Путники выехали на твердый берег и остановились. Филип не сводил глаз с другой тропы.

– Дьявол! Барон намеренно направил нас окружным путем. И я не удивлюсь, если его люди окажутся здесь с минуты на минуту.

Малый Том, продравшись сквозь кустарник, выбрался на дальний конец островка и крикнул:

– Милорд! Дальше тоже ведет довольно хорошая гать. Может, нам стоит поторопиться?

Филип промолчал, вслушиваясь в тишину. Вскоре и его спутники отчетливо различили плеск воды, лязг металла, голоса. Из зарослей камыша показался большой вооруженный отряд. Впереди на великолепной пегой лошади ехал рыцарь в тяжелых доспехах. На его щите виднелась бычья голова. Мармадьюк Шенли!

– Господи, над нами десница Твоя!

У Анны похолодело сердце. Их была всего горстка на этом клочке суши среди болот, вокруг же – ни души. Анна беспомощно взглянула на Майсгрейва.

– Нам следует поспешить, сэр.

Филип покачал головой.

– Поздно. Они быстро нагонят нас или перестреляют из арбалетов. Здесь же мы под прикрытием кустов, стрелы нам не страшны. Все, что мы можем сделать, это вынудить их вступить в бой, причем удерживая за собой твердую почву и не давая им сойти с гати.

Он повернулся и приказал Анне отойти в тыл, держа арбалет наготове на случай, если их попробуют окружить.

Воины замерли, приготовив оружие.

Отряд барона Шенли приблизился. Сэр Мармадьюк поднял руку, приказывая своим людям остановиться.

– О, я вижу, эти безумцы собираются сражаться! Неужто они еще на что-то надеются?

– На все воля Божья, – спокойно ответил Филип.

– Аминь! Однако Всевышний сегодня явно на моей стороне. Как иначе объяснить то, что меня так скоро отыскали мои люди и я сумел быстро организовать погоню? Но еще ранее…

Барон повернулся к одному из своих ратников, и тот с усмешкой протянул ему какой-то мешок. Шенли запустил в него руку и извлек страшный предмет. Это была отрубленная голова Патрика Лейдена.

Среди спутников Майсгрейва произошло какое-то движение, но сам рыцарь остался недвижим. Он не отрываясь глядел на голову Патрика, на его остекленевшие глаза, на кровоподтеки вокруг рта и глаз. Ветер шевелил длинные, со следами крови светлые волосы.

Барон Шенли захохотал и с размаху швырнул голову в трясину.

– Вас ждет та же судьба. Я изрублю вас, порежу на куски, я уничтожу вас. Я велю…

– Довольно! – перебил его Филип. – Мы будем сражаться или барон желает извести нас угрозами?

Улыбка сошла с лица Мармадьюка. Он опустил забрало и, выхватив меч, бросился на Майсгрейва. Следом на островок хлынули его воины.

Лязг мечей, яростные крики, ржание коней – все это оглушило Анну. Сжимая в руках арбалет, она следила, чтобы никто не обошел отряд с фланга.

Однако зыбкая почва под людьми барона сыграла свою роль. Майсгрейв и его воины стояли несокрушимой стеной, а вот ратники барона то и дело сваливались с тропы, оказываясь в жидкой трясине, и с воплями тонули в ней.

Анна уже сделала несколько выстрелов, однако все еще оставалась под прикрытием людей Майсгрейва. Она невольно дивилась веселой удали Гарри Баттса, сокрушительной мощи силача Фрэнка, изумительному мастерству боя юного Оливера. Но центром боя все же оставался поединок между Майсгрейвом и Мармадьюком Шенли. Барон нападал с яростью, Майсгрейв держался спокойно, ловко прикрываясь щитом и делая ответные стремительные выпады. Их кони кружили на месте, кусая и лягая друг друга.

В этот миг Анна увидела, что под оказавшимся с самого края островка Большим Томом убили лошадь. Падая, животное оказалось в трясине, стало тонуть, увлекая за собой седока. Большой Том с трудом вылез из-под бьющегося животного, но очутился в трясине, увязнув почти по пояс.

– Держись, Томми! – крикнул Малый Том и, соскочив с коня, кинулся вытаскивать побратима. Однако возле него тут же оказался один из ратников барона, замахнулся и опустил тесак. Страшный удар снес голову Малому Тому. Голова его покатилась под копыта коней, а из перерубленных артерий ударил фонтан крови. Маленькое тело с шумом упало в воду.

