— Одна? Без Игоря?
— Представьте себе, да.
Дэн развел руками:
— Вот этого я бы ни за что не смог угадать.
— Ага, вот видите! — Неотразимые Викины глаза смеялись. — Погодите, я вас еще не так удивлю.
Взревел мотор, и старенький «пежо» укатил куда-то в дымку серпантина.
Этой же ночью над древним монастырем разразилась гроза. Тяжко ударил гром, заблистали молнии, особенно близкие и ослепительные здесь, в горах, хлестанул дождь.
В полночь рослая темная фигура в накидке прокралась вдоль разрушенной стены к пролому, где недавно была первая, рухнувшая «дверь» тайника, а теперь круглосуточно дежурил полицейский пост, и в шуме дождя тихо, неслышно протянула руку к горлу отвернувшегося от холодных струй постового. В темноте послышались сдавленный вскрик, щелчок предохранителя, взрыв смеха и ругань.
— Тьфу… дьявол… За такие шутки по зубам дают!
— А ты не зевай!
— Пошел ты… знаешь куда!
— Да ладно тебе! На, закури.
Вспыхнула спичка, потянулся дымок сигареты.
— Как думаешь, за неделю закончат? — спросил постовой.
— Должны, — отозвался сменщик, все еще улыбаясь в темноте своей шутке. — Ты же сам видел, как они спешат. Сегодня всю подготовку сделали, даже дырки начали намечать. Теперь какой-то новый прибор ждут.
— Скорей бы уж.
— А ты что, на свадьбу опаздываешь? — снова хохотнул сменщик.
— На похороны! — мрачно буркнул постовой. — Что ж, по-твоему, все лето здесь торчать, да?
— А что? Чем плохо? — беззаботно отозвался сменщик. — Жратва бесплатная, жалованье идет! Да хоть на все лето, я согласен! — Он опять засмеялся. — А на похороны ты, брат, зря спешишь. Туда не опоздаешь!
— Ладно, пока! — Постовой отбросил окурок. — Смотри не спи. Сегодня офицер ходит, проверяет.
— Да меня сейчас хоть камнем по темени! Ни в одном глазу! Днем выспался!
Шаги постового быстро затихли в темноте, и сменщик остался один. Он еще улыбался.
— Господин профессор! Господин Энгельбах! — приглушенно звал полицейский офицер в намокшей накидке, отстегивая дверь палатки. — Вставайте! Случилось несчастье!
Ночной сменщик, тот самый весельчак, лежал ничком на каменном полу подземелья. В свете фонарей была видна зияющая кровавая рана на его затылке. Его приподняли, перевернули. Открылось смуглое, чистое юношеское лицо с остановившимися глазами. Он был мертв.
— Ударили умело, всего один раз, — сказал офицер.
Труп унесли.
— А там? Что там? — срывающимся голосом спросил Энгельбах.
— Идемте. И там есть на что посмотреть. — Офицер первым двинулся в каменный проход.
Пропасть, или «ловушка номер два», была уже вся забрана лесами из бамбуковых шестов, и на ту сторону, к «двери» в стене, вел легкий, но прочный мостик. В конце мостика, перед самой «дверью», виднелось еще одно, распростертое на бамбуковых жердях тело. Офицер осветил его фонариком. Человек лежал на боку, обхватив руками горло. На его лицо было страшно смотреть: оно застыло в каком-то мучительном оскале, словно человек задушил сам себя. Рядом валялся ультразвуковой вибратор; в «двери» зиял небольшой пролом.
Но Энгельбаху уже было не до подробностей. Едва увидев лицо мертвеца, он вскинул руки и отчаянно крикнул:
— Назад! Все назад! Отравляющие газы!
Эти слова молнией разнеслись по лагерю экспедиции. Началась паника. Часть рабочих кинулась прочь из монастыря, кто-то закричал о возмездии богов, кто-то стал крушить палатки, заколебались и растерянные полицейские, и, если бы не Тамракар Биджаи, властным окриком остановивший своих горцев, неизвестно, чем бы все кончилось.
Они втроем — Энгельбах, Тамракар и офицер полиции — с трудом успокоили рабочих и отвели всех участников экспедиции подальше от входа в монастырское подземелье, на горный склон у дороги. Затем вернулись. Во дворе монастыря к ним присоединились Шарма и Дэн.
