Альтман покачал головой.

— Я вижу, ты скептик, — сказал Скад. — Я могу доказать это с помощью простого эксперимента.

Он перевернул сосуд с образцом, оставляя субстанцию лежать на столе.

Он взял батарею с парой проводов, припаянных к ней, перекрестил их и замкнул.

Сразу же существо дернулось, задвигалось.

— Ты видишь — сказал Скад с гордостью. — Живое.

— Нет — сказала Ада. — Это отвратительно.

— Это не отвратительно, — сказал Альтман. — Я просто констатирую факты. Просто забавно, тебе не кажется, но кое-что это значить.

Она закатила глаза.

— Просто слушай — сказал Альтман. — Просто слушай и дай мне руку. Он поднял один палец. — Ты начала все это, еще там, в городе. Я хочу поговорить с тобой, как ты говорила со мной. Практически все, кого я спрашивал на корабле, испытывают головные боли. Даже если бы они не говорили об этом вслух, я вижу, как они держатся за голову. Это не нормально.

— Это смешно, — сказала Ада. — Это не научно.

— Я уже это говорил. — сказал Альтман.

— Это могла быть утечка газа — сказала Ада — или проблема с системой вентиляции.

— Возможно — сказал Альтман, но большинство из этих людей имели головную боль задолго до этого. Они испытывали их со времени первого сигнала.

Он поднял второй палец.

— Бессонница — сказал он. — Я поспрашивал вокруг об этом. Шуолтер имеет её. У меня появляется временами. У немецкого ученого тоже. Я слышал, что два охранника снаружи командного центра жаловались на это, и, затем еще три у главного купола. У тебя она есть?

— Нет, — сказала Ада. — Но у меня были странные сны.

— Это ещё одна вещь, о которой говорят, — сказал Альтман, поднимая ещё один палец. — Странные, яркие сны. У меня тоже есть, как и у многих людей. И теперь перейдем к более опасным случаям.

Он поднял два пальца.

— Драки, — сказал он, двигая одним, — и самоубийства, — сказал он, двигая вторым.

— Не научно, я признаю, — сказал он. — Мы говорили только несколько минут, а пальцы уже закончились. Я никогда не бывал в месте, где они встречались бы так часто.

— Я слышала, что Венбо сошел с ума, — сказала Ада. — Пытался задушить одного из парней Маркова.

— Я слышал то же самое — сказал Альтман. — То же случилось с Клаербоутом и Доусоном. И Ламли зарезал Эвинга, и затем нарисовал группу странных символов на стенах его собственной комнаты своим дерьмом. И, кто знает, о чем мы еще не слышали, что они скрывают.

Ада вздрогнула.

— И бедный Тросл — сказала она. — Он всегда казался таким стабильным.

— Самоубийства и попытки самоубийства. Не забывай Пресса.

— Френк Пресс? Он пытался убить себя?

— Не только пытался, у него получилось. В списке успешных самоубийц есть как минимум еще три или четыре человека. Не кажется ли тебе это ненормальным? В смысле, на борту всего две или три сотни человек. Это поднимает уровень самоубийств на два процента. Это не может быть нормальным, не так ли?

Ада покачала головой.

— Это не научно — сказал Альтман, размахивая пальцами. — Но мне все равно не нравится, что это значит. Поспрашивай вокруг. Скажешь, если я не прав. Боже, надеюсь это так.

Спустя пару часов, Марков стоял в его дверях. Он нес транквилизаторный пистолет в руке. Он выглядел как обычный пистолет, но с более длинным, узким стволом и квадратным картриджем на конце ствола.

— Имел с подобным дело? — спросил он.

Альтман покачал головой.

Марков открыл картридж.

— Дротик вставлять сюда, — сказал он. — Картридж вставляется и вынимается. В ручке находятся баллончики с СО2, но тебе не надо беспокоиться, мы их уже заменили. Оттягивай затвор на себя, — сказал он, повернув сбоку рычажок, — так ставь на предохранитель. Легко достать пальцем. Как только затвор оттянут, он будет стрелять. Цельтесь в кожу.

