К сожалению, стихотворения Бочкова не были изданы и ходили в списках среди его знакомых и духовных чад. В частности, несколько стихотворений имелось у Н.С. Голицына. Ныне их можно отыскать лишь в архивах23. Некоторое представление об их содержании можно почерпнуть из письма Игнатия Брянчанинова к о. Антонию от 16 декабря 1864 года: «Несомненно, что в стихотворениях Ваших встречается то чувство, которого нет ни в одном писателе светском, писавшем о духовных предметах, несмотря на отчетливость стиха их. Они постоянно ниспадают в свое чувственное и святое духовное переделывают в свое чувственное. <…> Мне очень нравится метод Пушкина по отношению к его сочинениям. Он подвергал их самой строгой собственной критике, пользуясь охотно и замечаниями других литераторов. Затем он беспощадно вымарывал в своих сочинениях излишние слова и выражения, также слова и выражения, сколько – нибудь натянутые, тяжелые, неестественные. От такой вычистки и выработки его сочинения получали необыкновенную чистоту слога и ясность смысла. Как они читаются легко! В них нет слова лишнего! <…> Прочитав Ваши стихотворения и дав в себе сформироваться впечатлению от них, нахожу, что и Вам необходим этот труд»24. В последней фразе звучит и совет, и критика произведений Бочкова. Надо отметить, что сам святитель Игнатий Брянчанинов, судя по переписке, с благодарностью принимал советы и замечания о. Антония относительно своих сочинений.
Весной 1871 года о. Антоний перешел в подмосковный Николо – Угрешский монастырь по приглашению его настоятеля архимандрита Пимена (Мясникова). Старец, раньше не раз бывавший на Угреше, поселился на покое в уединенном домике в Петропавловском скиту, что на берегу живописного пруда. Келья его, построенная для тогда уже покойного бывшего настоятеля Илария, в схиме Илии, была удобной и просторной. Здесь, казалось, о. Антоний нашел место, почти удовлетворяющее его представлениям о созерцательной монашеской жизни, как в первые века христианства. Иногда он участвовал в монастырских богослужениях, например, в праздничной соборной службе 27 августа 1871 года, в день именин архимандрита Пимена.
Настоятель, симпатизировавший старцу, так отзывался о нем: «Отец Антоний был человек весьма тихого и кроткого характера, и с ним было бы жить весьма легко, если бы он имел поболе силы воли и не так легко смущался иногда весьма ничтожными обстоятельствами»25.
Насельники монастыря относились к о. Антонию с любовью и почтением. Один из них, вероятно, духовный писатель Д.Д. Благово, посылая фотографию старца О.М. Бодянскому, готовившему к изданию книгу «Русские поклонники в Иерусалиме», писал: «Не правда ли, что эта голова чисто античной красоты, как говорят художники, и могла бы служить типом для изображения апостола. Вглядитесь в это высокое чело: сколько величия, спокойствия и богомыслия прочитаете вы на нем! Какая глубина и кротость во взгляде! Как прекрасен профиль! Как в целом все черты одна другой соответственны! Весьма немного, редко случается встречать такие идеально – прекрасные и художественно – правильные старческие обличия!»26.
Однако спокойная жизнь престарелого игумена продолжалась менее года. В Москве разразилась страшная эпидемия тифа.
Петропавловский скит Николо – Угрешского монастыря. Фото начала XX века
Екатерининская больница для чернорабочих, находящаяся на Страстном бульваре, была переполнена. Больных и умирающих было так много, что приходское духовенство не успевало совершать необходимые требы: исповедь, причастие, соборование, отпевание. Зимой 1872 года митрополит Московский Иннокентий подписал воззвание к монашествующим с приглашением добровольно служить страждущим в больницах. Одним из первых на него откликнулся о. Антоний Бочков. Вот что писал об этом поступке старца Н.С. Голицын: «Дружественно расположенный к нему архимандрит Пимен из участия к нему представлял ему, что идти на призыв в Москву – значило идти почти на смерть. Но о. Антоний в порыве христианского милосердия к ближним с мужеством и твердостью настоял на своем решении идти в Москву
– и пошел. Едва прибыв туда, в Екатерининскую больницу, он сразу же приступил к исправлению духовных треб для всех больных и умиравших от тифа, исправлял их ежедневно, еженощно и почти ежечасно, не имея при этом почти ни минуты покоя, отчего, конечно, истомился, ослабел, получил расположение к заразе, заразился и слег в постель»27.
