— Катастроф… что?

— Боязнь прогореть когда-нибудь, погубить нацию, — глубокомысленно изрек Фостер. — Как выяснилось, группа «дойных коровок», закупивших акции «Голден Финикс» по низкой цене, каждый не менее 10 тысяч штук, решила получить довольно жирную прибыль теперь, когда стоимость акций многократно возросла. Хотя пока что только на бумаге, но они прикинули в головах свои будущие барыши. Таких умных набралось человек пятьдесят-шестьдесят. И это именно те люди, на которых больше всего рассчитывал Альда, полагая, что они станут основными покупателями после того, как он выбросит на рынок новую партию акций по повышенной цене. Усекаешь?

— То есть после того, как будет запущен еще один будоражащий воображение доклад, благодаря которому цена акции вознесется до 80–90 долларов.

— Ты правильно понял, они смекнули, что могут наварить сейчас, не рискуя тем, что акции могут вдруг скатиться до десятицентовика за штуку. Ну, насчет десятицентовика я, положим, пошутил, но ты ухватил идею.

— Конечно. Так в чем Альда усмотрел опасность краха своих далеко идущих планов?

— Вот я и говорю. Покопавшись в компьютере, Альда выяснил ужасную картину. Примерно 30 этих дундуков, владеющих, возможно, половиной всего пакета, уже продали свои акции… кому-то. Предполагалось, что они не продадут ни одной, наоборот, закупят новые акции, после того как Альда и его ребята начнут играть на понижение. Теперь же, когда они сорвались с крючка, перспектива получения сверхприбыли повисла в воздухе. То есть «коровки» перестали доиться. Понимаешь?

Мне понравилось, как он это сформулировал. Именно, сорвались с крючка, и теперь Альда не мог их поймать.

— И кто же скупил у них акции и, кстати, какое количество?

— По нашим подсчетам что-то около 700–800 тысяч.

Я оторопело заморгал. Эта цифра говорила о многом, так что я почти угадал, что он скажет дальше.

— Но главная опасность заключается не в этих 700–800 тысячах, хотя уже сами по себе это толпа, а то, что заготовленные для рынка пять-шесть миллионов теперь годятся разве что для оклеивания сортиров. А это уже попахивает крахом. Во всяком случае, для Альды подобное открытие сравнимо с чирьем на заднице, а это ох как неприятно.

— Так кто же скупил все эти акции? Несколько парней? Один парень?

— Один парень. — Энди воровато зыркнул по сторонам, но все же решился. — Клод.

— Вот теперь мне понятно, почему его чуть не пристрелили. В него стреляли… в понедельник 24 сентября. Доклад Токера появился до того, в пятницу, двадцать первого. Именно в этот день был разослан очередной номер «Экспозе».

— Вот теперь ты здорово соображаешь, когда я все тебе объяснил. Но ты ухватил главное. Клод скупил акции везде, где только возможно, платил приличную цену, зная, что их стоимость возрастет до 30 долларов, если не больше, в ближайшие год-полтора. Приобретал их на разные имена, через подставных лиц.

— Подставных?

— Именно. Когда все это вылезло из компьютера, Альда чуть не проглотил собственный галстук, если бы он у него был. Он так разгорячился, что им впору было гладить брюки изнутри. Он сразу смекнул, что те, кто продал свои акции, для него потеряны, если только не заполучить их каким-то образом обратно. Их или акции. И тогда, — глаза Энди пометались немного, совсем чуть-чуть, — именно тогда Альда послал парочку своих ребят, чтобы вернуть их. — Его брови вновь взметнулись вверх, а глаза чуть было не закатились. — Тогда он послал двоих парней, чтобы они уконтрили Клода Романеля.

Ну, конечно. Только теперь я понял, отчего бегали глаза Энди. Именно из-за этой пары ребят. Энди не хотел быть одним из них. Его там, конечно, и близко не было.

— Полагаю, Чимаррон слегка разозлился, когда узнал, что Романель все же остался жив.

— Ты так думаешь? Разозлился? Слегка? Э, приятель, ты не знаешь этого вонючего… этого раздражительного парня. Нет, не разозлился. Он взбесился! Я думал, он разорвет этих двоих парней, ну, тех, кто это сделал, но, как выяснилось, не до конца.

— Знаешь, кстати, я виделся сегодня с Чимарроном в его доме. Именно туда ведь ты отнес записку и пистолет?

— Да, он ждал именно там, ну, на тот случай, если Токер вдруг объявится, когда я позвонил ему и сказал, что нашел его и что он больше уже нигде не объявится. Тогда Альда сказал, что ему нужно срочно вернуться в «Медигеник» и приказал мне ждать его там, в больнице, где я и передал ему то, что нашел у Токера.

Он опять машинально потер распухшую челюсть.

— Это он тебя наградил? — спросил я.

— Да. Так, слегка приложился. Если бы он ударил меня кулаком, то моя голова выглядела бы сейчас, как у Токера. Он рассвирепел, узнав, что я добавил две пули в спину Токеру. — Энди понуро покачал головой. — Когда я позвонил ему из дома Токера и рассказал, что там произошло, он обложил меня матом, приказал ехать в «Медигеник» и захватить с собой записку и пистолет, чтобы все выглядело не как самоубийство, а как убийство. Он приказал обставить все это как убийство. Что я и сделал. Потом этот паскудный… он сказал, что приказывал мне только забрать записку и пистолет, поскольку этого было вполне достаточно, чтобы все сошло за убийство. Но тут я сделал ошибку. Вернее, меня подвел мой длинный язык, и я весело ляпнул: «Ха! Теперь можно говорить что угодно». И бац! Он выбросил вперед ладонь, я попытался увернуться, и он задел меня всего двумя-тремя пальцами, но этого оказалось достаточно, чтобы я свалился и отключился на целую минуту, как потом мне сказали.

— Что Чимаррон делал в больнице?

— Помогал доку Блиссу присматривать за Клодом.

— Так Романель… он что, у них в больнице?

Энди кивнул, и на его шоколадном лице появилось странное выражение.

— О'кей. Ответь мне еще на один вопрос и можешь быть свободен. Каким образом легче всего вытащить Романеля оттуда? Но так, чтобы нас обоих не уконтрили?

— Э… понимаешь… может быть, в данный момент это не самая лучшая мысль.

— А уж это мне решать. Все, что от тебя требуется, это сказать мне, как к нему подобраться, а остальное моя забота. Ты можешь сказать, где именно он находится, и как я могу умыкнуть его оттуда, или не можешь?

— Ну… конечно. Но, говоря, что это не самая удачная идея, я имел в виду другое. Я хотел сказать, что Альда и Блисс надумали заставить Клода рассказать им обо всем и еще о чем-то, но он оказался крепким орешком. Тогда они пропустили через него электричество, чтобы освежить память и заставить запеть. И тогда док…

— Электричество? Ты хочешь сказать, они подвергли его электротоку?

— Не знаю, как это называется. Словом, у них там есть какая-то электрическая машинка с ручками. Странные такие ручки. В общем, подозреваю, что они слегка пережарили ему мозги.

— Пережарили? Да что, черт возьми, они все-таки с ним сделали?

— Я не знаю технических определений того, что они сделали, но я видел старину Клода и скажу тебе, он скорее мертвый кот, чем живой.