Я довел ее до дома. На обратном пути мое настроение изменилось. Мне стало казаться, что во всем мире я единственный счастливый человек, что каждый встреченный мною предмет улыбается мне, желает удачи, завидует моему счастью. Я шел по пустым улицам, но не чувствовал себя одиноким.

Так мы превратились во влюбленную парочку. Мы встречались не реже чем через день. Поскольку в ее доме нельзя было не только обниматься и целоваться, но даже говорить о любви, мы выбрали укромное местечко для свиданий. Почти каждый вечер мы приходили в дальний угол парка и усаживались на каменную скамью. Мы говорили обо всем: о том, как мы будем объясняться сначала с дядей и тетей, потом с отцом, как будем просить у него согласия на брак, как проведем свадьбу, как поедем в Китай и устроим себе гнездышко на берегу Сиху. Дни проходили как во сне.

Но хорошие сны длятся недолго, и нельзя избежать предначертаний судьбы. Однажды во время очередного свидания я почувствовал, что у нее есть какая-то тяжесть на сердце. На мои расспросы она отвечала, что все в порядке. Она говорила это улыбаясь, но я заметил в ее улыбке что-то искусственное, хотя и не мог догадаться о причине. Это свидание несло на себе какой-то налет печали. Когда я обнял Мари и прижал к своей груди, в ее глазах заблестели слезы и она пробормотала что-то, чего я не понял. Вроде бы ее обижают и она просит у меня защиты. И хотя она продолжала утверждать, что все в порядке, я предчувствовал, что приближается нечто недоброе.

Действительно, на следующий вечер я не нашел ее на привычной скамье. Я прождал с восьми до полуночи, но она так и не появилась. Может быть, ее задержали неотложные дела, подумал я. Но и на третий день мое долгое ожидание оказалось безрезультатным. Я понял, что больше она сюда не придет, и побрел домой в полном отчаянии.

Я не знал, как быть дальше, сердце мое то подпрыгивало вверх, то падало вниз, то переворачивалось в груди. Наутро я встал около десяти и сразу после утреннего туалета спустился вниз. На кухне я столкнулся с дочерью хозяйки. Она сообщила, что накануне в полдевятого вечера Мари приходила проститься со мной и передала привет. Я вздрогнул: «Как, она уезжает? Куда же?» Тогда младшая хозяйка рассказала все по порядку.

Оказалось, что вчера в М. приехал отец Мари с тем, чтобы забрать ее в парижскую театральную школу. Она не хотела этого и не раз в своих письмах возражала против отцовского решения. Но когда отец явился собственной персоной, она вынуждена была подчиниться. Они с отцом сели в парижский поезд сегодня утром — в то самое время, когда я отсыпался в своей кровати. Что могла противопоставить отцовской воле молоденькая девушка? Хозяйская дочь даже немножко расчувствовалась, рассказывая все это. Она добавила, что во Франции очень много таких несчастных дочерей. При этом она, очевидно, вспомнила о том, как она сама оказалась покинутой, на глазах выступили слезы. Мне нечего было сказать. Я вернулся и долго рыдал, забыв об окружающем мире, забыв обо всем. Я осознавал лишь тяжесть собственного одиночества и серость человеческого существования. Потом я начал припоминать, как она относилась ко мне все это время. Мне стало ясно, что перед отъездом она, боясь причинить мне боль, специально пришла в наш дом прощаться в то время, когда я должен был ждать ее в условленном месте. Значит, она все еще любила меня, беспокоилась обо мне. Но теперь она уже далеко-далеко, она исчезла, не оставив никаких следов. Со времени нашей первой встречи не прошло и четырех месяцев.

Когда-то я сказал ей: «Я люблю тебя, я скоро сойду с ума от любви!» И вот я действительно сошел с ума. Я не помню, что происходило со мной в течение целой недели. На восьмой день болезнь свалила меня с ног. Выздоровел я лишь осенью. Моя молодость кончилась, она не выдержала этого удара. Меня охватила апатия, умерли желания, погас интерес к жизни. Я решил съездить в Рим, погулять среди античных памятников, потом полюбоваться швейцарскими пейзажами. В Шанхай я возвратился лишь прошлым летом. Мой старый друг Ван, ректор одного из университетов, сразу же предложил мне преподавать у них. Там я и работаю до сего дня…

Закончив свое повествование, Юань Жуньшэнь издал вздох глубокого облегчения. Потом он расслабленно откинулся в кресле, словно рассказ отнял у него последние силы. Он еще раз вздохнул и добавил:

— Что же касается Мари, то больше нам увидеться не пришлось.

