Но было там что-то еще…
Будто проскальзывали иногда где-то в самой его глубине какие-то неясные, размытые тени. Хотя может оно и казалось… От усталости и переполнявших эмоций… Да еще и от бокала вампирской крови, перемешанной с непонятными порошками и травками — предупреждал же Абатемаро.
Стоило о нем вспомнить, как он тут же, — будто мысли подслушал, — возник рядом:
– Любуетесь?
Леди Кай пожала плечами:
– Да, нет… Не так чтобы… — А потом, не выдержав, все-таки добавила:
– Странное оно у вас.
– Зеркало?
Осси кивнула.
– Странное? Пожалуй, что странное… Мне даже кажется порой, что это уже не совсем зеркало. Что после всех этих лет одиночества, когда кроме стен и гобеленов ему тут и отражать-то нечего было, оно уже переродились во что-то иное. Безо всяких заклятий, заметьте. И теперь в нем мелькает что-то… То ли из будущего… То ли из прошлого…
– А мне, вот, никакого будущего оно не показывало, — вздохнула Осси. — Только тени какие-то…
– Тени? Любопытно… Может это, потому что вы, — я извиняюсь… — Абатемаро усмехнулся. — Немного живая… И впервые за много сотен лет у него появилась пища для…
Хода хмыкнула, а леди Кай поежилась — быть пищей, да еще для странного переродившегося во что-то иное зеркала ей совсем не хотелось, как впрочем…
Здесь воспоминания леди Кай обрывались, потому что в тот самый момент силы ее неожиданно оставили, и она потеряла сознание.
Как и предупреждал ее коронный вампир, исцеление было делом не самым простым и совсем не быстрым, а потому, когда Осси снова пришла в себя — не было уже ни бала, ни гостей, ни злополучного зеркала…
Впрочем, на счет последнего она ошибалась, и очень скоро смогла в этом убедиться.
Зеркало было.
А за ним был хилависта…
Осси перевела взгляд с проплывающих далеко внизу под ногами холмов, укутанных пестрым одеялом осеннего разноцветья, на хилависту, который болтался рядом, бережно упакованный в крепкую плетеную корзину, и усмехнулась. Уж больно он был похож на гигантское яйцо, оставленное в гнезде, не то по недосмотру, не то по легкомыслию своего родителя.
Яйцо это, правда, без конца ворочалось, ворчало и гундосило, ибо обладало характером весьма и весьма склочным, чтобы не сказать — премерзостным:
– Ну и что? Болтаемся тут — почем зря, а она рассвет встречает… Можно подумать — без нее теперь не рассветет! Всегда, понимаете ли, рассветало, а сегодня, вот, — только в ее присутствии и никак иначе… А я, значит, тут виси… Хотя я этого не люблю…
Перечисление всего, чего хилависта не любил или любил не очень могло занять остаток только начинавшегося дня и продолжится до самой глубокой ночи, а потому Осси не стала слушать дальше, а потянулась к ближайшему выступу скалы. В одном он был точно прав — пора было отсюда выбираться.
Ранним утром высадившись на остров, а точнее — повиснув на прикрепленном к нему тросе, как паук, Осси проводила взглядом доставивших ее сюда улов и стала дожидаться рассвета. Заниматься акробатикой на такой сумасшедшей высоте в абсолютной и кромешной темноте совершенно не хотелось, не смотря даже на ночное вампирское зрение. Все-таки на свету оно как-то надежней было… Да и ждать пришлось не так чтобы очень долго — небо на востоке стремительно светлело, а истаявший покров ночи уже расползался под первыми лучами зари, словно ветхая ткань.
Восход солнца был стремительным. Промелькнула внизу граница отступающей тьмы, и ослепительная корона засияла над горизонтом. В синем бархате небес таяли последние звезды, а по миру уже катился набирая силу новый день. Можно было приниматься за дела…
Дно, парящей в воздухе скалы было неровным и для ползания по нему крайне неприспособленным. Собственно говоря, дном этот жуткий частокол каменных корней, коими прорастала когда-то эта громадина в матушке-земле, даже и назвать нельзя было. Но, за неимением другого подходящего термина, леди Кай остановилась на этом, периодически окрашивая его в самые разные тона весьма сочными эпитетами.
