Толковал ему с женой, бывшим здесь, и катихизатору вперед непременно крестить детей — при первом же после рождения посещении священника.

Савабе

В Савабе семь христиан: Матфей Есида, крещеный мальчиком и сознающийся, что не знает веры, и нет у него пи иконы, ни книг христианских; икону пусть катихизатор ему доставит; советовал выписать «Сейкёо— Симпо», для чего и адресом снабжен; Николай Канеда — бедняк, фонарщик, но видно, что усердный еще христианин, и мать его; Варвара Сасаки и двое детей, старший двенадцати лет, по–видимому, способный, почему и сказал я матери, если она хочет воспитать сына для служения Церкви, пусть будущий год к первому сентября присылает в школу в Токио. Варвара — вдова, молодая, грязная–прегрязная, и по–видимому, ленивая, хотя и небедная. Икона Спасителя (овальная) в хорошей тоокейской раме стоит на полке вверх ногами и закрытая синей тряпицей; велел очистить от пыли и паутины и поставить в доме Матфея, где наказывал и собираться им по праздникам помолиться вместе и почитать Священное Писание и другие религиозные книги.

Каннари

В Каннари двенадцать христиан: Яков Кавамото, сын родной племянницы о. Иоанна Сакая, болезненный молодой человек, ио усердный к вере. Обещал ему догматику Макария, с моей надписью на ней, очень он просил; Алексей Сунгияма — кочёо, косой, жена его Агафия (сама же она не знала, как ее зовут, а катихизатор подсказал: Авдотья, муж же поправил на Агафью) и двое детей; некто Сакамото Петр, бывший в отлучке, и другой в его доме; Евгения М[?]ока — преусердная, в Савабе ездившая встретить, муж ее — Кенкваайгиин, — еще язычник, хотя и говорит, что знает веру и обещается принять; Григорий Есида и трое с ним в доме, не имеющий иконы и, по–видимому, [?] невежда в вере. Родители Якова Кавамото слушают и скоро примут. Остановился часа на полтора в доме Кавамото; сюда пришли Алексей — кочёо, и Евгения; советовал непременно собираться по праздникам для молитвы, и Кавамото Якову поручил читать молитвы. Обещались. У Алексея Сунгияма иконы, обезображенные в пожаре, — маленькая, Ангела— Хранителя, о чем он, впрочем, кажется, не знает, да и катихизатор тоже; катихизатору говорил, что у него — Матери Божией, и Алексей не поправил, торчит икона на полке, прислоненная к группе Императорской фамилии, — об употреблении иконы, значит, и понятия не имеют. У Евгении иконы совсем нет. Велел катихизатору доставить им иконы, взяв у священника: Алексею — Спасителя, Евгении — Божией Матери: я обещался прислать Алексею лампадку. Икону для молитвенной комнаты также обещался прислать в Мияно из Токио, ибо у Кавамото — маленькая, домашняя.

Катихизатору Павлу Хосономе дал большой нагоняй: начнет выть об упадке Церкви — душу всю изведет: в Савабе–де погасла, в Каннари один дом и так далее, а между тем везде сколько христиан, и они остаются без призрения по нераденью катихизатора; катихизатор точно слепой и немой бродит без всякой пользы; сердце раздирается смотря на этот мусор — катихизаторов; насильники самого скверного качества — больше ничего!

Моисей Ямада из Яманоме и другие приехали встретить в Канари, по дороге же в Ициносеки больше и больше прибавлялись, так что въехали в город двадцатью тележками в сопровождении целой толпы бегущих по сторонам.

В Ициносеки у христиан есть церковный дом с землею под ним, на втором этаже молельня, внизу живет квайдо–мори. Устроено подобие алтаря на возвышении, с иконостасом; но икон очень мало; за престолом икона Спасителя, овальная, над Царскими вратами — бумажная картина крещения, на иконостасе, направо, картина Богоматери, [?], налево — еще картина; по сторонам вверху две–три картины, — значит, собственно — нет ни одной; на Царских вратах ничего. Обещался прислать: для Царских врат четырех Евангелистов и Благовещение; картины Семи Таинств, икону Богоматери. Была обедня, поют в один голос — ничего, все почти большие. — Проповедь о служении Богу каждым своим делом. Потом разговор о церковных делах; здесь пять сицудзи, девять фукёоин, — сицудзи и женщины в том числе. Женщин в Церкви до сорока, на собрания приходят семь–восемь; советовал им поднять свой симбокквай; говорил, как он должен вестись; говорено было о фукёоин, что и во времена Апостолов они были (Акила и Прискилла). Испытывал детей в молитвах — мальцы сробели и едва могли прочитать «Отче наш», наказывал катихизатору и родителям непременно обучить всех детей молитвам. Спрашивал у христиан, довольны ли катихизатором, — «довольны», — у катихизатора — он доволен ли ими? «Тоже». Вообще, Симеон Мацубара — порядочный катихизатор, довольно живой и способный, — Остановиться привели в дом старшего брата катихизатора Павла Кангета, как и восемь лет тому назад, — С семи до девяти была проповедь для язычников, полнехонько было, и преусердно слушали, никто не выходил, — Ванна, после которой, вероятно, лучше будет моему желудку и голове, — Ныне пишу перед ложем, которое устроил Моисей Ямада: огромнейшая кровать из кеяни, с точеными ножками, но спать на ней будет скверно, вижу. Экие японцы глупости творят, а и бранить нельзя — от усердия.

