Акутагава улыбнулся бизнесмену и его дочери:
- Я рад, что вы приняли мое приглашение.
- Мы должны благодарить вас за эту честь, - ответил Мэкиен. – Вилла Угаки превратилась в легенду с тех пор, как вы тут живете. Получить приглашение – большая удача.
Молодой человек с бледно-карими глазами перевел взгляд на белого, как мел, Юки.
- Ты не поздороваешься со мной, Мацу? – поинтересовался Акутагава как ни в чем ни бывало. – Мы ведь были близкими друзьями. Давай поздороваемся без церемоний, как раньше. Просто пожмем друг другу руки.
Он протянул ему свою ладонь, оставаясь на месте. Юки заставил себя сбросить оцепенение, осознавая, что на него сейчас устремлены десятки - если не сотни! – глаз, он сделал несколько шагов и, надеясь, что его рука не задрожит, сжал ладонь Акутагавы. Напрасно надеялся – рука явственно тряслась, и Акутагава не мог этого не почувствовать.
Боже, какое знакомое тепло такой знакомой плоти! Юки думал, что забыл эти руки, но он ошибался – стоило ему только прикоснуться к нему, как с потрясающей отчетливостью в памяти возникли образы прошлого. Он вспомнил, как эти руки – сильные, но терпеливые и нежные, - ласкали его тело в самый первый раз, тогда, на узкой кровати, в школьном общежитии… Вспомнил, как они с Акутагавой гуляли по лондонским улочкам, держась за руки, как самые обычные влюбленные… Вспомнил, как Акутагава обнимал его за талию, когда они поздним весенним вечером стояли в чайном домике любования Луной…
Их рукопожатие затягивалось, они смотрели друг на друга и молчали. Юки любовался повзрослевшим лицом Акутагавы – оно стало еще красивее, чем пять лет назад. Вблизи кожа казалось столь же нежной и цветущей, как и раньше – но исчезла некоторая юношеская округлость черт, лицо немного удлинилось, а скулы проступили явственнее. Глаза же остались прежними – омуты, опасные омуты… Взгляд Акутагавы был спокойным и непроницаемым. В отношении самого себя Юки с отчаянием понимал, что его собственные глаза, в отличии от Акутагавы, рассказывают слишком много…
- Поверить не могу! – воскликнула Бэтси. – Мацу, почему ты никогда не рассказывал, что учился с господином Акутагавой в одном классе?
- Да, - кивнул головой в знак согласия с дочерью Рю Мэкиен. – Я, если честно, просто в шоке. Ты, Мацу, оказывается темная лошадка!
Юки высвободил свою руку и отступил назад. Ему казалось, что ноги сейчас подогнутся, и он упадёт - на всеобщее посмешище.
- Он всегда был скромником, - ответил за него Акутагава, - и никогда не любил хвастаться.
- Это точно, - Бэтси интимно взяла Мацу под руку. – За это я его и люблю.
- Когда я вчера увидел его на банкете, то не поверил своим глазам, - продолжил Акутагава, разглядывая их. - Мы несколько лет с Мацу не виделись. Потом, когда вы, господин Мэкиен, сказали что он жених вашей дочери, то я подумал – раз мой школьный друг собирается влиться в вашу семью, то я непременно должен приблизить вас к себе. Не дело, когда будущая семья дорогого друга не становится и моими друзьями тоже.
- Тут вы правы! – Мэкиен, сияя, торжественно пригубил шампанское.
До Юки с опозданием дошло, что его только что назвали женихом Бэтси. Причем – с подачи Рю Мэкиена. Что?!… Но возразить сейчас он бы не смог – язык его не слушался. Нужно сначала хоть немного прийти в себя… Но как это сделать, если одно присутствие Акутагавы действует на него как дурман?…
В образовавшееся из-за появления Акутагавы у бара свободное пространство выплыл Асбаб, уже успевший поволочиться за несколькими одинокими гостьями. Он решил подкрепиться хорошим коктейлем, чтобы с новыми силами начать «ловлю рыбок». Увидев Акутагаву, он несколько растерялся, что было вообще-то ему несвойственно. Но богатство этого двадцатитрехлетнего мультимиллионера и его неповторимая аура власти и силы – вынуждали Асбаба робеть, как мальчишку. Он почувствовал, что характером Акутагава значительно старше своего возраста и шутить с ним опасно.
Вся обстановка вообще показалась Асбабу несколько напряженной. В основном, из-за Мацу – тот выглядел то ли испуганным, то ли донельзя взволнованным. Рядом с ним стояла озадаченная Бэтси. Чуть поодаль – подобострастно улыбающийся Рю Мэкиен. У барной стойки молча застыли с каменными лицами те два парня, что днем заехали за всей компанией в гостиницу «Тэймей».