— Он не пройдет сквозь одежду?

— Я этого не говорил, — сказал Марков. — Он пробьет одежду, но там выше шанс, что что-то пойдет не так. Целься в кожу. Или, если ты плохой стрелок, то попытайся упереть ствол в грудь перед выстрелом.

Он передал его Альтману, который неловко взял его.

— Дротик содержит сильное снотворное, оно подействует через пару секунд, — предупредил Марков. — Нападающему будет больно при выстреле, но не достаточно, чтобы его остановить. Ты уверен, что не хочешь, настоящий пистолет?

Альтман покачал головой.

— Выход через пятнадцать минут, сказал Марков.

Альтман поспешно разыскал Аду и сказал ей, что произошло.

— Не хочу, чтобы ты спускался туда опять, — сказала она.

— Это не навредит мне. — Он поцеловал её снова. — Кроме того, у меня нет выбора.

— Но после того, что стряслось с Хендриксом.

— Я справился с этим, не так ли? Мы все ещё вместе, так ведь?

Она прикрыла рот рукой.

— Ты не слышал? — спросила она.

— Не слышал что?

— Хендрикс мертв. Он убил медсестру, разорвал ее на части. Им пришлось застрелить его.

Ошеломленный, он рухнул на кровать. Он не мог позволить себе говорить. Это его вина даже больше, чем с Моресби. Может, если бы он отказал, когда Хендрикс получил первое предупреждение, то ничего не случилось бы. Как много еще смертей останется на его совести, пока это не кончится?

Ада лежала рядом с ним, поглаживая его лоб.

— Мне жаль, — сказала она. — Я сожалею. — И затем, — Майкл, не уходи.

Он потряс головой.

— Я должен пойти, — ответил он. — У меня нет выбора.

Отвернувшись от неё он вылез из постели и проделал свой тяжелый путь на палубу субмарины.

Часть пятая

КРАХ

41

Он совершил два погружения, транквилизатор пришлось использовать лишь однажды. В первое погружение они перепрограммировали MROV-ы, переключив их в автопилот, и раскопки ускорились в разы, но пришлось выстрелить в техника, сопровождающего его, еще до того, как они всплыли.

Мужчина подал ему изрядное количество заблаговременных предупреждений, становясь всё более и более несдержанным, а затем в конце концов набросился на него. Альтман не спешил с транквилизатором, пока полностью не уверился, что его напарник неконтролируем, и, как результат, чуть не опоздал. Более того, мужчина попытался задушить его до смерти, но транквилизатор подействовал, его руки медленно ослабли и он рухнул.

Вторым напарником, как ни странно, был Стивенс, психолог, который подсоединил электроды к своей и Альтмана головам, считывая изменения в их электроэнцефалограммах, пока они погружались.

— Итак, я полагаю, это означает, что Марков согласен со мной, что психические проблемы Хендрикса могли быть вызваны сигналом, — спросил Альтман.

Стивенс улыбнулся. — Откуда мне знать, что думает Марков, мистер Альтман? — ответил он.

Альтман всё время оставался наготове, держа одну руку на транквилизаторе, но, как и он, Стивенс, казалось, не испытывал каких-либо неблагоприятных воздействий. Он просто склонился над своим оборудование и оставался так, время от времени поднимая голову на Альтмана и улыбаясь.

— Узнали что-то? — поинтересовался Альтман.

— Да, — ответил Стивенс. — Но я узнал бы больше, если бы у кого-то из нас случился приступ. Не думаю, что вы хотели бы сделать мне такое одолжение, не так ли?

Альтман покачал головой.

— Я так не считаю, продолжил Стивенс, — Может потом, в другой раз.

В следующее погружение Альтман отправился вместе с веселым инженером по имени Дэвид Кимбол, который должен был извлечь бурильный батискаф. Альтман не был об этом уведомлен и узнал это уже во время погружения.

— Это будет несложно, — сказал Кимбол, поглаживая большой хромированный агрегат, который прикрутили к панели управления только для этого погружения. — Дело пары минут. Все что нам необходимо сделать, это направить электрический импульс на батискаф.