— Зачем вы здесь стоите? — спросил воин.

— Там за мостом, — сказал один из хешимов, — стоят два воина, и требуют денег за проезд на земли Ринересса. Говорят: налог одана — а мы и не слыхивали о таком! Мы не можем заплатить столько. Слыханное ли дело: по два асира с повозки!

Улнар удивился. Пошлины взымали при въезде в город, где торговцы могли беспрепятственно и безопасно торговать своим товаром, но чтобы на границе…

— Где же они?

— А вон стоят, чтобы им провалиться на том же месте!

— Говорите, новый налог? — спросил воин, взглянув на другой берег. — А это — сборщики?

У рощи маячили фигуры в пыльных плащах. Один воин был высокого роста и держал в руках лук. Другой стоял, опираясь на копье.

— Упаси Великий Алгор! — ответил хешим. — Эти подлые мергины говорят, что они воины Братства, и мы должны платить за охрану от морронов.

— Что же делать? — едва не плача, вздохнул один из хешимов. — Мне в город надо. У меня товар портится.

— Всем надо, — сказал второй, — а что сделаешь? Платить не хочется, а дорога одна.

— Вас десяток, а их двое, — сказал Улнар.

— У него лук — не подступиться, — возразил первый селянин. — Этот здоровяк сказал, что продырявит любого из нас, а умирать нам не хочется. Придется ехать назад.

— Он не посмеет стрелять, — сказал Улнар. — Он, что, хочет за Кхинор или на рудники?

— Вот иди и проверь, посмеет или нет. А мне не хочется.

— А я знаю того, с копьем, — вмешался третий. — Это Бальд, по прозвищу Выпивоха, он сам из Ринересса, а с приятелем давно в этих местах промышляет. Как награбят — едут в город пропивать. Он, когда трезвый, злой как моррон, лучше не подходить, а то, как пить дать, проткнет!

— Вы знаете их имена — так скажите эмону, пусть пришлет воинов и фагира, — сказал Улнар. Хешимы только усмехнулись.

— Жаловались, да толку! Ведь они нас не грабят, — ответил один, — они просто просят денег за проезд. И не убили они никого. Судья сказал: не за что наказывать…

— Говорят, Бальд ему родственник, — добавил кто‑то.

— Эй! — раздался с того берега хриплый голос. — Вы платить будете? Долго мне еще здесь торчать?

— Эй, Бальд, узнаешь меня? — закричал один из хешимов. — Я — Ират–мельник, ты меня здесь три декады назад ограбил. Теперь вот опять. Может, пропустишь?

— Плати, мельник, и проезжай, — захохотал Бальд.

Мельник махнул рукой и, не сказав ни слова, пошел к повозке.

— Из Братства, говорите? — пробормотал Улнар. Он подошел к мельнику.

— Подвези на тот берег.

Хешим пожал плечами:

— Садись. Но за себя платить сам будешь.

— Хорошо, — кивнул Улнар. Сев на повозку, воин поглядел на каменный флакон. Нет, зелье он вдыхать не станет. Разберемся без него…

Повозка въехала на мост. Смех умолк. Рослый мергин направил на воина стрелу. Толстые пальцы замерли на тетиве.

— А вот этот не из простых, — сказал он приятелю, — у него в карманах наверняка что‑то имеется. Только вот лицо его мне не нравится.

— Ты же, брат, не жениться на нем собрался, — хохотнул Бальд. — Что тебе лицо? Стреляй, если что будет не так.

— А ну, стой! — крикнул Бальд мельнику. Тот послушно остановил крогов.

— Ты! — крикнули Улнару. — Слезай!

Воин молча спустился на землю. Собравшиеся на другом берегу хешимы наблюдали за ним.

— Вот вам деньги, — сказал мельник, протягивая два красных камня, и указал на воина. — А он заплатит сам.

— Ты иди, а ты плати, — сказал Бальд. Глаза его спутника подозрительно ощупывали Улнара: тот выглядел бывалым человеком, из‑за спины выглядывает рукоять меча, но быстро он его не достанет, и рукоять связана — чего же бояться? Он опустил лук.

— Ты же не возьмешь плату со своего? Я тоже из Братства, — проговорил Улнар, демонстрируя предплечье с татуировкой. — В каком отряде ты был, у кого учился?

— Э–э, — замялся Бальд, но Улнар с первого взгляда определил, что пройдохи не были в Братстве никогда. — Какая разница? Плати и проходи!

— Как вы смеете называть себя воинами Братства, теми, кто кладет жизни, сражаясь с морронами? — произнес Улнар, чувствуя, как гнев охватывает его. — Вы, два куска навоза!