Теперь надо было действовать, и действовать решительно.
— Респираторы, — в ужасе шептал Энгельбах. — Неужели мы забыли в Дели респираторы?
Бросились в штабную палатку, и респираторы, конечно, отыскались. Отыскались и защитные балахоны с резиновыми перчатками и кислородные приборы, без которых не работает ни одна серьезная подземная или высокогорная экспедиция.
Через несколько минут, облаченные с ног до головы, двинулись к «двери». Работая поочередно, в две смены, быстро закрыли пролом, закупорив его несколькими слоями целлофановой пленки. И только после этого, убедившись, что никаких признаков новых отравлений ни у кого нет, вздохнули облегченно.
— Что же все-таки произошло? — спросил Шарма, когда они поднялись из подземелья во двор и стащили с лиц маски и респираторы.
— Очередная ловушка. Отравляющий газ, — объяснил Энгельбах. — Состава мы не знаем, но, думаю, это что-то из неизвестных нам сверхстойких соединений. Грабитель пробил дыру и, очевидно, захотел сразу заглянуть в нее. Вот и вдохнул полной грудью.
— А офицер? А вы?
— Видимо, газ все же потерял свою убойную силу за эти века, — заметил Дэн. — Иначе бы мы все давно были там, где те двое.
— Да, вероятно, так, — подтвердил Энгельбах. — К тому же за счет объема колодца и прохода резко упала концентрация. Но мы не знаем, как обстоит дело там, за «дверью»…
10
Уже который день Игорь ждал посылки из Ташкента. Он снова и снова звонил туда, в институт, потом в узбекское отделение Аэрофлота, потом в Ташкентскую таможню, в «Интурист», в среднеазиатское представительство ЮНЕСКО. Согласие на присылку портативного газоанализатора давно было получено, сам газоанализатор давно был готов к отправке, но, как всегда, шестерни механизма окончательных согласований, подписей и штампов проворачивались медленно и неохотно.
Все свободное время Игорь и Дэвика занимались судьбой Суреша. Тут тоже не было ясности. В конце концов нашелся приют, готовый принять малыша, но, когда Игорь увидел этот приют, сердце его сжалось. Это был детский дом при буддийском монастыре, где воспитывались будущие монахи. Вся система воспитания строилась на жесткой дисциплине, ограничениях и системе наказаний. В ограничения, кроме прочего, входило умерщвление плоти с самых ранних лет с помощью ночных чтений специальных мантр, полуголодной диеты, сидения на холодных камнях и так далее. Почему-то именно это задело Игоря.
— Нет, сюда я пацана не отдам, — заявил он.
Вдобавок и Суреш откровенно испугался самого вида монастыря и прижался к Дэвике, отказываясь даже посмотреть вокруг себя.
Так и тянулись дни, пока однажды утром Дэвика не ворвалась в номер к Игорю с газетой «Непали райзинг» в руках:
— Игорь Васильевич, пожалуйста… что это?
На развороте первой полосы газеты чернел заголовок: «Что происходит в развалинах древнего монастыря?» В довольно пространной статье рассказывалось о прибытии известного археолога профессора Энгельбаха, о таинственной работе экспедиции, о первых двух жертвах внезапного обвала в подземелье и о произошедшей буквально на днях загадочной газовой атаке, которая привела еще к двум жертвам…
Игорь был ошеломлен. «Газовая атака»! Прав оказался старик Энгельбах, в каком-то озарении учуявший очередной подвох создателей тайника, и снова просчитались грабители.
— Такого у нас никогда не было. — В голосе Дэвики нарастала тревога. — Кто они? Откуда?
Что Игорь мог ответить? Хотел бы он сам знать, что происходит сейчас в экспедиции и как там Вика. Из статьи было ясно, что больше пострадавших нет, но все равно медлить было нельзя.
— Надо выезжать туда, — решил Игорь.
— Я тоже поеду, — сразу откликнулась Дэвика. — Я должна быть с отцом.
В «тойоте» они ехали втроем. Дэвика поглядывала в окно. Суреш крутился в проходе между креслами, бегал к шоферу. Ему все было интересно.
В углу салона, на заднем кресле, громоздился большой, тщательно упакованный сверток. Это была прибывшая в последнюю минуту посылка из Ташкента с портативным газоанализатором.