И.А. Шестаков, не одобрявший сложившихся в министерстве порядков, а после неудачного выступления против Н.К. Краббе в 1863 году более полутора десятилетий находившийся в своеобразной опале, критически отнесся к предложению генерал-адмирала. Позднее он писал, что «едва ли бы собрали у китайских берегов нужную силу, если б не было наскоро приобретенных в Америке по случаю Восточной войны крейсеров и не подоспел на выручку Добровольный флот. Из таких лоскутов составили эскадру, назначенную действовать в 15 тысячах милях от своих портов, на глазах завистливых иностранцев, против государства с 400-миллионным населением»[96].

Ссылаясь на болезнь жены, адмирал отказался от предложенного ему поста. Отказался и другой кандидат — Н.М. Чихачев. В конце концов начальствовать над морскими силами в Тихом океане вызвался сам С.С. Лесовский, на место которого 23 июня 1880 года был назначен А.А. Пещуров.

Пока шли эти переговоры, министерство, дабы помочь А.Б. Асланбегову сориентироваться в обстановке, предписало ему зайти в Гонконг и повидаться с иностранными адмиралами. Вместе с тем, командующему отрядом сообщили, что назначенный новым командиром фрегата «Князь Пожарский» капитан 1 ранга П.П. Тыртов доставит «тетради и карты» со сведениями о китайском флоте и портах. А.Б. Асланбегова предупредили, что «сведения эти, собранные из разных источников, требуют тщательной проверки, пополнения и исправления на месте»[97].

Однако даже такая информация была весьма полезна адмиралу, прежде не служившему на Дальнем Востоке. Впрочем, и служившие там едва ли знали намного больше, так как российское Морское министерство до начала кризиса мало интересовалось Китаем, что отмечал и С.С. Лесовский[98]. Экземпляры «тетрадей и карт» получили также командиры кораблей, снаряжавшихся в Кронштадте.

19 мая в кабинете управляющего министерством собрались директор Инспекторского департамента, контр-адмирал М.Я. Федоровский, А.А. Пещуров и возглавлявший канцелярию действительный статский советник Н.Н. Мамантов, обсудившие инструкцию командирам кораблей, отправлявшихся в Тихий океан. Согласно этой инструкции, главной задачей являлось скорейшее присоединение к отряду Тихого океана, чему, впрочем, несколько противоречила рекомендация беречь машины и котлы. Внимание командиров обращалось на поддержание воинской дисциплины и порядка. Им предписывалось содержать в исправности артиллерию и мины, проводить различные учения и чаще доносить о местопребывании судов. 25 мая инструкцию утвердили, а в дополнение к ней Инспекторский департамент решил снабдить каждого командира собранием прежних инструкций судам и отрядам дальнего плавания[99].

К тому времени собиравшиеся в заграничное плавание корабли окончили вооружение, опробовали машины и приняли запасы. 31 мая на Большом Кронштадтском рейде генерал-адмирал, в сопровождении великого князя Алексея Александровича, С.С. Лесовского, А.А. Пещурова и других официальных лиц произвел смотр фрегатам «Светлана», «Генерал-Адмирал», клиперам «Стрелок», «Пластун», «Забияка» и крейсеру «Африка». Уже на следующий день «Африка» и «Забияка» отправились в Тихий океан, следом за ними покинули Кронштадт и остальные.

В первых числах июня, когда пересекавшие Балтику суда только начинали долгий путь на Дальний Восток, отряд А.Б. Асланбегова заканчивал его. Два сильнейших корабля, «Минин» и «Азия», прибыли наконец в Нагасаки, но после трехмесячного перехода из Средиземного моря их машины находились в таком состоянии, что требовали тщательной переборки и, по сообщению О.Р. Штакельберга, рассчитывать на эти суда можно было лишь через месяц. К слову, напряженный переход был до известной степени проверкой пригодности кораблей к крейсерской службе, и они ее по сути дела не выдержали. Правда, обстановка в Китае несколько стабилизировалась и не требовала от российской эскадры немедленных действий. Хотя по донесениям консула в Тяньцзине К.И. Вебера китайцы и продолжали военные приготовления, закупая в Европе все новые боевые корабли, оружие, а также доставляя на парусных судах и пароходах английской компании войска, порох, продовольствие из южных провинций в Маньчжурию и Чжили, но несмотря на это, командующие иностранными эскадрами, как обычно, в начале жаркого сезона сочли возможным увести свои соединения из китайских портов на север[100].

Видимо, представители западных держав уже не опасались событий, подобных апрельскому обострению китайско-португальских отношений из-за Макао, сопровождавшемуся захватом китайскими крейсерами торговых судов, направлявшихся в эту португальскую колонию. Усилилась антивоенная агитация: о необходимости уступить России говорил лидер «проиностранной», хуайской группировки Ли Хунчжан и ряд видных сановников[101]. А.И. Кояндер считал, что европейские дипломаты, в первую очередь английские и германские, с самого начала кризиса подавали такие советы цинскому правительству[102].

Крейсер «Африка»

В действительности положение было более сложным — по наблюдениям A.Л. Hарочницкого, британский представитель Р. Гарт подстрекал китайское правительство к войне, настаивая на закупках вооружения в Англии[103].

На наш взгляд, в данном случае преобладали коммерческий расчет, желание поставить цинские войска под контроль английских инструкторов и приковать внимание Петербурга к Дальнему Востоку. Поначалу, видимо, пекинские власти прислушивались к внушениям Р. Гарта, но убедившись в нереальности прямой военной поддержки англичан, оставили мысль о разрыве отношений с Россией и вступили с нею в переговоры, продолжая в то же время наращивать вооружения на ее границах, главным образом для демонстрации своей решимости настоять на аннулировании Ливадийского договора. В Петербург отправился китайский посланник в Англии, маркиз Цзэн Цзицзэ, а 14 июня был опубликован императорский указ о временном помиловании Чун Хоу.

Россия, также не заинтересованная в эскалации напряженности, некоторое время колебалась. В ее правительстве шла борьба между представителями Военного ведомства, отстаивавшими положения Ливадийского договора, подписанного на основании выдвинутых ими требований, и Министерства иностранных дел, склонного отказаться от большинства из них ради достижения соглашения с китайским правительством. Одновременно российская сторона продолжала и подготовку к возможной войне, которая не афишировалась по причине относительно небольших масштабов мероприятий, особенно Военного ведомства, отвечавших задачам скорее оборонительным, чем наступательным, что старались утаить от китайцев.

С морской демонстрацией Петербург также не спешил. Только 6 июня министерство запросило О.Р. Штакельберга, снесся ли он с посольствами в Китае и Японии «относительно требований нашей политики». При этом, адмиралу указали на неудобство стоянки двух отрядов на одном рейде, так как «она подает нежелательные предположения о усилении нашей эскадры»[104].

Министерство считало более целесообразным отправить А.Б. Асланбегова во Владивосток. А.В. Фельдгаузену, произведенному в контр-адмиралы и утвержденному в должности главного командира портов Восточного океана, лишь 15 июня выслали план мероприятий по обороне Приморского края, разработанный Главным инженерным управлением еще 3 мая. Тогда же его уведомили о предстоящем рейсе парохода «Россия» с грузами Морского ведомства[105].