— Как мило, — заметил я.

Будучи джентльменом, я должен был это сказать, но сам себе подписал приговор. Пришлось сидеть, потеть и выслушать целый концерт, включавший «Славное имя Мэри», «Любовный клич индейца», «Одиночество» и «Милый, вернись ко мне».

Выступление завершилось исполнением «Зачем родилась я на свет», что окончательно испортило мне настроение.

Когда она повернулась ко мне, лицо ее блестело от пота.

— Пошли в спальню, остынем.

— А я уж не чаял дождаться, — с облегчением вздохнул я.

Как бы компенсируя пекло гостиной, кондиционер в спальне задувал так, что меня чуть не размазало по стенке. Но я не стал привередничать.

Мы вместе приняли душ, стоя в дурацкой ванне, по очереди обливаясь струей из трубки, кое-как натянутой на кран. Потом улеглись в постель, и я расплатился за обед.

Это не было скучной данью вежливости. Она была молодой, полной желания и очень голосистой. Я не имел ничего против «сказки», «чуда» и «блеска», я даже мог вынести крики, стоны, визги и вой. Но, по-моему, дело зашло слишком далеко, когда, отвалившись, она настояла на хоровом исполнении «Не могу его разлюбить».

Часа в два я проснулся от зверского голода — хоть крошку еды, хоть глоток вина, хоть что-нибудь. Тихонько выбравшись из постели, я голышом затрусил на кухню. Волна жара пахнула в лицо.

Я обыскал холодильник и в конце концов нашел в морозильнике чашку с тем, что уцелело от десерта: шоколадное мороженое, «Калуа», крошки, взбитые сливки. Стоя у кухонного стола, я подъел все дочиста.

Подобно большинству людей, я долго верил в старую избитую истину, что путь к сердцу мужчины лежит через его уд. Теперь начинал думать, что на самом деле — через желудок. Может, и правда?

Глава 153

Я не был приглашен на свадьбу. Все правильно. Вполне понятно, что Дженни и Артур сочли мое присутствие неуместным. И все же…

Кинг Хейес ходил и все мне рассказал. Что невеста была совершенной красавицей, а жених выглядел как ободранный кролик. Что они устроили скромный прием у «Блотто», а оттуда новобрачные отправились прямо на работу.

Премьера пьесы Артура состоялась в самом начале августа. Единственная рецензия появилась в «Таймс», и я ее прочел. В ней говорилось, что «Солнце на закате» — топорно сработанная, местами излишне сентиментальная пьеса, однако автор был назван безусловно талантливым и многообещающим.

Артур не забыл прислать мне два билета в ложу. Я пригласил Мейбл Хеттер, но она была занята в шоу «Дети в игрушечной стране» в Рокленд-Стейт и пойти не смогла. Я отправился смотреть «Солнце на закате» один. Я шел в театр впервые за последние два года и получил до боли острое впечатление.

Сама пьеса явилась для меня откровением. Она полностью отличалась от того, что писал Артур, когда мы жили в одной квартире. Она говорила теперь о высоких и сильных чувствах, больше уместных в опере.

Рецензент «Таймс» был прав: неуклюжая композиция, чересчур слащавые эпизоды, но пьеса захватывала вас целиком.

Главный герой — парень из деревушки в Небраске, который работает на ферме, но начинает тяготиться серой монотонной жизнью в этом забытом Богом месте. Он хочет увидеть мир и испытать себя. Покинув дом и скитаясь по свету, встречает любовь, сражается на войне, получает богатство, впадает в нищету, сталкивается с предательством, предает сам, добивается триумфа и терпит поражение.

Наконец он возвращается домой. Зрители (в том числе и я) надеются на привычный хеппи-энд: герой должен понять, что все, чего он искал, можно найти у себя в деревушке в штате Небраска — мол, «в гостях хорошо, а дома лучше». Однако парня ждет последнее тяжкое разочарование.

Вернувшись из странствий, он видит, что дома нисколько не лучше, чем в гостях. В его деревушке все так же плохо, как и в большом мире. В драматической заключительной сцене он отказывается от поисков своего Грааля[47] и признает, что жизнь в конце концов разбивает все наши мечты и надежды.

