Но едва в разговоре с сестрой он заикнулся об этой своей надежде, его постигло горькое разочарование. Он узнал, что его действительно переводят, однако не наверх, а вниз — еще на один этаж. По причинам, объяснить которые сестра была не в состоянии, его включили в более «тяжелую» половину обитателей шестого этажа, и, таким образом, ему предстояло спуститься на пятый.
Оправившись от первого потрясения, Джузеппе разбушевался: кричал, что не позволит себя надувать, что и слышать не желает ни о каком перемещении вниз, уж лучше он вернется домой, что никто не смеет посягать на его права и что администрация больницы обязана считаться с диагнозом лечащих врачей.
На крики явился доктор и посоветовал Корте успокоиться, если не хочет, чтобы у него поднялась температура. Произошло недоразумение, объяснил он, во всяком случае, в какой-то степени; безусловно, Джузеппе Корте следовало бы лежать на седьмом этаже, однако в данном случае у него, как у врача, особая точка зрения. В сущности, его заболевание — в определенном смысле, разумеется, — можно отнести к шестой категории, учитывая значительную площадь поражения. Однако доктор не мог понять, каким образом Корте был занесен в более тяжелую категорию на своем этаже. По-видимому, секретарь дирекции, который как раз сегодня утром звонил насчет Джузеппе Корте, что-то напутал, когда записывал показания. А вероятнее всего, администрация сознательно «ухудшила» данную им оценку, ибо считает его хотя и опытным, но слишком уж снисходительным врачом. В общем, доктор советовал не нервничать и смириться с переводом: ведь важно лечение как таковое, а не то, куда поместили больного.
Что касается лечения, добавил врач, тут синьору Корте наверняка будет не на что жаловаться: доктор пятого этажа, несомненно, обладает большим опытом, ведь это почти непреложный закон — чем ниже этаж, тем квалифицированнее врач — по крайней мере так полагает дирекция. Палата там будет не менее удобная, а вид из окна такой же превосходный, ведь только начиная с третьего этажа горизонт заслоняют верхушки деревьев.
Джузеппе Корте, у которого, как обычно, к вечеру поднялась температура, с нарастающей усталостью слушал и слушал эти подробнейшие объяснения. В конце концов он почувствовал, что у него нет больше сил, а главное — желания противиться несправедливому переселению. И без дальнейших споров дал перенести себя на этаж ниже.
Только одно служило хоть и небольшим, но все же утешением Джузеппе Корте, переведенному на пятый этаж: по единодушному мнению врачей, сестер и больных, он в этом отделении — наименее тяжелый. Здесь он, пожалуй, мог считать себя счастливчиком. Однако его мучила мысль о том, что сейчас между ним и миром здоровых людей выросли уже два барьера.
Весна входила в свои права, в воздухе потеплело, но Джузеппе теперь потерял всякую охоту выглядывать в окно; хотя подобные страхи ничем не оправданы, он чувствовал, как при взгляде на окна первого этажа — почти все они по-прежнему были завешены шторами — по спине пробегает холодок: ого, как они приблизились!
Болезнь, казалось, не прогрессировала. Однако дня через три после перевода на пятый этаж на правой ноге у него появилась и никак не проходила какая-то экзема. Это абсолютно не связано с основным заболеванием, сказал врач, сущая чепуха, со всяким может случиться. Чтобы избавиться от нее в несколько дней, необходимо пройти курс лечения гамма-лучами.
— А здесь есть эти гамма-лучи?
— Разумеется, — с гордостью ответил врач, — в нашей клинике все есть. Вот только одно маленькое неудобство…
— Что такое? — В душе зашевелилось смутное предчувствие.
— Собственно, это нельзя даже назвать неудобством, — оговорился доктор. — Дело в том, что установка для лучей имеется только на четвертом этаже, а я бы не советовал вам три раза в день спускаться и подниматься по лестнице.
— Значит, ничего не выйдет?
— Почему же? Просто было бы лучше, если бы до тех пор, пока не пройдет раздражение, вы согласились перейти на четвертый этаж.
— Хватит! — крикнул в отчаянии Джузеппе. — Я уже по горло сыт этими переселениями! Пусть лучше сдохну, но на четвертый этаж не пойду!