О роковых последствиях этой болезни архимандрит Пимен писал: «Как первый делатель, он установил надлежащий порядок при отправлении треб и, как добрый пастырь, а не как наемник, положил душу свою за ближних. Во время пребывания своего в больнице он заболел. Я предлагал ему возвратиться в монастырь, но он не пожелал, говоря: «Ежели такова воля Божия, то я желаю умереть на подвиге». Желаемое им исполнилось: он скончался апреля 5, 1872 года»28.
В этой смерти есть нечто романтическое. Подобно герою своей ранней повести «Красный яхонт» благородному рыцарю Альфреду фон Меллину, ценой смертельного ранения спасшему незнакомого ему еврея от разбойников, о. Антоний, не щадя себя, спасал души погибающих от тифа бедняков. Своими жизненными принципами и понятиями об истинном монашеском служении он не поступился.
Похоронили старца в Петропавловском скиту Николо – Угрешского монастыря слева от церкви. Н.С. Голицын писал29: «Глубоко чтя память почившего, я в июле 1879 года посетил могилу его и за панихидой по нему горячо молился об упокоении души того, который ради Христа столь доблестно пожертвовал собою и своею жизнию на благо страдавшей и умиравшей меньшой братии своей».
Елена Егорова
1 Русская старина, 1889, N№ 7. С. 113.
2 Календарь муз на 1826 год. – Спб., 1826. С. 70.
3 Русская старина, 1889, N№ 7. С. 113.
4 Там же. С. 116.
5 Там же. С. 115.
6 Там же. С. 117–118.
7 Календарь муз на 1827 год. – Спб., 1827. С. 125–126.
8 Там же. С. 164–165.
9 Там же. С. 166–205.
10 Антоний (Бочков). Русские поклонники в Иерусалиме. – М., 1875. С. III.
11 Русская старина, 1874, N№ 2. С. 395.
12 Литературное наследие, 1958. С. 53–54.
13 Русская старина, 1874, N№ 2. С. 399.
14 Русская старина, 1889, N№ 2. С. 377–380.
15 Цитируется по: Сладкопевцев Р. Дегенеративное искусство (вопросы методологии и телеологии) // Царский опричник, 1999, N№ 8.
16 Цитируется по: В. Воропаев. Московский знакомец Гоголя // Православная беседа, 2003, N№ 4.
17 Этот обычай сохраняется по сей день, как и все, что делается перед таинством сошествия Благодатного Огня.
18 Антоний (Бочков). Русские поклонники в Иерусалиме. – М., 1875. С. 94–95.
19 Отрывки из поэмы Антония (Бочкова) «Зеленецкий лес» цитируются по книге: Крушельницкая Е.В… Мартирий Зеленецкий и основанный им Троицкий монастырь. – Спб.: Православная книга, 1998. С. 198–207.
20 Русская старина, 1889, N№ 11. С. 373.
21 Святитель Игнатий (Брянчанинов). Собрание сочинений. Т. 7: Письма. – М.: Благовест, 2001. С. 66.
22 Там же. С. 71–72.
23 ЦГИА, ф. 1680; ИРЛИ, ф. 3589.
24 Святитель Игнатий (Брянчанинов). Собрание сочинений. Т. 7: Письма. – М.: Благовест, 2001. С. 72–73.
25 Воспоминания архимандрита Пимена, настоятеля Николаевского Угрешского мужского монастыря. – М., 1877. С. 209.
26 Антоний (Бочков). Русские поклонники в Иерусалиме. – М., 1875. С. I.
27 Русская старина, 1889, N№ 11. С. 373.
28 Воспоминания архимандрита Пимена, настоятеля Николаевского Угрешского мужского монастыря. – М., 1877. С. 208.
29 Русская старина, 1889, N№ 11. С. 374.
Философ и драматург – угрешские послушники
Вторая половина XIX века стала временем нового расцвета Николо – Угрешского монастыря, роста его влияния на духовную жизнь русской интеллигенции. В 1874 году послушником обители становится Константин Николаевич Леонтьев (1831–1891), выдающийся русский философ, публицист, писатель. «Прорицатель грядущей России», «русский Ницше», «консерватор и охранитель» – таковы лишь немногие характеристики этой исторической личности.