В руках у матери были две книги довольно потрепанного вида.

— Вот, — Рита протянула книжки Вере, — Инна Сергеевна подарок вам делает… Книжки не новые, но очень полезные. "Домоводство" называется… Ну я пошла, отдыхайте…

Вера взяла книги, пролистала их. Сергей открыл первую страницу прочел и засмеялся.

— Чего там? — Вера прочла каллиграфическим почерком сделанную надпись: "Верочке — будущей хозяюшке!" — и тоже засмеялась.

На пляже, находившемся недалеко от завода, — вдоль берега валялись железобетонные плиты и кучи застывшего в самых разнообразных формах шлака. За одной из них, укрытые от посторонних глаз, товарищи делали Толику татуировку. Художник наносил ему на грудь рисунок, который собирался выкалывать: Христос на кресте.

Рядом лежал, просыхая на солнце, парень с выколотой по всей спине картиной; храм Василия Блаженного на Красной площади в Москве.

Постелив полотенце на наклонной плите, загорали Сергей и Вера. Волны бились о камни. Сергей с интересом читал в книге "Домоводство" главу, где говорилось о правилах хорошего тона, об умении производить приятное впечатление в гостях. Вера смотрела на девушек с тремя овчарками, резвящихся неподалеку.

Девушки лезли купаться вместе с собаками, бегали с ними по пляжу, громко перекликались и почти все время курили, всячески подчеркивая, что до окружающих им нет никакого дела. Выдавали их только глаза: постоянно напряженные и внимательные.

— Вер, а Вер, — позвал Сергей. — А ты читать любишь?

— Чего? — удивилась Вера.

— Ну книжка любимая есть?

Вера подумала и ответила с усмешкой:

— Да, есть… "Капитанская дочка" называется. Пушкин написал. Эпиграф там очень хороший: "Береги честь смолоду!" Иди отсюда! — закричала Вера одной из овчарок, подбежавшей к ним. — Иди, я сказала! — Она кинула в нее камнем, попала, и собака, взвизгнув, отбежала к хозяйке.

— Ну ты!.. — заорала Вере хозяйка. — Ща в морду получишь!

— Чего? — переспросила Вера.

— Ничего!.. Ой! — Хозяйка овчарки вдруг обрадовалась и подбежала ближе. — Верка, ты, что ли?!

— Ну?! — Вера приподнялась с полотенца.

— Не узнала! Ве-ерка!!! — Девушка изо всей силы хлопнула Веру по плечу.

— Люся! — воскликнула Вера. — Ну надо же! — и тоже двинула ее по плечу.

— Сто лет не виделись, — объяснила Люся Сергею.

— А это мой муж, — гордо сказала Вера, указав на него.

— Чего? — удивилась Люся.

— Замуж я вышла! Вот чего!

— А-а-а… — Люся вдруг расстроилась. — Мы в Новоселовке с Верой рядом жили. Потом нм квартиру дали, — объяснила Сергею Люся, собака ее гавкнула. — Рядом! — заорала на нее Люся и полезла в море.

— Друг детства! — вздохнула Вера. — Очень любит животных!

Она прижалась к Сергею, поцеловала его, потом закурила.

— Ты давно куришь? — спросил Сергей.

— С седьмого класса.

— Родители знали?

— Прям!.. Раз мать у меня в пенале сигареты нашла, прыгалками выдрала… Стала лучше прятать…

— А училище связи почему выбрала?

— Ну ты чего пристал? А?

— А интересно.

— Ну не знаю… В школе мы раз в неделю на телефонный узел ходили… И вообще, с телефонистками все дружить хотят, чтоб побыстрей дозвониться…

— Ну а цель у тебя в жизни есть?

— Чего?

— Цель есть?

— Есть! — с пафосом произнесла Вера. — Цель, Сережа, у нас У всех одна — коммунизм!

— Ну а что ты больше всего любишь?

— Тебя.

— А твой первый мужчина кто?

— Ты!

— А самый первый?

Вера раздраженно выбросила сигарету:

— Что?.. Вопросы будем задавать? Я тоже сейчас начну! Чего пристал!.. Читай "Домоводство", умней будешь!

— Вера, а ты любила его, нет?.. А кто он был?

Вера молчала.

— Вер, ну скажи, интересно же…

— А-а, — Вера махнула рукой. — Учитель он был, физик…

— Козел старый! Да?

