Проговорив все милостивое слово, как и воеводам, боярин раздавал золотые монетами: 1) в 5 золотых Угорских, 2) в полтретья золотых Угорских, 3) в два золотых Угорских, 4) в один золотой Угорский и 5) серебряными рублями жалованье, назначенное ратным людям.
После передачи милостивого слова ратные люди могли подавать челобитные Государю, вручая их боярину. Это называлось «бить челом у Государева милостивого слова».
В 1620 году был послан к воеводам Царский указ о том, чтобы во всех городах Курского края «держать дворян и детей боярских о дву конь» на случай прихода Крымских людей. В 1621-м же году Царским указом было приказано, чтобы воеводы наблюдали за тем, чтобы дети боярские, которых пошлют на вести и на сторо́жи и в подъезды, были конны и могли бы, увидев воинских людей, отъехать и к воеводам с вестью приехать. В том же указе находим наставление дворянам и детям боярским Курского края о том, что им говорить в том случае, если их на разгроме возьмут в плен и учнут про вести расспрашивать, и они б сказывали, что в Мценску и по всем Украинным городам стоят воеводы со многими людьми и Литва, и Немцы, и Татарове Казанские и Свияжские и Мещерские и всех понизовых городов, и казаки, и стрельцы с «вогненным боем»125. При посылке по вестям станиц, велено было поручать их начальству дворян и детей боярских, при чем «выбрать станичного голову доброго из дворян, а с ним детей боярских»; на засеках и топких местах указ предписывал поставить голов со всякими бои и промышлять над Татарами.
5.
В 1619 году после поражения королевича Владислава под Москвою, он прислал к Государю Михаилу Федоровичу послов с тем, чтобы заключить мирное постановление, и просил назначить для этого послов с русской стороны. Государь приказал «бояром, чтоб с Литовскими послы учинить съезд о том, чтоб промеж великих Государств учинить мирне постановление, и великих послов: Великого Государя, Царя и Великого Князя Михаила Федоровича всеа Русии отца, Преосвященного Митрополита Филарета Никитича и боярина князя Василья Васильевича Голицына с товарищи отдать, а своих полоняников, которые в полону в Московском Государстве, взять на размену, а королевичу Владиславу и Польским и Литовским и Немецким людем и Черкасом из земли Московского Государства идти вон, и городы, которые взяли, отдать.
А в послех указал Государь, Царь и Великий Князь Михайло Федорович всеа Русии быть бояром: Федору Ивановичу Шереметеву, да князю Даниилу Ивановичу Мезетцкому, да окольничему Ортемью Васильевичу Измайлову, да дьяком: Ивану Болотникову да Матвею Сомову».
Государь указал быть с послом боярином Шереметевым 41 стольнику, 25 стряпчим, 77 дворянам Московским. Кроме того с послом были дворяне и дети боярские из городов, именно из 41 города, в том числе и из Путивля. Число представителей от каждого города было неодинаково, более всего от Вязьмы 90 человек, из других по несколько человек, от одиннадцати городов по одному человеку, в том числе один дворянин был Путимлец (Путивлец).
1-го декабря послы писали Государю и прислали с сеунчем – боярин Шереметьев прислал стряпчего князя Дмитрия княж Петрова сына Львова, а боярин князь Данило Иванович Мезетцкой «с товарищи» прислали с сеунчом дворян Игнатья Уварова да Василья Полтева, что «милостью Божией и Пречистые Богородицы и всех Святых молитвами, и Государевым Царевым и Великого Князя Михаила Федоровича всеа Русии щастием, а молитвою отца его Великого Государя, Преосвященного Митрополита Филарета Никитича и Матери его Великия Государыни иноки Марфы Ивановны на съезде с Литовскими послы договор учинили и крестным целованием укрепили, и записьми разменялися на том, что меж Великим Московским Государством и Польшею и Литвою учинить мирное постановление на 14 лет и на 6 месяцев декабря с первого нынешнего 127 (1619) года до лета 7141 (1633)».
По случаю заключения этого мирного постановления многие дворяне, находившиеся в Москве в осаде, были пожалованы вотчинами. Так, предок Льговских дворян Ржевских Иван Федорович Ржевский, написанный по Москве в боярском списку 7119 года, в приход Литовского Владислава королевича в 126 и 127 гг. был на Москве в осаде и за ту Московскую осадную и другие службы был пожалован Государем Царем и Великим Князем Михайлом Федоровичем вотчиною и окладом.