Спектакль оказался необычайно волнующим, значит, пьеса была хорошей. Меня не только потрясла глубина прозрения Артура и его талант, мне страстно захотелось сыграть главного героя, эту сложнейшую роль, которая допускала десятки тончайших интерпретаций.

Несколько лет назад Сол Хоффхаймер предсказывал, что если я сдамся и откажусь от борьбы за место на театральных подмостках, то всю оставшуюся жизнь буду обречен гадать, чего мог бы добиться. Так оно и вышло.

Я твердил себе, что у меня хорошая работа, машина, великолепный гардероб, партнерша в постели — по совместительству прекрасная кухарка, — блестящее будущее. Откуда ж такая тоска, спрашивал я себя — и не находил ответа.

Я знал только то, что весна моя миновала, впереди холодная осень и никаких счастливых сюрпризов.

Глава 154

Несколькими неделями раньше ко мне в офис притащился Сет Хокинс в таком виде, словно по нему проехал паровой каток. Руки дрожат, правая нога непроизвольно подергивается, глаза дикие, как будто перед ними стоит нечто невообразимо ужасное.

— Боже, что с тобой? — встревоженно спросил я.

Он застонал и поведал печальную историю.

Клиентке его было тридцать с небольшим. Звали ее Сибил. Высокая, широкоплечая, с тонкой талией и узкими бедрами. Когда она разделась, Сет сразу понял, что леди питает склонность к физическим упражнениям. Возможно, к поднятию тяжестей.

— Пи-и-итер, — уныло тянул он, — у нее даже соски мускулистые.

Клиентка продемонстрировала Сету бицепсы и трицепсы. Потом предложила помериться силами в армрестлинге и выиграла.

— Чуть руку мне не сломала, — скулил Сет.

Дальше, по его словам, было хуже. Настояв на проведении раунда индейской борьбы, Сибил поставила Сета вверх ногами и связала его в морской узел. Эта новая победа вдохновила ее и, прежде чем он смог вымолвить слово протеста, схватила его за руку и за ногу и после нескольких пробных попыток толкнула над своей головой, словно штангу.

В постели акробатика продолжалась.

— У меня все болит, — жаловался Сет. — Она мне ноги согнула в дугу. Но самое худшее, что на прощанье пожала мне руку, аж пальцы хрустнули, и говорит: «До скорого свидания». Пи-и-итер, — взмолился он, — не посылай ее больше ко мне. Пожалуйста…

Я пообещал, что не пошлю, и заказал коньяк из бара, чтоб привести его нервы в порядок.

Сибил вновь появилась где-то в середине августа. Но не ради «сцены». Марта вошла ко мне в офис и сказала:

— Там в баре женщина, член клуба. Хочет поговорить с кем-нибудь из руководства.

— А ты не можешь? — спросил я.

— Никак не могу понять, чего она хочет, — смущенно призналась она.

Я посмотрел на нее. Мы с Янсом заметили, что Марта неважно выглядит в последнее время. Казалось, в ней угасла последняя искра жизни. Всегда хорошо одетая и ухоженная, она стала неряшливой, могла прийти в платье, усеянном пятнами, в порванных чулках. Под рыжими прядями волос зияла широкая полоса незакрашенной седины.

— С тобой все в порядке, Марта? — спросил я. — Не вижу былого веселья.

Она с трудом выдавила тусклую улыбку.

— Пытаюсь выжить.

— Все те же проблемы? Будущий губернатор?

Она кивнула.

— Бросай-ка все это, моя дорогая, — посоветовал я.

— Как? — спросила она, и я не смог ответить.

— Ну, ладно, — вздохнул я. — Так что там за женщина в баре. Как ее зовут?

— Сибил Хедли.

— Сибил? — вскричал я. — О Боже!

— Ты ее знаешь?

— Никогда не видел, но она чуть не убила Сета Хокинса. Она пришла на «сцену»?

— Не думаю.

— Слава Богу. Я должен жить, чтобы играть на скрипке.

Все присутствовавшие в «Зале грез» женщины сидели парами или компаниями. И только одна в одиночестве — крепкая, спортивного вида особа с длинными песочного цвета волосами, падающими на плечи, в больших солнечных очках с желтоватыми стеклами. Перед ней стоял бокал диетколы.