Эпитеты помогали, и она медленно, но верно продвигалась к далекому пока еще краю острова. К сожалению, очень медленно. Да еще время от времени приходилось останавливаться, подтягивать к себе и перевешивать на новое место корзинку с не перестающим гундосить что-то пузырем. Несколько раз очень хотелось накренить ее чуть больше и, как бы, совершенно случайно… Но, стиснув зубы, и, заставляя себя любоваться игрой света на грязно-серых вкраплениях в очередной вымазанной глиной каменной сосульке, Осси продолжала двигаться дальше.
Скалолазкой, надо сказать, она была той еще, и весь ее опыт на этом поприще сводился в основном к давним детским забавам, ну и еще паре-тройке «восхождений» на совершенно смехотворную высоту. Словом, хвастаться нечем было.
Сноровка ее, конечно, никуда не делась, всяких приспособ для лазания тоже было навалом — зацепки, крючья, карабины и еще куча всяких штук и штуковин, названия которых то и дело путались, а периодически и вовсе терялись в лабиринтах памяти. Так что, все это было, а вот опыт приходилось приобретать прямо на ходу, используя старый добрый метод проб, ошибок и набитых синяков.
Оттолкнулась…
Качнулась…
Пролетела немного в свободном как птица полете…
И со всей дури врезалась в подвернувшуюся так некстати глыбу…
Тело маятником качнулось назад, но Осси уже обхватила опутанный корявыми серыми прожилками сталактит, похожий на гнилой корень выдернутого зуба, и прилипла к нему, прижавшись всем телом. Теперь можно было перевести дух, закрепиться на новом месте и подтянуть к себе гнездо с ворчащим яйцом.
– Не тряси так! — Заорал хилависта. — Очумела совсем! И с ветром что-нибудь сделай уже…
Ветрила здесь, действительно, был жуткий.
Он пронизывал насквозь, забирался под одежду и пробирал до костей, что настроения, как вы, понимаете, ничуть не прибавляло. При этом он ни на миг не переставал лупить крыльями по лицу, заставляя щеки гореть, а глаза слезиться. Волосы леди Кай развевались как у ведьмы на шабаше, и со стороны она сейчас, наверное, сильно походила на ларонну в тот достопамятный момент. Ко всему, еще и жутко саднили ободранные до крови руки, а мягкие перчатки, которым полагалось их защитить, давно уже превратились в лохмотья.
В общем, та еще развлекуха была…
– А сразу наверх сесть нельзя было? Ты совсем соображать не умеешь? Или трудности любишь?
– Тебя не спросили, — буркнула Осси. — Где надо, там и сели…
И на самом деле нельзя было — ни птица, ни ул и никто другой над поверхностью острова пролететь не могли ни в какую. Пробовали уже. И раньше еще, и недавно совсем… Но, видно, были Ступени чем-то таким защищены от подобного рода посягательств. Так что пришлось это принять как данность и смириться, а теперь пожинать плоды своего смирения, раскачиваясь высоко-высоко над землей на тонком, как паутинка тросе.
– А надо было кого-нибудь поумней спросить, раз у самой соображалки не хватает, — не унимался хилависта, но Осси его уже не слушала, примериваясь к новому прыжку.
Оттолкнулась…
Качнулась…
Пролетела…
Край острова понемногу приближался, но делал это до отвращения медленно.
– Похоже, совсем уже все мозги выдуло, — доносилось до леди Кай из-за леса поросших сизым мхом каменных сосулек. — А свои ж не приставишь… — налетевший порыв ветра унес окончание фразы куда-то вдаль, на время избавив Осси от необходимости выслушивать непрекращающееся брюзжание.
Ободранные и промерзшие пальцы почти не слушались, и закрепиться на новом месте удалось только с третьего раза.
Вовремя.
Обнаглевший ветер играючи оторвал ее от ставшего уже почти родным выступа скалы и отбросил в сторону, закружив волчком. Осси зажмурилась, чтобы не видеть бешено вращающегося мира под ногами и безумной круговерти тянущихся на десятки ардов вниз корней острова.
Холод, раздирающий тело снаружи дополнился холодом пожирающим изнутри, сердце бешено молотило где-то в районе горла, а дыхание, кажется, остановилось вовсе.