- Я горячо поддерживаю политику «Ниппон Тадасу», - проговорил неторопливо господин Рю. – Благородные цели и благородные методы, что может быть лучше? Без «Ниппон Тадасу» наша страна была бы совсем иной. И, хоть я и живу значительную часть времени в Америке, но являюсь патриотом Японии и поклонником организации, основанной вашим отцом.
Акутагава сдержанно улыбнулся:
- Приятно слышать такие слова из ваших уст, господин Рю.
«Что господин Рю такое говорит? – невольно удивился Юки. – Он с пеной у рта утверждал, что терпеть не может семейство Коеси и «Ниппон Тадасу»! Почему он сейчас так нагло врёт, улыбается, льстит? Он же НЕНАВИДИТ Акутагаву!…»
Вокруг люди шептались, оглядывая хозяина роскошной виллы и одетого в джинсы и пуловер парня, чьи черные волосы были совсем не по-великосветски взъерошены. Известный на всю страну человек, о котором без перерыва пишут крупнейшие газеты и его непонятно откуда появившийся старый друг, явно не принадлежащий к высшим кругам. Это было странно. Это было… смешно? Люди, ведущие день ото дня богемную жизнь, не привыкли к такому контрасту – он почти колол им глаза.
- Его школьный друг, говоришь? – переговаривались между собой одни. – Видно, они действительно крепко дружили, раз его пустили в Угаки в таком тряпье.
- Надо выяснить, что это за парень такой. Если он дружен с господином Акутагавой, то непременно нужно свести с ним знакомство. Полезные связи никогда не повредят… - шушукались другие.
- Любопытно! Такой подарок для светской хроники… - размышляли вслух третьи. – Ведь о школьных годах Акутагавы-сан ничего неизвестно. Если бы этот паренек дал интервью, рассказал о том, каким его знаменитый друг был в юности! Тот материал бы купили за бешеные деньги в любом издательстве!…
- Я, как и папа, тоже интересуюсь политикой, - невпопад вдруг заговорила Бэтси, невольно переходя на игривый тон. Акутагава был СЛИШКОМ привлекателен во всех отношениях, чтобы она смогла сдержаться и не превратится в ту Бэтси, которой она была до встречи с Мацу. От Акутагавы исходили мощные волны мужской сексуальности, что мгновенно меняло химические процессы в женском мозгу. – Я ведь родилась в Америке, в самой свободной стране в мире и, естественно, демократ до мозга костей.
- Неужели? – снова улыбнулся Акутагава. – И что, по-вашему, самое хорошее в демократии?
Юки едва сдержался, чтобы не завести раздраженно глаза к потолку. Бэтси сейчас точно ляпнет какую-нибудь глупость!
- Самое хорошее это, само собой разумеется, свобода и равенство, - ответила девушка.
- Да, конечно. В Древней Греции, откуда пришла демократия, равенство и свобода одних основывались на рабском положении других. Получается, настоящая демократия умерла вместе с рабовладельческим строем. И правильно, я считаю. Потому что, как сказал Плутарх: нельзя в одном человеке видеть одновременно и начальника и подчиненного – нельзя ставить слепую толпу поверх зрячего полководца.
Бэтси сконфуженно молчала. Она явно толком и не поняла, что именно имел в виду Акутагава. Тот понаблюдал за ней несколько секунд, потом, не убирая с лица любезной улыбки, сказал:
- Думаю, вы не будете возражать, если я ненадолго заберу вашего жениха? Мы давно с моим одноклассником не виделись, нам нужно обменяться новостями, говорить о том о сём… - в общем, это был риторический вопрос и все это понимали. – Мацу, отойдем? Я покажу тебе свою оранжерею. А вы, дорогие гости, продолжайте развлекаться.
Юки ничего не оставалось делать, как пойти за ним. Он знал, что это неизбежно случится. Этого не избежать…
Они молча миновали двери и оказались в пустынном коридоре.
Акутагава уверенной походкой двигался дальше. Молодые люди несколько раз сворачивали, оказываясь всё в новых и новых коридорах, пока Акутагава не открыл застекленную дверь и не пропустил Юки в недра оранжереи. Двухъярусная, полностью остекленная, она была наполнена самыми разными видами цветущих зимой цветов, растений, редких видов карликовых деревьев и мхов – в этом чем-то уподобляясь роскошному саду храма Сайходзи. В нос ударял несколько спертый и пряный воздух, что было вполне естественно для оранжерейных помещений.