— Кто в главных ролях будет? — спросила Жанна.

— Ищу исполнителей.

— А почему ты не пьешь?

— Нельзя. Я уже свое выпил… Надоело мне пить?.. У меня теперь только одна радость в жизни…

— Какая? — жуя спросила Жанна.

— На тебя смотреть.

Она улыбнулась.

Жанна, несмотря на молодость, рано поняла: надо воспитывать в себе практичность. Ну не всю же жизнь стоять на сквозняке и стучать ножом по чашкам!

Раньше, бывало, она мечтала. Шла ночью с работы от метро и мечтала, как догонит ее тот, кого она так хочет видеть, — курсант Володя — обнимет, прижмет к себе и скажет: "Любимая моя!"

Но вместо этого однажды поздним вечером ее догнал какой-то тип в шляпе. Одной рукой он крепко схватил Жанну за плечи, а другой больно сдавил груди. Жанна закричала, и он трусливо отпрянул, блеснув в темноте очками в золотой оправе, и ринулся в кусты.

Жанне было обидно и смешно. Почти со всеми ее мечтами случалось нечто подобное. Они сбывались, но в какой-то карикатурной форме.

Она мечтала, что появится молодой, высокий, красивый и сделает ее счастливой. Вместо этого появился Степаныч. Он был всем хорош, но возраст… Об этом Жанна старалась не думать. С ним интересно. Это правда. Наверное, надо выйти за него замуж, а там уж видно будет. Говорят, кинорежиссеры часто уезжают на съемки…

Степаныч полез во внутренний карман пиджака, вынул пестрый целлофановый пакетик, протянул Жанне:

— Вот я принес тебе…

Жанна с любопытством развернула пакетик и радостно обнаружила там несколько тонких браслетов, которые сразу же нацепила на руку.

— Серебряные! — сообщил ей Степаныч. — Нравятся?

Она кивнула.

— А почему у тебя машины нет?

— Будет, солнце мое!.. Все будет: машина, квартира кооперативная, дача, жена-красавица… Тебе хорошо со мной?

— Ага… Только завтра вставать рано. Долго сидеть не будем…

В другом конце зала столы были сдвинуты буквой П, там при большом скоплении гостей торжественно женили хулигана Губанищева.

— Горько!.. Горько!.. — орали гости.

Тщательно пережевав пищу, Губанищев с невестой выпили шампанского, встали, обняли друг друга и застыли в поцелуе.

— Раз! Два! Три! — принялись считать гости хором.

Молодоженов и гостей фотографировал сын Степаныча Боря.

— …Двадцать четыре! Двадцать пять!.. — скандировали гости.

Невесте надоело целоваться, и она оттолкнула Губанищева.

Гости радостно затопали ногами и захлопали.

На сцене, в центре зала, музыканты настроили свои инструменты, и один из них сказал в микрофон:

— А сейчас для замечательной девушки Жанны мы исполним песню по просьбе ее друга Евгения!

Жанна засмеялась.

Заиграла музыка. "Ведь в городе Сочи темные ночи, темные, темные… И если что-то потерял ты ночью в Сочи, днем с огнем уже не сыщешь, между прочим!.." — весело запел певец-очкарик. Посетители ресторана, оставив пищу, радостно бросились танцевать.

А Степаныч любовался Жанной.

— У меня для тебя еще один сюрприз! — вспомнил он и достал из кармана железнодорожный билет.

— "Москва — Сочи", — прочитала Жанна. — Ой!.. Здорово!.. Море, пальмы… А вдруг меня не отпустят с работы?

— Ты согласна?! У меня брат в Центральных кассах работает. С большим трудом билет на поезд достал. Зима — всем на юг хочется…

Жанна улыбнулась. Степаныч взял ее руку, поцеловал пальцы. Жанна хотела вернуть билет.

— Не надо! — запротестовал Степаныч. — Оставь у себя, мне спокойней… Я так счастлив!.. Я никогда не был так счастлив! Какая ты красивая…

Лена и Олег курили в подъезде. Сквозь неплотно прикрытую дверь квартиры до них долетали возбужденные голоса праздновавших юбилей Стрельникова гостей.

