Северная граница алазонов известна нам хорошо, это — речка Эксампай:

Таким местом сближения является примерно параллель 48° северной широты, идущая от Первомайска на Буге на запад через Балту к излому Днестра. Именно здесь кончаются алазонские степи и начинается лесостепь скифов-пахарей.

Труднее определить широтное протяжение земли алазонов. Предположительно можно говорить о кочевании их между Днестром и Ингулом или Ингульцом, за которыми уже начинались владения царских скифов. На западе алазонские кочевья должны были соприкасаться с тиритами и агафирсами.

Любопытно отметить, что в описании кампании 512 г. ни разу не упомянуты ни каллипиды, ни алазоны: они не участвуют в совещаниях, нет речи об их царях, они не упомянуты ни в составе скифских войск, ни в числе тех племен, которые пытались сохранить вооруженный нейтралитет. Это тем более странно, что персидские войска должны были проходить сквозь всю прибрежную территорию каллипидов. Очевидно, каллипиды и алазоны были полностью подчинены царским скифам и самостоятельного политического целого не представляли.

Агафирсы

АГАФИРСЫ. Несмотря на наличие у Геродота специальных записей о нравах агафирсов, об их участии в событиях 512 г. и о других агафирско-скифских отношениях, Геродот нигде не охарактеризовал географическое положение этого народа. У него есть только два попутных упоминания: то, что из земли агафирсов вытекает река Марис (Мареш), и то, что скифы граничат близ Дуная сначала с агафирсами, а потом с неврами (§§ 49, 100). Б. Н. Граков размещает агафирсов вдоль Днестра-Тиры[104], а А. П. Смирнов — в верховьях Мареша, за Прутом[105]. Думаю, что правильнее было бы объединить обе точки зрения и считать землей агафирсов пространство от Мариса до Тиры включительно и связывать с ними находящиеся здесь археологические памятники молдавской группы, идущие от Днестра далее на запад[106].

Геродот, очевидно, не отредактировал свои записи о юго-западной части Скифии и об агафирсах, т. к. у него ощущается двойственное отношение к понятию «скифского» применительно к этому району. Левые притоки Истра (Тиарант и Пората), очевидно, вытекают из прикарпатской земли агафирсов, т. к. Тиарант-Серет отстоит всего лишь на три дня пути от верховьев Мариса. А между тем и низовья Истра и эти притоки Геродот называет скифскими так, как если бы агафирсы обитали только за Карпатами, западнее Серета. Возможно, что Геродота смутила историческая справка о том, что «Исконная Скифия» начиналась непосредственно от дунайского устья. В результате агафирсам не нашлось места в этногеографическом описании Геродота, хотя сведения о конфликтах агафирских царей со скифами он получил в Ольвии от Тимна.

К сожалению, и археологи-скифоведы не уделили внимания проблеме агафирсов. Агафирсы оказались пасынками науки. Мы не найдем их имени ни на карте Б. Н. Гракова (1947), ни в археологическом тексте А. И. Тереножкина и В. А. Ильинской[107].

Некоторые основания сближать агафирсов со скифами заложены в геродотовой генеалогической легенде, где родоначальники обоих народов — родные братья, сыновья Геракла (§§ 8-10). Близость к фракийцам тоже отмечена Геродотом:

Мне думается, что скифо-фракийские взаимоотношения — это прежде всего проблема агафирсов, родичей скифов, воспринявших обычаи фракийцев.

Древности скифского времени занимают часть течения Днестра (вокруг Рыбницы), Прута, Серета и лишь немного не доходят до истоков Мареша. Памятники фракийского гальштата господствовали на Днестре до середины VII в., а с этого времени появляются скифские. Очевидно, в это время скифоидные агафирсы наслоились на местный фракийский (?) субстрат[108].

Мы рассмотрели степную половину того огромного археологического ареала, который устойчиво именуется скифской культурой. Ядром здесь оказалась территория царских скифов на Нижнем Днепре и прилегающих землях по направлению к морю и Меотиде и на Боспоре.

У этой земли, заполненной огромными курганами царей и вождей, было как бы два широких крыла кочевий, распростертых в обе стороны от Борисфена: пустынные кочевья алазонов на запад и такие же, не оставившие следов, кочевья скифов-номадов на восток от Днепра. За пределами этой компактной территории протяжением около 900 км и глубиной от моря 300–500 км находился обособленный скифский остров в лесостепи на Среднем Дону, отдаленный от скифских царских могил примерно еще на 500 км к северо-востоку.

У нас осталось нерассмотренным значительное пространство восточноевропейской лесостепи от Львова до Харькова и сопредельной с лесостепью части лесной зоны.

В запасе у нас осталось еще много геродотовских имен, прикрепление которых к тем или иным районам или сопоставление с теми или иными археологическими культурами вызывало и продолжает вызывать оживленные споры. Это будины, гелоны, скифы-пахари, скифы-земледельцы, невры, андрофаги, тиссагеты, йирки. Следует сказать, что для племен, затронутых скифской культурой, район поиска уже значительно сократился: на востоке предел предположительно поставлен «обособившимися скифами» и меланхленами.

Вести поиск земледельческих племен Геродота нужно (в рамках общего ареала археологических культур скифского облика) на запад от Среднего Дона и на север от рассмотренных уже областей разных кочевых скифских племен.

Земледельческая Скифия

ЗЕМЛЕДЕЛЬЧЕСКАЯ СКИФИЯ. Важнейшим, но и труднейшим вопросом географии геродотовой Скифии является правильное размещение «скифов-пахарей» и «скифов-земледельцев» в согласии как с текстом «Истории», так и с новейшим массовым археологическим материалом. То обстоятельство, что Геродот в разных местах своей книги употребил два синонимичных и вполне взаимозаменимых названия (ροτ ρες и γεωργοι), создало представление о двух разных, размещенных в разных местах народах.

Вторым препятствием к правильному пониманию ситуации явился такой географический ориентир, как «гилея» — «лес», «полесье», под которым почему-то всегда понимали (применительно ко всему обширному пространству Скифии) единственно только незначительную плавневую растительность в устье Днепра.

Третьим обстоятельством, смущающим исследователей, оказался археологический материал, который, впрочем, противоречил не словам Геродота, а ставшим привычными толкованиям этих слов. Чем успешнее работали археологи, чем определеннее вырисовывались контуры земледельческих культур скифского времени, тем больше противоречий обнаруживалось между новыми фактами и старой интерпретацией Геродота.

Что касается первого препятствия, то давно уже обращалось внимание на синонимичность терминов «аротеры» и «георгои», обозначавших «пашущие землю», которые вполне могли быть применены к одному и тому же народу[109].

Л. Нидерле, особо интересовавшийся Земледельческой Скифией как возможной частью прародины славян, полагал, что оба обозначения употреблены Геродотом по отношению к одному и тому же народу: «Видеть в них два разных племени крайне ошибочно». Нидерле объясняет появление двух наименований (аротеры и георгои) двумя разными источниками информации у Геродота: «Можно думать, что Геродот разделил единый народ лишь на основании двух разных свидетельств: в первый раз при перечне племен по Гипанису, а второй — по Борисфену, не противопоставляя эпитеты „георгои“ и „аротеры“ друг другу»[110]. Думаю, что Нидерле здесь безусловно прав. Новейший переводчик «Истории» Г. А. Стратановский, переводя 17-й и 18-й параграфы IV книги, в обоих случаях переводит ροτ ρες и γεωργοι одинаково словом «земледельцы»[111], устраняя тем самым дублировку.