Папа закончил делать стол миссис Бенджамин — он был громадным. Я ахнула, когда он открыл заднюю дверь.

— Я буду толкать, а тебе нужно только направлять его через двери, — сказал он.

— Пап, тебе еще не следует поднимать тяжести, — сказала я и строго посмотрела на него, — давай подождем и мы с мамой вдвоем справимся.

— Тут потребуется кое-кто посильнее твоей мамы…как минимум с одного конца, — он вздохнул мягко массируя плечо. — Но, возможно, ты права.

— Я могу позвонить Эвану. Ты можешь подождать двадцать минут?

Папа покачал головой, — Я позвоню миссис Бэнджамин. Я думаю, мы можем повременить один день и тогда мама поможет мне.

— Хорошо. — я облокотилась на автобус и отец присоединился ко мне.

Мы молча стояли и смотрели на стол сквозь ветровое стекло.

— Значит, он тебе нравится? — спросил папа через некоторое время, — Эван.

Я посмотрела сквозь него.

— Похоже на то, — ответила я застенчиво.

Отец кивнул. — Похоже, он хороший парень. Правда немного одинокий. — Он поймал мой взгляд. — Я не хочу, чтобы тебе было больно.

Мое тело покрылась гусиной кожей. — Он сказал мне, что пробудет здесь все лето.

— Хорошо. Просто будь осторожной, вот и все.

Я вздрогнула. — Он бы не причинил мне боль, во всяком случае намеренно.

— Джейн, — отец поджал губы, — ты очень молода. Я знаю, как такой парень как он — повидавший мир, попутешествовавший и все такое — может запасть в душу. Но он независимый. Я вижу это. Просто я не уверен, что тебе следует останавливать на нем свой выбор.

— Я и не собиралась, — сказала я раздражаясь. — Это все поэтому? Ты не хочешь, чтобы у меня был парень?

— Вовсе нет, — папа улыбнулся. — Я думаю, что каждый отец говорит это своему ребенку, но ты, действительно, особенная, Джейни. Особенная девушка. И ты очень чувствительная.

— Я могу позаботиться о себе. Я больше не ребенок.

Улыбаясь, папа подошел и обнял меня за плечи.

— Помнишь, когда он приходил к нам на ужин. Твоя мама тогда говорила, о том, как она была влюблена.

— Я помню. Она говорила, что не могла есть.

— Это верно, — папа усмехнулся, — что ж…когда я впервые встретил твою маму, она была очень подавлена. Она всего мне не рассказывала….но у меня сложилось четкое впечатление, что ее "первая любовь," действительно, разбила ей сердце. Она сказала мне, что в нем есть дух свободы…он всегда был немного недосягаем, и именно поэтому, в глубине души она всегда знала, что они не останутся вместе; но она чувствовала в нем родственную душу и она полюбила его. Она была раздавлена, когда все закончилось.

— Что случилось? — спросила я с любопытством. — Как все закончилось?

— Он просто пропал, — сказал отец. — Она пыталась связаться с ним, но она так больше никогда и не получила от него известий.

— Бедная мама, — выдохнула я. Я повернулась и посмотрела на папу. — Но потом она влюбилась в тебя.

— Не сразу. Но она знала, что я не собирался никуда уезжать и что я боготворил ее. В конце концов она полюбила меня.

Я сжала его руку. — Мама любит тебя, очень. Это очевидно.

— Я знаю. Я не был ее первым выбором, — он облокотился мне на плечо и нагибаясь, чтобы поцеловать меня в голову. — Но когда мы были помолвлены, она сказала мне, что я был ее правильным выбором.

— Ну конечно ты был! — я прижалась к нему. — Тот, другой парень, не сделал бы ее счастливой.

— Вот, поэтому я и говорю…не все то золото, что блестит. Не отдавай никому свое сердце до тех пор, пока не будешь уверена. Подурачься чуть-чуть. Повеселись. Но оставь что-то для себя.

Я кивнула. Я была вполне уверена, что Эван был моим правильным выбором. И он не был недосягаемым, не так ли? Он был великолепным. Добрым. Он всегда находил нужные слова…когда меня терзали сомнения, беспокойства. Эван всегда говорил правильные вещи. И я хотела его.

Но он не был моей родственной душой. Я не могла полностью ему довериться. Не сейчас.

