— Хорошо, но он говорит, что вы сами его вызвали.

— Да, верно. — Тяжело вздохнув: — Ладно, впусти его, но предупреди, что времени у меня в обрез.

Вошел портной Манфредини с почти готовым костюмом. Это была даже не примерка — Рокко на секунду надел пиджак, и портной мгновенно сделал разметку мелком.

— Простите, но у меня крайне срочное дело. До свидания, Манфредини.

Энрико Рокко, облегченно вздохнув, сел за стол и продолжал:

«Святое, нежное создание, где ты сейчас? Что делаешь? Любовь моя так сильна, что она найдет тебя повсюду, даже на другом конце города — а это так далеко, будто за семью морями».

Как странно, думал он, быстро водя пером, солидный человек, которому уже тридцать, с завидным положением, вдруг садится и пишет подобные вещи? Наверно, это просто безумие.

Внезапно зазвонил стоявший рядом телефон. Энрико показалось, будто в спину ему вонзились ледяные зубья железной пилы. Судорожно глотнув воздух, он схватил трубку.

— Слушаю.

— Добрый день, — нежно промяукала незнакомка — Какой у тебя злой голос. Скажи честно, я позвонила не вовремя?

— Кто говорит? — спросил Рокко.

— Нет, он сегодня просто несносен. Послушай…

— Кто у телефона?

— Не торопись, сейчас я…

Он бросил трубку на рычаг и схватил ручку.

«Любовь моя, — писал он, — на улице туман, слякоть, пахнет бензином и гарью, но, поверь мне, я завидую даже этому туману и готов не раздумывая поме…»

Телефон снова затрезвонил. Энрико дернулся, словно через него пропустили электрический ток.

— Алло!

— Послушай, Энрико, — щебетал тот же голосок. — Я специально приехала, чтобы увидеться с тобой, а ты…

Он покачнулся, как от удара. Звонила Франка, его кузина, стройная, грациозная девушка. С некоторых пор она вообразила невесть что и стала кокетничать с ним. Женщины все до одной мечтают о невероятной, романтической любви. Само собой разумеется, неудобно без лишних разговоров взять и отправить Франку назад, в деревню. Но он решил быть твердым — как скала. Все что угодно, лишь бы докончить…

Склоняясь над письмом, он в мечтах уже входил в ее жизнь. Может, она прочтет письмо до конца, улыбнется, положит его в сумочку, и этот лист бумаги, полный безумных признаний, будет лежать рядом с маленькими изящными надушенными вещицами — губной помадой, вышитым платочком, чудесными безделушками, навевающими мечты об интимных встречах. И вот теперь Франка может погубить все разом.

— Послушай, Энрико, хочешь, я зайду за тобой на службу? — растягивая слова, спросила Франка.

— Нет-нет, прости меня, я ужасно занят.

— О, не стоит извиняться. Если тебе со мной скучно, считай, что этого разговора не было.

— Господи, какая ты обидчивая! Поверь, у меня тьма дел. Зайди, но немного попозже.

— Когда?

— Ну… часа через два.

Энрико бросил трубку, и ему показалось, что он потерял впустую уйму драгоценного времени. Письмо необходимо опустить не позже часа, иначе Орнелла получит его только на следующий день. Впрочем, можно отправить его по срочному тарифу.

«…няться, — продолжал он, — как представлю себе, что этот туман обволакивает твой дом, подступает к твоей комнатке, и, будь у него глаза (кто знает, может, они у него есть), он бы любовался тобой через окно. И неужели он не отыщет малюсенькой щели или трещины, чтобы проникнуть к тебе? Легкое дуновение ветерка, нежное, словно пух, ласково погладит тебя по лицу. Ведь туману нужно так мало, и моей люб…»

В дверях появился секретарь Эрмете.

— Простите.

— Я же сказал, у меня неотложная работа, и я никого не принимаю. Пусть придут вечером.

— Но…

— Ну что еще?

— Внизу вас ждет в машине коммендаторе Инверницци.

Проклятье, он должен съездить с этим Инверницци на склад, где недавно случился пожар, и встретиться с экспертами. Черт побери, он совсем позабыл об этом! Нет, судьба явно решила ему отомстить.

