Сославшись на неподготовленность английского и американского высшего военного командования к высадке десанта в Европе, Черчилль предложил вернуться к своему старому плану – к высадке в Северной Африке. Американские представители не дали своего формального согласия на английское предложение, и переговоры Черчилля с Рузвельтом зашли в тупик.
Бездеятельность высшего военного руководства Англии и США вызывала растущее недовольство среди английской и американской общественности. «Именно сейчас следует открыть второй фронт», – писали многие английские и американские газеты, отражая настроения общественности в Англии и США. Большой интерес в этой связи представляет опрос, проведенный газетой «Ньюс кроникл» летом 1942 года. На вопрос, «каково Ваше мнение, должны ли союзники попытаться высадиться в Европе в этом году или нет?», 60% ответили положительно, 28% ответили «не знаю» и всего лишь 12% – отрицательно[182].
Критика официальной позиции по вопросу о втором фронте явилась одной из главных причин политического маневра, предпринятого правительством Черчилля, организовавшим летом 1942 года ряд мелких десантных операций на западном побережье Франции (Дьепп, Сен-Назер). Большие потери в этих операциях, предпринятых ничтожными силами, были использованы в качестве «аргумента» не только в дипломатических переговорах, но и для борьбы против сторонников немедленного открытия второго фронта как в Англии, так и в США. «Это был удар, направленный против нас», – рассказывал лорд Бивербрук, являвшийся одним из сторонников скорейшего открытия второго фронта, автору книги. По его мнению, дьеппская операция была политически направлена лично против него, она должна была ослабить его престиж и влияние в английском правительстве. Из-за серьезных разногласий по вопросам ведения войны Бивербрук был вынужден уйти в отставку в 1942 году.
Для окончательного согласования плана действий на вторую половину 1942 года Рузвельт направил в середине июля в Лондон Гопкинса, Маршалла и командующего военно-морским флотом адмирала Кинга. Они имели с собой инструкцию Рузвельта, в которой излагалась точка зрения американского правительства по вопросам военной стратегии союзников в 1942 году. В этом важном документе президент трезво оценивал значение открытия второго фронта как для советско-германского фронта, так и для всего хода второй мировой войны. В одном из пунктов инструкции по этому поводу говорилось следующее: «Что касается 1942 года, то вы тщательно изучите возможности проведения операции «Следжхэммер». Такая операция определенно поддержала бы Россию в этом году. Она могла бы создать перелом в ходе войны, и в результате Россия была бы спасена в этом году. «Следжхэммер» имеет такое огромное значение, что по всем соображениям ее необходимо провести. Вы должны энергично настаивать на немедленной широкой подготовке к этой операции…»[183]. Вместе с тем в этом же документе допускалась возможность того, что высадка в Европе в 1942 году будет отложена ввиду позиции англичан.
Приехав в Лондон, американские представители встретились с английскими начальниками штабов, которые наотрез отказались рассматривать возможность открытия второго фронта в Европе в 1942 году. Новое совещание, в котором принял участие Черчилль, не принесло никаких результатов. Переговоры грозили закончиться полным провалом. 22 июля представители США сообщили президенту о создавшемся положении. Рузвельт ответил им, что «он не особенно удивлен разочаровывающим исходом лондонских переговоров», и, по существу, согласился с английским предложением по поводу операции в Северной Африке. Переговоры возобновились, и предложенный англичанами план высадки главным образом американских войск в Северной Африке (операция «Факел») был согласован.
Давая оценку позиции английского правительства в этом вопросе, посол СССР в Великобритании сообщал в НКИД СССР 16 июля 1942 г., что на основании бесед с Черчиллем, Иденом, Бивербруком и другими английскими деятелями становится ясным, что в кампании 1942 года Советскому Союзу придется рассчитывать только на свои силы. «Таким образом, – писал посол, – необходимо констатировать, что в самый критический для нас момент мы оказались по существу брошенными на произвол судьбы нашими союзниками. Это очень неприятная правда, но нет никакого смысла пытаться смягчить ее. Ее необходимо также запомнить на будущее»[184]. Одностороннее решение Англии и США являлось грубым нарушением их союзнического долга перед Советским Союзом в период, когда советский народ переживал тяжелейшие испытания.
По-иному к своим союзническим обязательствам относилось Советское правительство. В качестве примера следует привести такой факт. Летом 1942 года англичане потерпели тяжелое поражение в Северной Африке. 20 июня итало-немецкие войска овладели Тобруком и захватили при этом более 30 тыс. английских пленных. Преследуя поспешно отступающие английские войска, итало-немецкие соединения вступили на территорию Египта; 28 июня они овладели городом Мерса-Матрух и в первых же числах июля достигли рубежа к югу от Эль-Аламейна. «Это был один из самых тяжелых ударов, – вспоминал впоследствии Черчилль, – которые я перенес во время войны»[185].
В связи с критическим положением, создавшимся в Египте, Черчилль обратился к Рузвельту со следующей просьбой: он спрашивал, не согласится ли президент сообщить в Москву, что 40 американских бомбардировщиков, которые находились в то время в Ираке на пути в Советский Союз, «отчаянно» нужны англичанам. Черчилль писал: «В то время, когда бои в России в самом разгаре, это будет тяжелая просьба…»[186]. Президент обратился с телеграммой к правительству СССР, в которой упомянул о просьбе Черчилля относительно 40 американских бомбардировщиков. Глава Советского правительства ответил на эту просьбу незамедлительно: «Ввиду создавшегося для союзных войск положения в Египте, не возражаю против передачи 40 бомбардировщиков А-20 из числа находящихся в Ираке для СССР на египетский фронт»[187]. Получив сообщение о решении Советского правительства, английский премьер-министр выразил глубокую благодарность за «быстрое и великодушное» решение Советского правительства[188]. Это – небольшой эпизод, но он весьма характерен для отношения Советского Союза к своим партнерам. СССР всегда выражал готовность помочь союзникам, в особенности тогда, когда они оказывались в тяжелом положении. Не так, очевидно, понимали свой союзнический долг правительства Англии и Соединенных Штатов.
Приняв сепаратное решение по важнейшим вопросам стратегии второй мировой войны, английское и американское правительства лишь задним числом известили Советское правительство о том, что второго фронта в 1942 году не будет. В телеграмме английского премьера на имя главы Советского правительства от 18 июля 1942 г. ничего даже не говорилось о причинах принятого решения, равно как и не сообщалось об англо-американских планах ни на 1942, ни на 1943 год. Это сообщение не могло, разумеется, не вызвать резкого протеста со стороны Советского правительства. В одном из своих посланий английскому правительству оно указывало, что вопрос о втором фронте начинает принимать несерьезный характер. Исходя из создавшегося положения на советско-германском фронте, Советское правительство заявляло самым категорическим образом, что оно не может примириться с откладыванием организации второго фронта в Европе на 1943 год[189].
Желая ослабить неблагоприятное впечатление от своего послания, Черчилль решил направиться в Москву для объяснения с Советским правительством. «Мы все были озабочены реакцией Советского правительства на неприятное, хотя и неизбежное сообщение о том, что в 1942 году не будет произведено вторжение через Ла-Манш»[190], – писал Черчилль в своих мемуарах.