Еще одно радикальное средство: на тело наносится белый мел, который берут на берегу реки. При втирании в кожу он вызывает легкое жжение и тепло. В основном мелом лечат ребятишек. Взрослые к такому способу прибегают редко — он считается признаком отсталости и бедности.

В Мали близ города Сегу я встретил юношу в черной майке с нашитыми на ней многочисленными ракушками, железками, разноцветными бусинками, камешками, деревяшками и другими амулетами.

— Это для красоты? — спросил я у него.

— Лекарства, — охотно пояснил парень. — Вот это от лихорадки, это от проказы, это от сглаза, а это для мужской гордости.

И в самом деле: лучше сразу одним махом защитить себя со всех сторон, перестраховаться от всех напастей и хворей, чем, суетясь то и дело, носиться за таблетками да путаться в них!

Африканцев искони волновал вопрос о жизни и смерти. Большинство не видело причин, мешающих продлить жизнь до бесконечности. Вера в то, что болезни и смерть насылают злые духи, боги и колдуны, очень сильна, неискоренима в Черной Африке и мешает современной медицине. В Восточной Африке, например, соображение превращало иные страшные болезни, вроде чумы или оспы, в сверхъестественные существа, питающиеся живыми людьми. По ночам, согласно поверью, они вылезают и хватают всех без разбора. Говорили так: «Каумпули (чума) поймала его» или «Кавели (оспа) отняла у него жизнь».

У шона существует специальный ритуал, когда знахарь «перекладывает» болезнь с человека на какое-либо животное, обычно козла, пригоняя его затем в лес на съедение зверям. Это несколько напомнило мне существовавший у древних евреев особый обряд возложения грехов всего народа на живого козла — козла отпущения. Иногда болезнь в Черной Африке зарывают в землю, а чтобы односельчанин не «подхватил» ее, оказавшись рядом с захоронением, выбирают укромное место подальше от жилья.

Тем не менее сегодня африканцы все шире пользуются импортными лекарствами, в основном западными, которыми заполнен весь континент. Медикаменты, в том числе высокотоксичные, свободно продаются на улицах и сельских рынках, часто без указания, от какой болезни и в какой дозе принимать их. Любопытная деталь: африканцы не берут бесплатных лекарств, они считают, что такие лекарства не лечат. Вот если оплатил… На моих глазах чернокожая пациентка отказалась от таблеток, которые ей предлагал российский врач.

— Я честная женщина, не хуже других и хочу настоящее лекарство, — обиженно сказала она.

Африканцы часто сами себе ставят диагноз и устанавливают дозы.

— Купи мне вон ту красную таблетку, — попросил меня как-то малийский знакомый Браима.

— А чем ты болен? — спрашиваю я.

— Сифилисом и малярией. Вроде бы все, — неуверенно роняет он.

— Но это таблетка от гипертонии, — возразил я.

— Все равно, если можешь, подари. Век буду тебе благодарен. Хочу лечиться ею. Мне нравится ее цвет. Колдун на днях поставил диагноз: «Красное поможет тебе, бесценный Браима».

— С нашей точки зрения, африканцы, особенно жители деревни, имеют свой подход к современным медицинским средствам, — говорит профессор антропологии Каролин Бледсое из Северо-Западного университета США, которая с группой фармацевтов исследовала отношение к патентованным лекарствам представителей народа менде, составляющего треть населения Сьерра-Леоне. — Они словно заставляют западные лекарства выполнять другие функции. Например, ментолатум продается в виде не только мятных таблеток, но и мази. Обычно этой мазью, как вьетнамским бальзамом, натирают нос, грудь, места, укушенные насекомыми. Африканские же крестьяне смазывают ею лицо, волосы, чтобы вызвать тепло, победить холод и тем самым избавиться от простуды. Некоторые менде принимают мазь ментолатум даже внутрь, если нет таблеток, так как лихорадка, полагают они, гнездится в желудке. Логика такова: плохая работа кишечника провоцирует стресс, от него — головная боль, а затем и температура. Вот почему африканцы часто используют слабительное для лечения малярии.

