Та вдруг распахнулась внутрь. Из тускло освещенной комнаты на нас пахнуло теплом.

— Иваныч? — настороженно переспросил Семен, достал из кобуры пистолет и шагнул внутрь. Мы в нерешительности сгрудились у входа.

Через секунду-другую лейтенант выглянул из двери и нетерпеливо махнул рукой:

— Давайте сюда, греться!

Второй раз нас приглашать не пришлось. Мы ворвались в жарко натопленную сторожку и принялись наслаждаться теплом. Я взял с кушетки подушку и заткнул ею почему-то разбитое окно.

— Тут одеяла есть! — обрадовалась Алька. — Надо детей раздеть и в сухое укутать.

Зара схватила одно из одеял и захлопотала с ним над Мишкой. Аля пыталась обсушить и согреть Лешку. Я обнаружил пузатый электросамовар и занялся приготовлением чая. А Семен настороженно осматривал маленькое помещение. Пистолет он не убирал.

— Ты чего? Здесь же нет никого? — удивился я.

— Это и странно. Где Терентий Иваныч? И почему окно разбито? И еще — ума не приложу, где здесь управление створами. Вроде ничего такого… похожего, не видно, — задумчиво пробормотал лейтенант, не переставая озираться.

Ответить я не успел. Внезапно маленькая дверь с грозной надписью «Не влезай — убьет!» распахнулась, и оттуда выскочил парень с ружьем наизготовку:

— Не двигаться! Стрелять буду! — лицо у него было совершенно безумное.

— Петька, ты? Ты чего? Это я, Семен! — удивленно воскликнул лейтенант, опуская пистолет.

— Ты?! — парень немного успокоился и опустил карабин. — А вы все — откуда здесь? И где он?

— Кто — «он»? — в один голос воскликнули мы с Семеном.

— Мужик тут был. Здоровый такой, в дождевике. Он створы поднял. И деда убил, — Петька всхлипнул. — В окно выбросил…

В сторожке повисла тишина.

— А где он сейчас? — тихо спросил я. — Мужик этот?

— Исчез! Я в него пол-обоймы высадил, а он взял — и исчез! Правда, не вру я! — растерянно сказал Петька, переводя затравленный взгляд с меня на лейтенанта.

— Да знаем мы, что не врешь! — отмахнулся Семен. — Встречались уже с этой тварью. И не раз. Ладно, с ним потом разберемся. Сейчас надо воду перекрыть. Веди показывай, где здесь кран… или, как там оно называется?

— Вóрот…

— Вот и веди к нему.

Втроем, Петька, лейтенант и я, мы прошли в соседнее помещение.

— Вот. Эти штуки надо закрутить, — парень показал на три больших металлических колеса. — Я начал было, но идет очень туго. Надо всем вместе.

— Ну, надо так надо, — с готовностью кивнул Семен, — Пошли, док, краник перекроем.

Глава 4

1 октября 1987 года, 21.04, Кобельки

Уже минут пять мы все спокойно сидели в сторожке и наслаждались теплом пополам с горячим чаем. Рев водопада под окном стих — вóроты мы совместными усилиями таки закрутили.

— Что теперь? — ни к кому не обращаясь, спросила Зара.

— Все — по плану. Вы с Найтом и Петькой остаетесь здесь, а мы с Палычем — идем брать этого гада, — ответил Семен.

Он только что закончил чистку пистолета и теперь собирал его. Лицо у лейтенанта было ох каким недобрым.

Алька обняла меня за шею и прижалась к уху горячими губами.

— Кот, ты только осторожнее будь, ладно? Ты обещал… нам! — на последнем слове она улыбнулась.

— Обещаю! — я положил руку ей на живот. — Вам обоим — торжественно обещаю быть осторожным! А вы тут тоже себя берегите. Найт с Петром вам помогут. Верно?

— Точно! — угрюмо подтвердил парень, не выпуская карабина из рук.

Пес лишь молча потряс головой. Совсем по-человечески.

— Ладно, заканчиваем прощальные речи! — лейтенант передернул затвор пистолета, загнав патрон в ствол, и поставил оружие на предохранитель. — Пора выдвигаться. Пошли, Ватсон.

— Пошли, Холмс! — усмехнулся я, чмокнул Альку в губы и вслед за Семеном направился к выходу.

Дом был тихим, темным и каким-то неживым. Ни единого луча света не выбивалось наружу сквозь плотно закрытые ставни. Но над печной трубой курился дымок.