— Как угодно, — примирительно сказал доктор, — но учтите, что, как лечащий врач, я запрещаю вам три раза на день ходить по лестнице.
Хуже всего было то, что экзема не только не исчезала, но начала постепенно распространяться. Джузеппе она очень беспокоила: он ворочался с боку на бок, не находя удобного положения. Так продолжалось дня три. Он нервничал, злился и в конце концов вынужден был уступить. Сам попросил врача назначить ему облучение и перевести этажом ниже.
На четвертом этаже Корте с затаенной радостью отметил, что являет собой бесспорное исключение. Все больные в этом отделении были лежачими. И только он мог позволить себе роскошь дойти от своей палаты до кабинета физиотерапии, чем вызывал восхищенное удивление сестер.
Во время обхода он сразу обговорил с новым врачом условия своего пребывания на четвертом этаже. В сущности, его место на седьмом, а здесь он очутился по чистой случайности. Как только пройдет сыпь, он намерен возвратиться наверх. Теперь уж он не допустит, чтобы его тут задерживали еще под каким-нибудь предлогом. Его, который мог бы с полным правом находиться на седьмом этаже.
— Так-таки и на седьмом! — воскликнул, улыбаясь, доктор, закончив осмотр. — Вечно вы, больные, преувеличиваете! Вы, безусловно, можете быть довольны своим состоянием — это я вам говорю. Судя по истории болезни, серьезного ухудшения не наблюдается. Но между этим и разговорами о седьмом этаже — простите за откровенность — все же есть некоторая разница! Ваш случай не слишком опасен, допускаю, но тем не менее вы больны!
Джузеппе вспыхнул.
— И на какой же… на какой этаж, по-вашему, меня надо поместить?
— Ну, я затрудняюсь так сразу ответить. Для этого вас надо обследовать, понаблюдать, по крайней мере с неделю.
— Предположим, — не отставал Корте, — но вы можете сказать хотя бы приблизительно?
Доктор, желая успокоить его, сделал вид, будто размышляет, покачал головой и задумчиво изрек:
— Ну, раз уж вы так настаиваете… Пожалуй, вас можно было бы поместить на шестой. Да-да, — подтвердил он, как бы убеждая самого себя, — вы вполне могли бы лежать на шестом.
Он явно хотел порадовать больного. Но Джузеппе Корте от этих слов вконец растерялся. Выходит, врачи с верхних этажей его обманывали, а этот доктор, сразу видно, очень опытный и не привык кривить душой. Так вот он считает, что место Джузеппе не на седьмом, а на шестом, может, даже на пятом, и, скорее всего, в разряде тяжелых! Корте совсем пал духом. В тот вечер у него сильно подскочила температура.
Пребывание на четвертом этаже стало для Джузеппе Корте самым спокойным с того дня, как он лег в больницу. Врач оказался очень милым, заботливым и сердечным человеком; нередко часами засиживался у Джузеппе в палате, беседуя на разные темы. Корте охотно рассказывал ему о своей жизни, об адвокатской практике и светских развлечениях. Он пытался убедить себя в том, что еще принадлежит к миру здоровых людей, что еще связан с деловыми кругами и всерьез интересуется событиями общественной жизни. Пытался, но безуспешно. Разговор так или иначе всякий раз переходил на болезнь.
Мечты об улучшении, хоть минимальном, не покидали Джузеппе Корте и постепенно становились навязчивой идеей. Гамма-лучи, правда, приостановили распространение экземы, но излечить ее не смогли. Каждый день Джузеппе Корте подолгу говорил об этом с врачом, стараясь держаться мужественно, даже иронически, но это ему не очень удавалось.
— Скажите, доктор, — спросил он однажды, — как идет процесс распада моих клеток?
— Да что за слова такие! — шутливо упрекнул его доктор. — Где вы их набрались? Нехорошо, нехорошо, особенно для больного! Чтобы я никогда больше не слышал подобных речей.
— Однако же, — возразил Корте, — вы уклоняетесь от ответа.
— Вовсе нет, — улыбнулся врач. — Распад клеток, как вы изволили выразиться, в вашем случае минимален, поверьте — минимален. Но я бы, пожалуй, определил его как стабильный.