— Сперва мы в театре жили Вхместе с другими артистами. Двенадцать лет в цокольном помещении, в маленькой комнате, — рассказывал Олег. — Там мама и обед готовила на примусе. Мы с сестрой по театру бегаем, слышим, отцу кричат: "Федька! Кончай репетировать! Иди скорей домой! Люба уснула, а у нее опять горит что-то!.." Потом отцу дали звание заслуженного артиста. На следующий день его в горком вызвали, говорят: "На набережной дом стоит четырехэтажный, готовый, пойди выбери себе квартиру". Отец выбрал, пришел домой, а там мы с сестрой, мать и большая кастрюля супа. Взяли мы кастрюлю к пошли в этот дом заселяться. Сначала нам здесь не понравилось — скучно. И мать по театру тосковала. Однажды пришла туда, тополь посадила…

А в квартире, в большой комнате, где стояло пианино, за сдвинутыми столами веселились гости.

Стрельников без пиджака, со съехавшим галстуком стоял, покачиваясь, с рюмкой в руке и кричал:

— Я хочу выпить за наших женщин с птичьими фамилиями! За Крылову! Соколову! Воробьеву! Воронову! И любимого бухгалтера — Птахову!

Все потянулись чокаться.

Около юбиляра сидела его жена Любовь Сергеевна, полная веселая бабулька, которая в прошлом работала буфетчицей, младшая дочь-стоматолог Варя с двухлетним мальчиком, рожденным от чужого мужа.

В подъезде Олег взял Лену за руку, погладил по волосам.

— Странное чувство, будто я тебя уже видел… Раньше, до того, как ты сюда приехала…

Лена насмешливо смотрела на него, не отнимая руки.

— И где же ты работаешь? — спросила она.

— Я врач.

— Ты врач?

— Я главврач!

— Ты?! — Лена захохотала.

Дверь квартиры открылась, и на лестничную площадку вышла жена Олега, мать двух его дочерей — пятилетней Наташи и пятнадцатилетней Ларисы. Олег отодвинулся от Лены и сказал:

— А вот и Соня! Моя жена!

Соня безразлично посмотрела на него, на Лену и тоже закурила.

— Правда, моя жена очень молодо выглядит? — спросил Олег.

— Хорошо сохранилась, — кивнула Лена.

— Нельзя так говорить, — сказала Соня. — Я не заспиртованная… Олег, пойди уложи Наташу спать… Она без тебя отказывается…

Олег ушел. Лена осталась с Соней. Соня молчала.

К ним вышел Зарамушкин.

— Вот вы где! — обрадовался он, увидев Лену. — А я вас ищу! Знаете, в нескольких километрах от города место есть, куда интуристов возят. Малые Чумилы называется. Музей деревянного зодчества! Всего час езды на автобусе, и — музей! Под открытым небом!.. Со всего Севера собрали ценные постройки и туда привезли!.. У меня есть экскурсовод знакомый — Юля…

Соня вернулась в квартиру. Олег разговаривал по телефону:

— Юля! Работаешь завтра?.. Человек из Москвы приехал, достопримечательность хочу показать. Организуешь? Да… да… с семьей буду, с Соней.

— Не хочу я никуда ехать! — сказала Соня.

— Тут стоит, привет передает, — говорил Олег.

— Ты Наташу уложил?

Олег отрицательно покачал головой, Соня вздохнула и пошла сама укладывать дочь. Олег быстренько закончил разговор и вернулся на лестницу, где Зарамушкин беседовал с Леной.

— Я бы с удовольствием вас на машине покатал, но на зиму я ее под чехол во дворе ставлю. Засыпало по самую крышу не откопать…

— Берегись! — сказал Олег. — Его жена в командировке.

Зарамушкин в ярости обернулся к Олегу.

— Ой! Не надо так смотреть, товарищ директор! Страшный человек — одинокий мужчина!

Из квартиры раздался звон бьющейся посуда, и они пошли посмотреть на начинающийся скандал.

Скандалила молодая актриса Валя. Она уже довольно много выпила водки и, как часто бывает в таких случаях, принялась бороться за правду.

— Группировку собрал! Они ему в рот смотрят! — орала она, перекрикивая магнитофон, который включили в надежде на танцы. Валя стояла, опираясь руками о стол, покачиваясь. Под ногами у нее валялись осколки рюмок и стаканов.

— Валечка! Станцуй цыганочку! — просил Стрельников, а молодой артист, изображавший на юбилее Кощея, тянул Валю за руку уговаривая сесть и успокоиться.

— У него жена в меховом ателье работает! Начальство в дубленки одевает! У нее третья судимость скоро!..