Вообще, надо заметить, на африканских жителях западные фармацевтические фирмы ставят небезопасные эксперименты. Так, используемый в Европе и Америке при нарушениях эндокринной системы провирон в Африке рекламируется как тонизирующее средство, способное якобы превратить среднего мужчину в гладиатора на стезе любви. Тонован, который запрещен в Англии, в тропиках расхватывается также как средство, увеличивающее мужскую силу. Случается, любящие супруги преподносят мужьям этот живительный дар медицины в день рождения. Результаты бывают плачевными…

Торговцы-лоточники продают одни и те же таблетки для различных целей. Так, крестьянам советуют принимать их от разного рода болей, в том числе зубной, а студентам в городах — как незаменимое средство от сонливости и для большей концентрации внимания перед экзаменами.

Когда в деревню приезжает грамотный земляк, то к нему являются родственники и соседи с коробками, глиняными кувшинами и горшками, в которые ссыпаны десятки таблеток, капсул, гранул, драже, пилюль. Они просят рассортировать и идентифицировать медикаменты. Этот труд сравним по сложности с расшифровкой древних текстов кохау ронго-ронго, вырезанных зубом акулы на дереве на острове Пасхи. Таблетки часто продаются без упаковки и инструкций. Если лекарство придется по вкусу, клиенты принимают его лошадиными дозами.

Представления африканцев о лекарствах и их применении часто вытекают из спорных понятий о медицине, не совпадающих с нашими. Жители сельской местности исходят из четырех критериев: формы, цвета, вкуса и консистенции (это, наверное, должны бы учитывать фармацевтические фирмы, работающие на Африку). Они внушают себе веру в определенное действие препаратов, и — что поразительно — порой медикамент, предназначенный для исцеления одной болезни, лечит другую.

При недугах полового характера больные отдают предпочтение овальным или вытянутым таблеткам, независимо от их реального предназначения.

— Владимир, у меня голова разламывается на части, я вот принял белую таблетку, теперь живот заболел, — жаловался мне в Бамако сосед, таксист Абдалла Траоре.

— А что за таблетку ты принял?

— Кто ее знает. Очень красивую. Вот отсюда, — он указал на коробку, в которой лежали таблетки разных цветов и форм.

— Мы лечимся не так, как вы, белые, — делился со мною знаниями бродячий торговец фармацевтическими товарами в Сьерра-Леоне. — Многие препараты, которые принимаются перед едой, неэффективны в период дождей, когда менде едят раз в день. Бывает, что принимают чрезмерно большие дозы в надежде ускорить выздоровление. Если лекарство не приносит облегчения, сразу же отказываемся от него.

Обычно для профилактики менде добавляют в пищу лечебные травы и пальмовое масло, глотают капсулы только определенного цвета. Некоторые, особенно состоятельные люди, регулярно, даже ежедневно, принимают капсулы, включая антибиотики, как витамины. Я знал людей, которые систематически принимали биомицин.

Как-то под сенью кокосовых пальм в деревне на Атлантическом побережье Гвинеи я увидел веселую молодую женщину, которая у порога своей хижины, напевая песню, переливала свежее темно-красное пальмовое масло в бутылки. По давним поверьям, это целебное питье отдельно или в смеси с пищей оздоравливает кровь. А разгадка таится в его красно-коричневой окраске. Вся еда, напитки и препараты алого цвета считаются полезными для крови. По этой причине оранжевая «Фанта», коричневый «Гиннес Стаут», красно-коричневый эль используются как лекарства. Малярию в Африке предпочитают лечить хлорохином. Но многие, не мудрствуя лукаво, выбирают любое лекарство белого цвета и горьковатого вкуса. Хлорохин и аспирин тоже приемлемы, если они цвета невестиной фаты и если их горечь не маскируется сахарной облаткой. Таким образом, случается, что ненароком чернокожие больные при самолечении попадают в точку. Нет возражений против сердечно-сосудистых стимуляторов, лекарств от гипотонии, если их вкус горек, а цвет опять же белый.