— Стреляй! — крикнул Бальд. Лучник вскинул оружие и спустил тетиву. Казалось, стрела неминуемо пронзит воина, но она вонзилась в повозку, туда, где на мгновенье до того стоял Улнар. Стрелок впал в ступор: он не ждал, что воин в стремительном кувырке уйдет от выстрела и окажется рядом… Ударом ноги Улнар сломал лук, а следующим попал в грудь разбойника. Нелепо взмахнув руками, тот скатился с берега в ручей. Хешимы разразились торжествующими криками и, похватав с повозок палки и посохи, кинулись на мост.

— Видать, ты сильный парень, — сказал Бальд, вытаскивая широкий меч. — Посмотрим, как твои ноги справятся с мечом!

Бальд пошел на воина, а его товарищ, выбравшись из ручья, увидал бегущих по мосту хешимов и юркнул в кусты.

Несмотря на прозвище, Бальд был неплохим бойцом, Улнар понял это, когда уклонился от нескольких хитрых ударов мергина. Воин не доставал меч и тянул время, давая хешимам возможность окружить их негодующим разъяренным кольцом. Бальд понял, что дела его плохи.

— Давай условимся, приятель, — сказал он, тщетно пытаясь достать воина мечом, — если я одержу верх, пусть мужланы пропустят меня.

— Договаривайся об этом с ними, — сказал Улнар. — Сдавайся, и никаких условий! Я не стану тебя убивать, а то бы давно сделал это. Что касается их — я им не начальник, думаю, решат по–справедливости.

Бальд яростно атаковал, но для Улнара его удары казались медленными и неуклюжими. Увернувшись, воин сшиб мергина наземь и выкрутил руку, заставив отпустить рукоять меча. Хешимы бросились на Бальда и связали, от души награждая пинками.

Улнар подобрал меч разбойника и собрался уходить, но уйти не дали. Благодарные хешимы окружили его, наперебой восхищаясь победой воина.

— За такое зрелище и асира не жалко! — сказал один.

— Знавал я парня, он здорово дрался на мечах, — сказал мельник, — но до тебя ему далеко! Ты и без меча сражаешься, как сам Игнир! Будешь здесь, спроси Ирата–мельника, тебе любой укажет мою мельницу, и заходи! Будешь лучшим гостем!

— Даст Игнир, заеду, — прикоснулся к тофу воин. — Удачи всем вам!

— И тебе! — радостно отозвались хешимы. — Да хранит тебя твой покровитель!

— А тебя мы отвезем в город! — сказал один из поселян плененному Бальду. — В суд тебя, к фагирам отвезем!

— Везите, везите, — прошипел он, злобно зыркая из повозки. — Поглядим, кто кого судить будет!

Хешимы переглянулись. На лицах проступил страх.

— Чего вы испугались? — спросил Улнар. — Правда на вашей стороне! Что он еще может, как запугивать вас? Везите его к фагирам.

— Так‑то оно так…

Улнар понял: того и гляди, Бальд запугает поселян, и они отпустят его, да и приятель может напасть и отбить Бальда. Хешимы разбегутся, едва он встанет на пути и покажет меч.

— Пойду‑ка я с вами, — сказал он, и лица хешимов оживились. В конце концов, подумал воин, не все ли мне равно, в Ринересс я пойду или в Далорн? Я свободен, кошель полон асиров…

Обоз тронулся и шел со скоростью, на какую только были способны подгоняемые палками кроги. Хешимы торопились.

Воину любезно предоставили место в одной из повозок. Он по привычке чутко следил за дорогой, а мысли раз за разом возвращались к зелью Гунорбохора. Что делать, если пыльца подойдет к концу? Пасть к ногам Ош–Рагн или умереть в мучениях?

Воин не находил себе места. Гордость арна и вольного воина была раздавлена милостью, поданной из черных рук врага. Он принял жизнь, деньги и оружие, которое, быть может, снято с убитых чернолицыми арнов! Можно выбросить его, можно выбросить деньги — но тогда надо выбросить и жизнь. Ведь и ее ему подарили! Великий Игнир, почему я не умер в бою, почему меня не убили?

Улнар понимал, что в то время был в чужой власти, под действием морронского зелья… И все же не извинял себя. Что ему делать теперь? Улнар отдал бы все, что имел, чтобы избавиться от морронской отравы. Быть может, фагиры помогут? Но… как он объяснит, откуда взял эту черную пыльцу? Ведь она из Гунорбохора, где не бывал ни один арн. Если рассказать правду, то… не объявят ли его предателем? Воин думал и не находил ответа.