Следующие двенадцать месяцев Тони Ромеро прожил в стремительном, как никогда, темпе. Поначалу он вкалывал усерднее и дольше, чем когда-либо, постепенно рабдта стала привычнее, обыденнее и легче. Он узнал, что она отнюдь не ограничивается еженощным сбором денег. Он теперь отвечал за многое в своем районе: улаживал споры, разрешал возникающие проблемы, сопротивлялся требованиям о дополнительных вознаграждениях со стороны патрульных копов или полиции нравов — все это теперь входило в его обязанности.

Он получал полторы штуки баксов в месяц, обновил гардероб, раскатывал в новом кабриолете “бьюик” и платил двести пятьдесят долларов в месяц за уютное гнездышко в квартирном отеле в трех кварталах от дома Шарки. Мария Казино оставила свою работу и жила с ним.

За год Тони изучил тонкости их бизнеса не хуже других. Он знал, что его заблаговременно предупредят о готовящейся облаве, и заботился о том, чтобы и после полицейских рейдов подчиненные ему дома выглядели “респектабельными”. Теперь он убедился, что был лишь один шанс из ста, что его посадят за правонарушение, ибо он стал частью системы, мира организованной преступности, за попустительство которой платили солидные отступные. Теперь он был в курсе того, как добиваться освобождения своих парней под залог и оспаривать законность ареста, подкупать и запугивать свидетелей, подмазывать полицию и давать взятки высокопоставленным чиновникам; знал, что один сговорчивый — за деньги — присяжный может помешать всей коллегии прийти к единому мнению, а профессиональные лжесвидетели обходятся и вовсе дешево. Ему стала в деталях известна отвратительная изнанка правосудия, особенно в местных судах; более того, он даже подружился с “правильным” судьей и смеялся вместе с ним над двенадцатью малограмотными “оболтусами”, обычно важно восседающими на скамье присяжных. Он все знал теперь об условном осуждении, ходатайствах об оправдании, условно-досрочном освобождении, вызывающих смех приговорах о “пожизненном” заключении даже за такие преступления, как убийство, об откладывании слушания дела и проволочках в его разбирательстве, об апелляциях и отмене судебных решений, как и о сотнях других хитроумных приемов, к которым прибегает организованная преступность.

Время от времени он продолжал встречаться с Лео, хотя последний не проявлял уже прежнего дружелюбия. Теперь Тони все чаще подумывал над тем, что, пожалуй, пора вплотную заняться и Шарки.

Лучший шанс вряд ли мог бы представиться: Шарки не мешал подчиненной ему троице, но в то же время и не оказывал им никакой реальной помощи — просто сидел в своей роскошной квартире, передавал распоряжения от Анджело и потягивал свое беспошлинное виски. И пил как верблюд, дорвавшийся до родника. До Тони доходили разговоры — еще до его встречи с Анджело — о том, что Шарки теряет расположение босса. Все же Тони терпеливо выжидал целый год, а год, согласитесь, большой отрезок в жизни деятельного человека. Теперь он готов штурмовать очередную ступень.

Тони приступил к давно задуманному обустройству собственного района, применяя ряд идей, пришедших ему в голову за последние полтора года. В каждом доме уже имелось персональное досье на работающую девочку, но Тони завел, не посоветовавшись с Анджело или с кем бы то ни было, свою собственную картотеку: записывал имя, давал полное описание, точный или приблизительный возраст и иные интимные подробности, которые могли оказаться позже полезными.

Тони позвонил Анджело и попросил разрешить ему большую свободу в заведовании домами и обмене девочками между ними. Анджело готов был согласиться на что угодно, лишь бы это ему ничего дополнительно не стоило. Тони заверил его, что, наоборот, перемены дадут даже некоторую прибыль, и тонко намекнул, что и сам бы все сделал, да вот Шарки... Шарки это почему-то не заинтересовало. Получив добро, Тони нанял на свои кровные способного фотографа, который настолько бедствовал, что согласился на смешную плату; он перефотографировал всех проституток из домов Тони в двух видах: в вечернем или повседневном наряде и голышом. Глянцевые снимки четыре на пять дюймов заняли свои места в его личной картотеке, а дубликаты пополнили альбомы девочек в каждом борделе.

Поначалу Тони ввел перемены в трех домах. В двух из них не подавалось спиртное — он обеспечил их выпивкой. Затем распорядился слегка приглушить освещение в залах и спальнях, накупил дешевых проигрывателей, которые усиливали интим чувственными мелодиями. В этих трех салонах любви Тони учил девочек вести себя как леди такими наставлениями:

—Не кидайтесь на мужиков, не хватайте их за галстуки, как уличные шлюхи, поняли? Предлагайте себя красиво.

В зале имелись два альбома с фотографиями. Мужчина заходил, вел при желании светскую беседу с девочками или листал альбом, потягивая какой-нибудь напиток. Тони догадался, что некоторые из клиентов получают кайф от одних снимков.

Ну и черт с ними, все равно за выпивку платят. С наценкой.

Посетитель выбирал девочку по фотографиям в альбоме и тут же получал ее, если только она не была занята, — тогда приходилось ждать несколько минут. Такая услуга стоила, естественно, тоже несколько дороже.

Бизнес не только не сбавил, но и, как ожидалось, добавил оборотов. Это походит, решил Тони, на покупку костюма: многие из мужиков, которым предложат два одинаковых фасона — один за пятьдесят, а другой за сотню баксов, — посчитают, что стодолларовый гораздо лучше, и переплатят за него полтинник, хотя у обоих одинаковые ткань, покрой и вид.

Девочки, как заведено, переходили из дома в дом, и из района в район, так что постоянно появлялись новые кадры. К концу года Тони собрал уже картотеку на тысячу девочек с подробными сведениями и фотографиями.

До него продолжали доходить различные сплетни о Шарки.

От Джинни он узнал, что сам Шарки впервые занервничал и стал проявлять признаки беспокойства. Тони удалось снова повидать Свэна. Ничего необычного в этом не было — он ухитрялся встречаться с ним каждый раз, когда тот появлялся в городе. Сегодня они пришли на праздничный ленч в “Синюю лису”, это в проулке напротив городского морга.