неведомо где эти исполинские блоки, доставить, установить?.. впрочем, этому вопросу многие сотни лет, ведь загадка Баальбека до сих пор волнует умы. И пожалуйста, еще одна, аналогичная. А сколько труда, таланта и вдохновения надо, чтобы покрыть замысловатым орнаментом всю боковую поверхность блока в несколько десятков квадратных метров, не просто орнаментом — резьбой, что требует абсолютной точности, ошибся на сантиметр, и пропало все? Кто они были, создатели этого города — рабовладельцы, как прочие обитатели планеты, или они опередили свое время не только технологически, а ушли и от его жестоких нравов? Одни вопросы, ответы покоятся под многометровым слоем песка, и неизвестно, удастся ли до них добраться, действительно ли Ат знает дорогу в Нижний город, да и что это такое? Подвалы, подземелья, пещеры?..

— Приветствую тебя, уроженец Небесных Ступеней.

Дан оглянулся. Лахин, приблизившийся к нему, был Нахт. Постояв немного, он осмотрелся, не нашел ничего иного, и подобрав полы своей хламиды — одет он был не как воин, а как лекарь, уселся рядом с Даном на песок.

— Дочь пустынных варваров сочла, что мои уши недостойны ее откровений, — сказал он с пренебрежительной усмешкой. — Она избрала своими поверенными полководца и кехса. Ну и твоих вездесущих друзей, Марана и того второго, маленького роста… откуда, кстати, ему известен язык дикарей? — В его голосе Дану почудилась нотка подозрительности.

— Он выучил язык здесь, — ответил он как можно безразличнее.

— За треть сута дней? Это невозможно.

— Он очень способен к языкам.

— Все равно. Кто он вообще такой, его не было с нами в первой трети похода или более того. Не так ли? Откуда он взялся?

— Его племя живет на подступах к пустыне с севера.

— В стране, неподвластной Лаху? Как же он попал в войско?

— Он вызвался сам.

— И кто ему разрешил?..

— Кехс, — сказал Дан кратко и мысленно добавил: «Но первым дал разрешение шеф. Что куда более удивительно.» Впрочем, Железный Тигран с самого начала питал некую слабость к Поэту, возможно потому, что тот был первым торенцем, которого шеф увидел, не зря ведь, узнав об одиссее Дана с Никой и спасенном медиками базы бакне, он сразу примчался поглядеть на него. Или ему просто были по душе как сам Поэт, так и его стихи и песни? Хотя разве поэтический дар — подспорье в прозаической работе разведчика? Как бы то ни было…

— Лахицин? — в голосе Нахта отчетливо прозвучало неодобрение. — Кехс добр к чужеземцам. Слишком добр. Нечистая кровь, что ни говори, дает себя знать.

— Нечистая кровь? — удивился Дан.

— Мать кехса не уроженка Лаха. Отец кехса привез ее из дальней северной страны. Лахицин был еще мальчишкой, когда отец его погиб в большом сражении на восточном море, его воспитывала мать, и вот…

— Что вот? — спросил Дан сурово.

— Ничего. — Нахт бросил на него быстрый взгляд, видимо, пожалев, что разоткровенничался с каким-то горцем. — Что-то они долго. Я, пожалуй, пойду к себе в шатер. Устал. — Не добавив больше ни слова, он поднялся с песка и зашагал к видневшимся невдалеке шатрам слуг полководца.

— Здесь, — сказала Ат, протягивая руку.

Дан окинул взглядом высившуюся в десятке метров абсолютно отвесную стену — видимо, два или три монолита, выдернутые из почвы ударом или, скорее, толчком невообразимой силы, встали на задние грани, выставив аккуратно обтесанные поверхности оснований… до чего ровные, ни шероховатостей, ни трещин, разве что тонкая извилистая линия разлома, отделяющая нижний угол одной из глыб, но и та кончается невысоко над землей… Нет, уцепиться не за что, лучшая команда скалолазов Земли не одолела б эту стену без технических приспособлений… Он не сразу сообразил, что стена «не по зубам» и любому дикарю, как бы ловок он не был, а значит? Девчонка дурачила их? Дурачила? Рискуя жизнью?