10 октября нового стиля. 1889. Четверг.

В Яманоме, в доме Моисея Ямада, на шелковом столе, пред все тем же ложем, которое и сюда притащили.

Утром в семь часов обедня и проповедь о христианском усердии. Потом, до полдня и после, по дороге в Яманоме посетил здешних сицудзи и фукёоин, потом семейство Иоанна Абе, у которого жена и сын лежат в какке больные. Всех посещено одиннадцать домов, — Церковь состоит все из зажиточных, так что и стыдно бы им не содержать катихизатора, а не содержат, — Обед был прескверный: ладятся все по–европейски приготовить, а выходит безвкусица, — ни то, ни сё; но кроме того, сими обедами совершенно расстраивается желудок, а от него голова. Досадно, что не могут взять в толк, сколько не тверди, моим просьбам — кормить меня по–японски, оттого и не кормят, а морят; редко где угостят бесхитростной японской трапезой — ну, и рад бываешь, как порадовала умная Мария Циба в Мияно.

Пришедшие из других Церквей христиане рассказали кое–что о своих Церквах. Именно:

Мацукава

Из Мацукава Иоанн Хатакеяма (одноглазый) говорил: христиан там крещено с тридцать, но нет налицо четырнадцати–пятнадцати, в девяти домах; на молитву, которая совершается в доме сего Иоанна, собираются шесть–семь человек; отец Иоанна также усердный христианин. Фома Ооцуки — катихизатор, был там всего раз, пробыл четыре дня. Сицудзи два.

Согей

Из Согей двое: Иоанн Хидеро и Петр Ооикава — сицудзи (оба учителя) рассказали: христиан по метрике до сорока, домов десять. Молятся в доме Иова Яманоуци (старшего брата катихизатора Якова Яманоуци), собираются в субботу человек десять, в воскресенье семь–восемь. Есть три дома, вернувшиеся в язычество, ибо там больше дети принимали крещение, а потом оставались без научения, а теперь ничего не знают, — Обещано сим двум Догматику Макария. Фома Ооцуки пробыл там неделю и имел четырех новых слушателей. Отец Петра Ооикава тоже христианин и служит сончёо. Книгами Согей еще не снабжена, а есть в Окутаиса — один с половиною ри от Согей. Хидеро и Ооикава крещены также десятилетними (как еще Бог хранит их).

Хиката

Из Хиката, шесть ри от Ициносеки, принадлежащих также Симеону Мацубара, были пять христиан здесь и говорили следующее: христиан там двенадцать, все ходят на молитву и ревностны к вере. Главный там радетель — Павел Касай. Ныне Симеон Мацубара решил там проводить ежемесячно четыре дня, но и на это ропщут христиане Ициносеки. Книг там нет, и потому я обещал прислать четверть имеющихся налицо в Миссии книг.

Яманоме

Во втором часу дня прибыл в Яманоме. Здесь христиан сорок три в двенадцати домах, из них четыре охладевших; катихизатора Варнавы Имамура до сих пор не видал, что показывает в нем мало усердия к делу. Сицудзи два, фукёоин семь, из них сицудзи и четыре женщины. В Церковь собираются в субботу тринадцать–четырнадцать человек, в воскресенье и того меньше. Церковь здесь прекрасно снабжена всем священным, привези только антиминс и можешь служить литургию; иконостас полный, довольно красивый, из икон четыре из России, что подарил Высокопреосвященный Исидор, прочее приспособлено к Церкви письма Ирины Ямасита. — Посещены и здесь служащие Церкви и один больной, параличный старик, у которого тут же лежит внучка в горячке.