— Дома, сволочь! — со злобой в голосе сказал Семен.

— Не факт. Темно внутри, — усомнился я.

— Пошли, проверим. Чего гадать? — пожал плечами лейтенант и, взойдя на крыльцо, от души врезал сапогом по входной двери. Та с треском распахнулась, открывая темную утробу дома.

Семен включил позаимствованный в сторожке фонарик и поводил лучом туда-сюда. Никого. Держа в одной руке пистолет, а в другой — фонарь, лейтенант осторожно пошел по коридору. Я по уже сложившейся традиции прикрывал тылы. С огромным хлебным ножом, найденным все в той же сторожке.

Через несколько минут стало ясно: дом пуст. Причем, судя по горячему еще чайнику, враг покинул свое логово совсем недавно.

— И где теперь его искать? — поинтересовался лейтенант, в сердцах пнув кухонную табуретку. Та с грохотом упала.

— Я думаю, в больнице, — предположил я.

— Почему именно там? — удивился Семен.

— Не знаю. Печенкой чую — там он! — аргументировал я.

Лейтенант пожал плечами:

— Черт его знает… может, ты и прав. Где ж ему еще-то быть, уроду. Пошли в больницу.

— Пошли.

Мы вышли из угрюмого дома и зашагали вверх по холму.

Больница уже издалека радовала глаз чуть ли не праздничной иллюминацией. Свет горел во всех окнах, включая свободные от больных палаты. Собственно, и больных-то в моей чудо-клинике (бывшей конюшне) оставалось, если не ошибаюсь, трое.

— Это по какому поводу пир? — поинтересовался Семен, тоже заметив непривычное обилие огней.

— А я знаю? — пожал я плечами. — Вот сейчас и посмотрим.

В приемном отделении было тихо. Мы с лейтенантом осторожно шли по ярко освещенному коридору, оглядываясь на малейший шорох. Впрочем, шорохов никаких не было, поэтому оглядывались мы просто так.

Больница, обычно в это время гудящая словно потревоженный пчелиный рой, теперь казалась вымершей: ни звука, ни движения…

— Что за черт? — растерянно пробормотал я. — Где все?

— Не нравится мне все это! — пессимистично заключил Семен и, вскинув пистолет, распахнул первую дверь. В смотровую.

Там никого не оказалось. Мы переместились к следующей двери. Тоже — пусто.

Третья дверь, ведущая в мой личный кабинет, распахнулась сама, как только Семен протянул к ней руку. Он шарахнулся назад и вскинул пистолет.

На пороге стояла Клавдия Петровна. Почему-то в резиновых перчатках и с двумя ложками в руках.

— Добрый вечер! — ласково сказала фельдшерица и ткнула ложками в лейтенанта.

Тот задергался, выронил пистолет и без сознания осел на пол. Клавдия Петровна склонилась над ним, не отнимая ложек от содрогающегося тела.

Мой самодельный дефибриллятор! Но какого черта?! Я рванулся к поверженному Семену…

— Стоять! — спокойно, даже с улыбкой, предупредила фельдшерица. — Стрелять буду!

Я замер на месте, зачарованно глядя в черный глазок дула Семенова пистолета, который очень уверенно держала теперь Клавдия Петровна.

— Зря вы во все это ввязались, доктор! — покачала она головой. — Ох, зря!

— Вы?! — только и смог выдавить из себя я.

— А разве Зара вам не рассказала?! — в свою очередь изумилась фельдшерица. — Да, я пару месяцев назад услышала от нее этот рецепт. Ну, о котором вы говорили с Семеном.

— Рецепт?

— Рецепт, конечно! А что же еще: прикончить девять беременных, собрать девять нерожденных душ и получить здоровье, бессмертие и исполнение желаний. «Реципе, Да, Сигна!» — «Возьми, выдай, обозначь!» Вы же учили латынь, Пал Палыч? И фармакологию — тоже. Цыганка, дурочка, сообщила мне готовый рецепт здоровья и бессмертия, сама того не поняв!

— Да какой это, к лешему, рецепт?! Всего лишь легенда… — возмутился я.

Клавдия Петровна нехорошо прищурилась и понизила голос.

— Не верите, Пал Палыч? Зря не верите. Это — рецепт. И он сработает, как только Данька доберется до последней, девятой. До вашей Аленьки… Стоять! — прикрикнула она, заметив мое движение. Пистолет смотрел точно мне в лоб.