ЖАН.
Могло быть и хуже. Поглядите на Арлетти. Ей восемьдесят лет.
МАДЕМУАЗЕЛЬ КОРА.
Да, но у неё куда больше воспоминаний, чем у меня, её карьера была куда более долгой. Фильмы с ней ещё показывают по телеку. Ей есть чем жить, думая о прошлом. А моя карьера так быстро оборвалась.
ЖАН.
Почему?
МАДЕМУАЗЕЛЬ КОРА.
Война, оккупация, всё это, вместе взятое. Мне не хватило двадцати лет. Пиаф в пятьдесят лет пользовалась всенародным признанием, была гордостью нации, а когда умерла, её провожала вся страна. Я была на этих похоронах. С ума сойти, сколько там было народу. А у меня всё кончилось в двадцать девять лет. Как говорится, не повезло… С ума можно сойти, до чего ты похож на одного человека!
ЖАН.
На кого?
МАДЕМУАЗЕЛЬ КОРА.
На Мориса. Это было давным-давно, ради этого парня я совершила немало безумств, настоящих безумств.
ЖАН.
И что с ним стало?
МАДЕМУАЗЕЛЬ КОРА.
Его расстреляли во время Освобождения. Вот только волосы. У него они были совсем тёмные, а ты скорее блондин. Я всегда любила брюнетов, так что тебе бояться нечего.
ЖАН.
В таком случае, не согласились бы вы, мадемуазель Кора, пойти со мной куда-нибудь в один из ближайших вечеров?
Мадемуазель Кора озадачено смотрит на Жано.
ЖАН.
Мы могли бы пойти в клуб потанцевать.
МАДЕМУАЗЕЛЬ КОРА.
Я вся заржавела, Жано. Это место для молодых... Признаюсь тебе честно, мне больше шестидесяти пяти.
ЖАН.
Извините меня, мадемуазель Кора, но вы рассуждаете, словно туда запрещено ходить несовершеннолетним. Вот месье Соломону, вы его знаете, насколько я понимаю, скоро исполнится восемьдесят пять лет, это человек высокого духа, его не согнёшь. Он одевается необычайно элегантно, каждое утро втыкает цветок в петлицу пиджака, чтобы иметь безупречный вид.
МАДЕМУАЗЕЛЬ КОРА.
У него есть кто-то в жизни?
ЖАН.
Нет, только марки и открытки.
МАДЕМУАЗЕЛЬ КОРА.
Жаль.
ЖАН.
Зато он обрёл безмятежность.
МАДЕМУАЗЕЛЬ КОРА.
Что за вздор! Безмятежность, она не стоит жизни вдвоём, особенно когда молодость уже ушла. Впрочем, если он хочет портить свою жизнь, это его дело… А что касается нашего дела, то доверься мне, Жано. У меня нюх на актёров. (смеётся)И на парней тоже. Я ещё ни для кого не делала этого, но вот ты...
ЖАН.
Я заеду за вами в среду вечером.
ИНТ. КОМНАТА ЖАНА И ЧАКА ДЕНЬ.
Комната маленькая и бедная. С левой стороны от окна стоит стол заваленный бумагами, с правой стороны – двух ярусная кровать, ближе к зрителям висит боксёрская груша. Жан остервенело бьёт грушу. Входит ЧАК.
ЧАК.
Что, никак злость не выбьешь?
ЖАН.
Чак, ты как всегда вовремя…
Жан сел на кровать.
ЖАН. (ПРОД.)
Я как раз думаю: что мне мешает выбрать одного человека, желательно женщину, чтобы всецело ею заняться и дать ей всё, что в моих силах, вместо того чтобы носиться то туда, то сюда и помогать людям, о существовании которых я до этого и не подозревал.
Чак бросил на стол учебники и залез на свою кровать, над койкой Жана. Голова Жана оказалась между его кроссовками.
ЖАН.
У тебя ноги воняют.
ЧАК.
Это жизнь.
ЖАН.
Дерьмо.
ЧАК.
Сегодня звонила дама. Назвалась мадемуазель Корой.
ЖАН.
Ну…
ЧАК.
Она хотела вызвать тебя как таксиста, а когда узнала что это не возможно, то была недовольна.
ЖАН.
Да?
ЧАК.
Спрашивала, что ты делаешь в жизни, правда ли, что ты ходишь чинить домашнюю технику и как ты можешь работать на SOS, ведь для этого надо обладать психологическими знаниями и интеллектуальным развитием, которых у тебя явно нет.
ЖАН.
Месье Соломон спросил меня в своё время, не сидел ли я в тюрьме.
ЧАК.
Я сказал ей, что ты из тех ребят, которые никак не могут найти своё место в жизни. Что тебя волнуют проблемы окружающей среды, и что тебя интересуют разные виды животных, особенно те, которые вымирают, именно по этой причине ты так привязался к месье Соломону. Шутку она не оценила… Кто это?
ЖАН.
Это женщина, которой, должно быть, лет шестьдесят пять, а может, и больше и которая раньше была знаменита. Она забавная: сохранила свои старые привычки.
ЧАК.
Какие?
ЖАН.
Быть молодой и красивой. В общем, нравиться. Всё проходит, но не это.
ЧАК.
Нет ничего более печального, чем женщина, которая цепляется за прошлое.
ЖАН.
Мадемуазель Кора не цепляется, она не жеманничает, она ведёт себя с достоинством. Лицо у неё, конечно, заметно увяло, время прошлось по нему, как положено… Месье Соломон послал ей цветы, чтобы напомнить...
ЧАК.
Говорят, он тратит каждый месяц не меньше лимона на свои благодеяния, и всё это старикам, бывшим, как он их называет.
ЖАН.
Она вроде бы спасла ему жизнь во время оккупации – он ведь еврей.
ЧАК.
Он думает только о себе.
ЖАН.
Ты хочешь сказать: Что он, по собственному опыту знает, что значит быть старым и одиноким...
ЧАК.
Нет. У него это стремление к власти.
ЖАН.
Как это?
ЧАК.
Все благодетели жаждут царить над людьми. Он был брючным королём так долго, что теперь вообразил себя Царём Соломоном, как в Библии.
Жан подошёл к столу открыл толковый словарь и прочёл.
ЖАН.
Соломо́н — третий еврейский царь, легендарный правитель объединённого Израильского царства в 965-928 до н. э., в период его наивысшего расцвета. Сын царя Давида и Вирсавии, его соправитель в 967-965 до н. э. Царь Соломон прожил бурную и героическую жизнь. Его правление называли «Божественным даром». Он прославился огромной мудростью, обладал неслыханными богатствами, построил величественный Иерусалимский храм и сделал свою страну могучим и процветающим государством. Традиционно считается автором «Книги Екклесиаста», книги «Песнь песней Соломона», «Книги Притчей Соломоновых», а также некоторых псалмов… Я думал об этом… Когда отвозишь его подарки тем, кто уже ничего не ждёт... Многие настолько привыкли быть всеми забытыми, что, когда я оставлял у их дверей эти анонимные дары, они думали, что всё это упало с неба, что Тот, кто там, наверху, вдруг вспомнил о них… Я не думаю, что месье Соломоном движет желание власти, или безумное представление о своём величии, но, может быть, ты прав: возможно, это вежливая форма критиковать Небо, желание вызвать у Небожителя раскаяние…