— Почему "козел"?! Он молодой был! После распределения.

— И он тебя во время урока, объясняя второй закон термодинамики?..

— Нет, — засмеялась Вера.

— А как?

— Ну у нас в школе субботник был, ну и мы с Чистяковой в лаборатории колбы мыли… Он нас в гости пригласил. Его жена с ребенком на месяц к родителям уехала… Потом Чистякова ушла…

— А ты осталась… Ну а дальше что?

— Что было дальше? — вздохнула Вера. — А ничего дальше не было… Зато мы с Чистяковой были в полном порядке. Пятерки, конечно, он нам не ставил — стеснялся. Зато к доске не вызывал… А потом жена его на Север увезла, деньги зарабатывать.

— Он письма тебе писал, да?

— Раза три написал… И открытку прислал на Восьмое марта…

— Ну ты ждешь его?

— Нет… Не жду…

Вера встала, вошла в море и поплыла. Плавала она быстро.

Вера не любила вспоминать про учителя физики.

Ее любовь к нему была, как скарлатина. Когда она не видела его в выходные дни или праздники, у нее начинался озноб и лихорадка. Не соображая, что делает, она брела вечерами к дому, где он жил, и стояла в темноте, смотрела на окна его квартиры, и курила, курила, курила. От такого количества сигарет у нее охрип голос.

На кухне жена учителя в домашнем халате, небрежно причесанная, склонялась над плитой. Потом откуда-то из глубины квартиры появлялся он. Вера мало видела учителя, потому что большую часть вечера он валялся на диване и смотрел телевизор или читал.

Вера тосковала. Ей хотелось ласкать его кудрявую черноволосую голову, чтобы усы нежно щекотали ее шею. А тот резкий жест, с которым он снял очки, прежде чем обнял ее в тот счастливый субботник, сводил с ума и хотелось стонать от отчаяния, что это больше не повторится.

На уроках учитель избегал ее взгляда. Если после звонка на перемену Вера задерживалась в классе, он звал к себе кого-нибудь из учеников и шел с ними в лабораторную комнату. Она ждала его после уроков, но он старался не выходить один из школы.

Перед тем как уехать на Север, учитель попросил Веру помочь отнести на место счетчик Гейгера. Он запер дверь лабораторной и даже не успел снять очки.

Они бросились друг к другу, как безумные. Будто пять лет не видели друг друга. Будто он не учитель физики, а вернувшийся из рейса моряк…

Они задыхались. Бормотали что-то бессвязное…

Была перемена. Вот-вот должен был прозвенеть звонок. Они не могли оторваться друг от друга.

Вечером Вера взяла бритву, угрюмо, ни на кого не глядя, доехала на автобусе до дома, где жил учитель, поднялась к его квартире и стала резать дерматин, которым была отделана дверь.

За этим занятием ее застала вернувшаяся с сумками из магазина жена учителя. Она принялась кричать на Веру, отталкивать. Вера отпихивала ее и продолжала чиркать бритвой по двери, со злорадством глядя, как из распоротого материала вываливаются клочки грязной ваты.

Жена учителя продолжала кричать, стали собираться соседи…

Тогда Вера пошла с бритвой на жену.

Визг. Ругань. Какой-то здоровый мужик заломил Вере руку. Бритва выпала на кафельный пол. И тогда только открылась дверь в квартиру учителя. Он стоял в дверном проеме, бледный, держа на руках свою маленькую дочку, и смотрел на жену. Потом медленно подошел к ней и обнял ее.

Вера завыла так, что женщины на лестничной площадке вздрогнули.

Мужик, оттаскивавший Веру, выпустил ее, и она опрометью бросилась из подъезда.

Вера не помнила, как добралась до дома.

Мать была в тот вечер дома. Поэтому Вера до полусмерти напугала ее, грохнувшись в обморок прямо в прихожей.

Потом Вера три недели болела с высокой температурой. Врач-педиатр из районной поликлиники никак не могла поставить диагноз. Потом написала все-таки ОРЗ.

Выздоравливая, Вера от скуки почитывала "Войну и мир". Дошла до места, где Наташа Ростова тоже заболела от любви, расплакалась. Потом включила телевизор. Показывали фильм "Кавказская пленница". Вера посмеялась, потом опять поплакала.