Любовь, конечно, может заставить человека совершать глупости, но может и сделать его чище. «Кто бы мог предположить, что заведомый зануда Юань Жуньшэнь способен поведать такую волнующую историю!» — мелькнуло в голове Ду Дасиня. Были взволнованы и остальные слушатели.

Затянувшееся молчание нарушил голос Чжэн Яньхуа:

— Господин Юань, все, что с нами случается в жизни, предопределено заранее. Бесполезно скорбеть о том, что уже прошло. Вы же знаете присловье: «Хромой старик потерял коня — кто знает, не к счастью ли это»… Быть может, и господина Юаня впереди ждет большая радость.

— А ведь судьба опять поймала меня в любовные сети. Что, если финал окажется таким же? Что тогда мне останется в жизни? Не лучше ли будет добровольно уйти из нее?.. — От волнения Юань весь раскраснелся, голос его дрожал. Его пылающий взор был устремлен в сторону Ли Цзиншу, словно он ожидал хоть какого-нибудь ответа из ее красиво очерченных губ.

По лицу Ду Дасиня пробежала судорога ревности, тяжелый камень лег на душу, глубоко запавшие глаза потемнели. Казалось, кто-то нанес ему глубокую рану.

Все взгляды устремились к Ли Цзиншу. Она поняла все. Словно отсвет алой зари пробежал по ее лицу, она плотно сдвинула брови, молча поднялась и медленно вышла из комнаты. Присутствующие проводили девушку взглядами.

Раскрасневшееся было лицо Юань Жуньшэня сразу стало мертвенно-бледным. Смежив глаза и приоткрыв рот, он еле слышно вздыхал.

Гневное выражение появилось на лице Ду Дасиня, он как будто боролся с какими-то мрачными мыслями. Однако никто не обратил на него внимания. Все искали слова и не находили их. Ли Лэну, как хозяину, пришлось первым нарушить пугающее молчание:

— Дасинь, настала твоя очередь! Давай же, начинай!

— Моя очередь? Но я не умею рассказывать! — ответил Ду Дасинь холодным тоном, в которым угадывалось, однако, страдание. Все опешили, не понимая, что случилось. Но собравшимся был известен его странный нрав, так что никто не пустился в расспросы.

— Ладно, я расскажу вместо тебя. — Отказ Ду Дасиня поставил Ли Лэна в неловкое положение, но он счел своим долгом хозяина прийти гостю на выручку.

В этот момент вошла Ли Цзиншу и позвала гостей в столовую. Там уже был накрыт стол, служанка разносила блюда.

После трапезы Ли Лэн рассказал очень красивую и возвышенную историю, которая заставила всех забыть о происшедшем. В гостиной воцарилась радостная атмосфера, разговоры и смех звучали допоздна.

ДУ ДАСИНЬ И ЛИ ЦЗИНШУ

Покинув особняк Ли Лэна, гости подозвали рикш, расселись по коляскам и уехали восвояси. Один Ду Дасинь пошел домой пешком.

Мягкое дуновение весеннего ветерка овевало его лицо, и он чувствовал, как проясняются мысли. Прошедший день был одним из самых необычных в его жизни. Он словно вошел в таинственный мир снов, его привычное хладнокровие было нарушено. Но вот он покинул мир снов, он идет ясным весенним вечером по широкому и тихому в такой час проспекту. Теперь он может спокойно припомнить и обдумать все случившееся.

Он с тревогой вспомнил о своих ощущениях в тот момент, когда Юань Жуньшэнь закончил свое повествование. Что он испытывал тогда? Гнев, ревность, отчаяние — но почему? Что его мучило? Кто его обидел — Юань Жуньшэнь? Но ведь он питал к этому человеку только сочувствие, он стал лучше относиться к нему после его рассказа. Может быть, его взволновали самые последние фразы Юаня? Да! Но какое отношение они имели к нему, Дасиню? Чем ему мешает то, что Юань Жуньшэнь полюбил Ли Цзиншу или любую другую женщину? Раз он сочувствует этому человеку, он должен хотеть, чтобы Ли Цзиншу ответила ему взаимностью, чтобы они жили в счастье и любви… Но тут Ду Дасинь почувствовал, что он уже как будто не один, как будто есть другое, новое «я», которое спорит с теперешним. Это новое «я» кричит: «Ли Цзиншу не может принадлежать Юань Жуньшэню!» И его теперешнее «я» покорилось. Да, Ли Цзиншу не должна принадлежать Юань Жуньшэню. Этого он, Дасинь, не сможет вынести. Почему — он и сам не мог объяснить словами, но подспудно он ощущал: Юань Жуньшэнь может влюбляться в какую угодно женщину, но только не в Ли Цзиншу. Почему — он опять-таки не смог бы объяснить.