Важное значение для украинных городов, разоренных предшествующими войнами и смутами, имело постановление Земского Собора, по челобитью Украйных и разоренных городов о том, чтобы «в те городы, которые от Литовских людей и от Черкас были в разоренье, послати дозорщиков добрых, приведши к крестному целованию, дав им полные наказы, чтоб они описали и дозрили все городы вправду, без посулов, а льготы давать смотря по разоренью, да в городех сыскивать и выписывать, сколько со всяких городов всяких денежных и хлебных доходов по окладу и что каких сел и деревень роздано в вотчины и поместья и что в них было каких доходов, и что затем по окладу всяких доходов денежных и хлебных осталось и на какие расходы те доходы указаны, а для устроенья взять к Москве, выбрав из духовных людей по человеку или дву, да из дворян и детей боярских дву человек добрых и разумных, да по 2 человека посадских людей, которые умели бы рассказать обиды и насильства и разоренья, чем Московскому Государству пополнитца и ратных людей пожаловать, и устроить бы Московское Государство, чтоб пришло все в достоинство»126. Но устроить Московское Государство и привести все «в достоинство» в начале царствования Михаила Федоровича по причинам, указанным нами в предшествующих главах, было еще трудно.
6.
В 1623 году состоялось распределение Курских сторо́ж. Их было много, именно 25. Они были расположены по всему нашему краю и представляли собою целую сеть военных наблюдательных пунктов127. Сторо́жи это были следующие:
1-ая – на Лебяжьем броду128 в 5 верстах от Курска, а видить (видеть) с нее за реку за Семь на степь на 3 версты, а по лугам видить с полверсты. 2-ая – на Ратцком Городище в 20 верстах от Курска, а проезд с этой сторо́жи был до верха Доброй воды. 3-ья – верх Хону под Ханским лесом, в 40 верстах от Курска. В XVI веке на этом месте стаивала смесная сторо́жа Ливенцев и Курчан детей боярских, впоследствии же сторо́жа состояла из одних Курчан. С нее можно было «видить на Муравский шлях большие полки в 5 верстах, а невеликие люди в 2-х верстах, а проезду с нее до Курганов 10 верст» 4-ая сторо́жа за рекою Семью на речке Млодати в Галитцкой дуброве по Белгородской дороге, 5-ая на р. Полной (впадающей в Сейм), 6-ая вниз по Семи, на Городенском городище, поддалась к городу Рыльску. В XVI столетии здесь стояли Курчаны и Карачевцы, а потом одни Курчане. 7-ая – на Семи усть-Курицы, 8-ая – на Московской дороге за Княжими лесами, 10-ая – на Саженском Донце, поддалась к Белугороду (смесная), 11-ая – на Теребренове ровне, 12-ая – на Сомкове усть-Погореловском Колодезе, 13-ая – на Бакаеве шляху, поддалась к Белугороду от Курска далече.14-ая – от Муравского шляха верх Нижней Россоши, 15-ая и 16-ая – на р. Ревуте (Реуте) для прихода Крымских людей, 17-ая – на Псле, усть-Старого Гатища, 18-ая – верх р. Полной у Заднево боерака. 19-ая – на валках по Московской дороге, 20-ая – на колодезе на Кадорце, 21-ая – в деревне Жировой, 22-ая – на р. Усожи, 23-ья – на Московской дороге у колодезя в 30 верстах от Курска, 24-ая – на усть-Сновы, 25-ая – на Меловом броду на реке Семи – «имается меж Курска и Оскола, а видит с ней за реку Семь на Полскую сторону большие полки в 5-ти верстах, а с Курские стороны не видит, а малые полки в 2-х верстах».
Таким образом, почти все теперешние уезды Курского края имели сторо́жи из Курска, на каждой из них обыкновенно стояло по 3 человека из дворян и детей боярских и по одному казаку, переменяясь в установленные распорядком службы сроки, стало быть, в Курский край уже в начале XVII века для неприятелей трудно было проникнуть внезапно и безвестно.