Он испытывал сейчас муки ада. А что, если притвориться больным? Нет, невозможно. Отправить письмо незаконченным? Но он еще так много должен ей сказать. Поколебавшись, он сунул письмо в ящик письменного стола, схватил пальто и бросился вниз. Единственное спасение — управиться как можно быстрее. Через полчаса он с божьей помощью сумеет вернуться.

Возвратился он без двадцати час и еще издали увидел в приемной четырех посетителей. Он заперся, тяжело дыша, открыл ящик — письмо исчезло. Сердце забилось так сильно, что он едва не задохнулся. Неужели кто-то рылся в его столе? Может, он ошибся?

Слава богу, просто спутал ящик. Но отправить письмо до часу уже не удастся. Ничего, если послать его срочным (даже по такому пустяковому вопросу он беспрестанно менял решение, переходя от надежды к отчаянию), Орнелла получит письмо поздно вечером. Хотя нет, лучше он отдаст письмо Эрмете. Нет-нет, не стоит посвящать секретаря в столь деликатное дело, он отнесет письмо сам, лично.

«…ви ничего не стоит одолеть огромные расстояния и переле…»

Дзинь-дзинь! Опять телефон.

Не выпуская ручки, он схватил левой рукой трубку.

— Алло?

— С вами говорит секретарь Его Превосходительства Такки.

— Слушаю.

— Я относительно троса.

Влюбленного Рокко точно пригвоздило к стулу. Речь шла о крупной сделке, от которой многое зависело. Разговор о поставках тросов отнял двадцать минут.

«…теть через Китайскую стену. О…»

На пороге снова появился секретарь. Энрико с яростью накинулся на него:

— Я никого не принимаю, понятно тебе?!

— Но фина…

— Никого, понял, никогооо! — завопил он, выйдя из себя.

— Но финансовый инспектор говорит, что вы назначили ему встречу.

Бедняга Рокко почувствовал, что силы покидают его. Отослать финансового инспектора было бы безумием, крахом всей карьеры, настоящим самоубийством. И он принял инспектора.

Сейчас тридцать пять второго. В приемной уже около часу ждет кузина Франка. Да еще инженер Штольц, специально приехавший из Женевы. Да еще адвокат Мессумечи насчет продажи электрических разрядников. И, наконец, медицинская сестра, которая приходит каждый день делать ему укол.

«…дорогая Орнелла!» — пишет он с отчаянием утопающего, которого все больше захлестывают грозные валы.

Зазвонил телефон.

— С вами говорит коммендаторе Стаци из министерства торговли…

Снова задребезжал телефон.

— Говорит секретарь конфедерации консорциумов…

«…Моя несравненная Орнелла! Я хотел бы, чтобы ты зна…»

Секретарь Эрмете с порога сообщает о приходе вице-префекта доктора Би…

«…ла, как силь…»

Загремел телефон.

— Говорит начальник генерального штаба…

Телефон.

— Говорит личный секретарь Его Преосвященства архиепископа…

«…но я тебя лю…» — в изнеможении, из последних сил пишет Энрико.

Дзинь-дзинь…

— Говорит глава кассационного суда.

— Алло, алло!

— Говорит член Высшего совета сенатор Корморано.

— Слушаю!

— С вами говорит адъютант Его Величества императора…

Морские волны подхватили его и несут прочь.

— Слушаю, слушаю. Да, спасибо, Ваше Превосходительство, весьма вам признателен!.. Конечно, господин генерал, сию минуту приму меры.

— Алло, алло! Непременно, господин адъютант. И заверьте Его Величество в моей безграничной преданности.

Отложенная владельцем ручка потихоньку скатилась на самый край стола и, мгновение повисев, упала на пол, где и осталась лежать со сломанным пером…

— Прошу вас, садитесь. Входите, входите же. Нет, лучше садитесь в кресло, так вам будет удобнее. Какая приятная неожиданность!.. Я не нахожу слов… О, спасибо, кофе, сигарету?

Сколько времени продолжался этот ураган? Часы, дни, месяцы, тысячелетия?!

Поздно вечером Энрико остался наконец один. Прежде чем уйти, он попытался привести в порядок протоколы. Под необъятной грудой всяких документов он нашел листочек почтовой бумаги, исписанный от руки, без даты. Он узнал свой почерк. Заинтересовавшись, прочитал письмо до конца.