Глава 16

Эван встал и осмотрел свое творение. Старая армейская палатка, которую он одолжил у своего отца колыхалась на ветру, но, по крайней мере, она стояла прямо и устойчиво. — Сегодня ночью будет прохладно, — сказал он и взял меня за руку. — Но я тебя согрею, — и обнял меня за талию.

До меня дошло, что скорее всего он не планировал спать отдельно.

Я закусила губу. — Эван… — начала я, — Я не думаю, что готова для… я имею ввиду, я никогда еще этого не делала….

Эван изучающе на меня посмотрел, на лице его играла улыбка. — Не делала чего?

Меня бросило в жар. — Эван! Ты знаешь что я имею ввиду!

— Ах, — сказал он и глаза его сузились. — Ты имеешь ввиду …то самое?

— Ага, — я бы так хотела согнать краску с лица. — Это так, к слову, если вдруг ты рассчитывал…

Он оборвал меня на полуслове, ухмыляясь, — Ни к чему спешить. Я просто счастлив, что проведу целую ночь в твоей компании.

— Ну и хорошо, — мое смущение отступило и я оглянулась по сторонам. Эван отвез нас на восемь или более километров по другую сторону горы, на то место, про которое я ему говорила. Оно было восхитительным. Лес был не таким густым и открывался вид на зеленую долину. Ни домов, ни людей, только птицы на деревьях и странная лиса ночью.

— Я разожгу костер, — сказал Эван, и начал собирать сухие ветки, — Он будет греть нас, пока мы не уйдем спать, да и еду на нем приготовить можно.

— Отлично! — Я присоединилась к нему, выискивая ветки для костра и мы провели 20 минут в комфортной тишине. Когда было собрано уже достаточно много, Эван занялся разведением костра, а я начала вытаскивать из рюкзака еду. Парочка стейков, несколько картофелин и помидоры для запекания на костре. Я была очень голодна. Я пошарила на дне сумки в поисках столовых приборов — их там не было.

— Черт, нам придется есть руками, — сказала я, напрасно вытрясая из парусиновой сумки для продуктов все содержимое.

Эван взглянул на меня. — Я захватил с собой, они в моем рюкзаке, — сказал он щурясь от яркого солнца, — в багажнике машины. Я схожу за ним через секунду. — но звук потрескивающего разгорающегося дерева отвлек его и он повернулся, чтобы подбросить веток в костер.

— Я принесу, — сказала я и помчалась к машине. Эван был сконцентрирован на своем занятии и не услышал меня.

Я открыла багажник и сразу же увидела его сумку. Подняв её, заметила в глубине багажника сверток каких-то бумаг. Что-то похожее на письма, плотно перевязанные. Зажав сумку подмышкой я потянулась за ними. Глядя поверх автомобиля на склонившегося Эвана я попыталась стянуть ленту с бумаг, одновременно удерживая сумку. Но она оказалась слишком тяжелой и с грохотом упала на землю.

К сожалению, я выронила так и не развязанный сверток, а когда вновь потянулась за ним, то почувствовала его руку на своем плече. От неожиданности я дернулась, и чуть не ударилась головой о дверцу.

— Осторожнее, — сказал он, почти резко. — Я же сказал, что сам достану. Лучше, займись огнем.

Удивленная его тоном я взглянула на него. Но выражение его лица было дружелюбным.

— Ладно… — я вновь мельком взглянула на бумаги.

Он взялся за дверцу багажника и начал медленно закрывать ее. — Береги руки.

Я отступила и он плотно захлопнул багажник. И хотя он улыбнулся мне, чувствовались какое-то напряжение и раздражительность.

— Пойдем, — сказал он поспешно. — Давай поужинаем. — Одной рукой он подхватил сумку, а другой обнял меня.

Наступили сумерки. Покончив с жаренным мясом и картофелем мы с Эваном лежали на спине в ожидании появления звезд. Это было мое любимое занятие, лежать так рядом с отцом, когда он показывал на них, а я смотрела, как они разгораются в небе.

Я лежала, положив голову на грудь Эвану и слушала его сердцебиение, а он одной рукой гладил мои волосы. Я ни разу еще не чувствовала себя настолько расслабленной рядом с ним. Перед нами с жаром потрескивал огонь и те полбутылки пива, которые Эван убедил меня выпить, сделали меня сонливой.