– Том! – закричал Большой Том, барахтаясь в трясине.

Зыбкая почва поддалась, и он погрузился в болото почти по плечи.

Анна выстрелила, и тяжелая стрела пронзила убийцу Малого Тома. Девушка тотчас спрыгнула с лошади и, на ходу срывая с себя пояс, кинулась выручать тонувшего.

– Держи, Том!

Ратник протянул руку, но не достал до брошенного ему пояса. Анна зашла в воду и, повиснув на кустах, снова бросила ему конец. Том рванулся, но только глубже ушел в трясину.

– Спокойно, спокойно, – твердила Анна, в то время как над ее головой рубился с противником Шепелявый Джек.

– Господи Иисусе! – вдруг завопил Большой Том. – Смилуйся надо мной! Иисусе!..

В ту же секунду его поглотила трясина. Анна видела, как голова Тома исчезла с поверхности, как заколыхалась ряска над ней. Взвизгнув, девушка кинулась обратно. Сапоги увязли, чье-то тело рухнуло сверху, и Анна совсем близко увидела незнакомое бородатое лицо, искаженное предсмертной судорогой. Девушка поспешно отползла, только теперь обнаружив, что воины барона уже не рвутся в бой, а на узком перешейке сражаются лишь сэр Мармадьюк и Филип.

Удары и выпады следовали один за другим. Внезапно лезвие Филипа скользнуло, и меч барона обрушился ему на голову. Стальной шлем выдержал, однако на миг все поплыло в глазах у рыцаря. Барон снова замахнулся, и Майсгрейв лишь чудом парировал этот удар.

Он вонзил шпоры в бока Кумира, и тот от неожиданности сделал резкий скачок. Меч барона с шумом рассек воздух. Шенли повернулся, но Филип, собрав последние силы, привстал на стременах и обрушил на противника такой сокрушительный удар, что его меч перерубил поднятую руку барона, раскроил шлем и глубоко вошел в череп.

Невольный крик вырвался у всех присутствующих, когда барон тяжело рухнул с коня. Майсгрейв, задыхаясь, почти упал на холку Кумира. Мышцы его ныли, в голове стоял гул. Но люди барона, едва пал их хозяин, утратили воинственный пыл. Посовещавшись между собой, они подняли его тело и повернули коней.

Ратники Майсгрейва спешились. Обнажив головы, они постояли в том месте, где погибли оба Тома.

– Они всегда были неразлучны, – сказал Филип, – и в жизни, и в смерти. Мир их праху.

Анна, опустившись на колени, молитвенно сложила руки.

– Requiem aternam, Domine. Et lux perpetia lucеa53.

Все были измучены, окровавлены. Но, перевязывая плечо Филипа, Анна вдруг поймала себя на том, что душа ее ликует. Ликует оттого, что этот человек жив, он рядом с ней и опасность миновала. Она испытывала жгучее желание прильнуть к нему, запустить пальцы в его кудри. Испугавшись самой себя, Анна поспешила отойти и даже сцепила за спиной руки, будто на самом деле опасалась не совладать с этим желанием. Она все оглядывалась на сидящего на кочке Филипа, и душа ее пела. И только сейчас девушка заметила, что над болотом засияло солнце и в его ослепительном блеске закружили насекомые, а воздух зазвенел от птичьего пения.

Филип обсуждал с воинами дальнейший путь. Они могли двигаться вперед, могли и повернуть назад. Но никто не мог быть уверен, что люди Шенли, отказавшись продолжать бой среди болот, не нападут на горстку храбрецов, осмелившихся вернуться во владения убитого ими барона. Дорога же круто поворачивала на запад, что тоже не входило в их планы.

17

Уорвикшир

Болота окончились, дорога стала сухой, и путники продолжили путь по незнакомой зеленой долине среди призрачно-зеленых рощ, мимо кладбища с ушедшими в землю каменными плитами. Щебетали птицы. Костлявый старик с бельмом на глазу возился возле одной из могил, что-то мурлыча себе под нос, но, едва завидев вооруженных всадников, подхватил клюку и заспешил прочь.

– Не бойся нас, добрый человек, – окликнул его Филип. – Скажи лучше, чья это земля, ибо мы сбились с пути и не знаем, где находимся.

Старик уставился на них с изумлением.