А там, дальше… по дороге скакал всадник. Всадник! Я увидела, как солнце отражается от его голубого шлема. Он был такой маленький и далёкий, этот всадник в доспехах. Уж не его ли кошки приказали мне дожидаться? Керована?

Забыв обо всём, ведомая тем, что снедало меня все эти дни, я повернулась и побежала, поднимая облако пыли, от чего у меня вновь перехватило дыхание, и я закашлялась, но не переставала бежать. Я должна была узнать, кто скачет по этой белой дороге. Я догадывалась, надеялась… но я должна была точно узнать!

Глава 14 Керован

Я думал лишь об одном: Джойсан здесь, рядом со мной, возле этой белой дороги Прежних — выбравшаяся из той ловушки в темноте, в безопасности. А затем она оказалась в моих объятиях, и я изо всех сил прижал её к себе, словно обеспечивая этим ей безопасность от самых страшных сил Тьмы, посланных против нас, — до тех пор, пока сам буду жив.

Она заплакала, и её лицо стало влажным от слёз, в то время как руками она обхватила мои плечи, и я даже сквозь кольчугу ощущал её объятия. Наклонившись, чтобы найти её губы, я почувствовал солёный привкус её слёз, забыл обо всём на свете, даже о том, как долго я скакал по этой пустынной земле. Во мне разгорался и бушевал огонь, пока мы так стояли, прижавшись друг к другу, позабыв обо всём остальном, кроме нас самих.

Но это не могло длиться вечно. Я слегка отстранился от неё, вспомнив, кто я такой и почему не могу дольше испытывать такую огромную радость от нашей встречи. Пора было снова надевать на себя внутреннюю броню, но не для собственной защиты, а ради неё.

Но Джойсан продолжала обнимать меня, и лишь слегка отодвинулась, так, чтобы прямо посмотреть мне в лицо, когда её всхлипывания перешли в неровные вздохи.

— Керован… и в самом деле Керован… — почти шёпотом произнесла она.

И только она произнесла моё имя, как эти чары разрушились. Я попытался отодвинуться в сторону, но она не позволила мне этого сделать. Лишь покачивала головой с одного бока на другой, словно ребёнок, который не хочет отказаться от полюбившейся ему игрушки.

— Нет, ты не должен вновь покинуть меня! Ты был здесь… и теперь снова пытаешься оставить меня одну… Но ты не должен этого делать!

Я был здесь? Что она имеет в виду? И тут теплота, всё ещё ощущаемая мною, объяснила мне это. Оболочка, которая была Керованом, теперь пробудилась к жизни. Все мои благие намерения, осознание того, что это неправильно, что я меченый — всё это вдруг начало рушиться под наплывом этой теплоты, этих её слов…

Сжав зубы, я положил руки на её запястья. Прилагая все силы, которые я мог только собрать, я попытался вырваться из её объятий, отдалиться от неё. Но всё так же покачивая головой, она теперь ещё и изгибалась в моих объятиях, боролась со мной, как если бы была одной из этих коричнево-красных кошек.

— Нет! — воскликнула она громче. — Ты что, не понимаешь? Тебе никогда не освободиться от меня… тебе не удастся этого. Мы… мы должны быть…

Она запнулась. Не знаю, что выражало моё лицо, но её лицо исказило отчаяние. А потом её плечи обмякли, руки безвольно повисли в моих объятиях. Именно она первой и отодвинулась в сторону.

— Позволь мне уйти, — сказала она тихим голосом. — Я больше не буду причинять тебе хлопот. Я думала, что… — её голос стал неразборчив; она подняла одну руку, чтобы смахнуть появившиеся слёзы, а затем откинула голову назад, и волосы в беспорядке слетели с её глаз, в сторону от лица.

Я не мог говорить, и потребовалась вся моя решимость, чтобы подавить бушевавшее во мне желание. Я мог только стоять… в одиночестве. Она приподняла подбородок, и в глазах её засветилась решимость. В осанке, голосе девушки чувствовались такая воля и самоуверенность, что они, должно быть, являлись такими же надёжными телохранителями, как доспехи.

— У меня совсем нет чувства собственного достоинства, — сказала она, хотя каждый дюйм выпрямившегося в напряжении тела противоречил её словам. — Я слышу твой голос, говорящий: «Тыне моя леди, я не желаю быть твоим повелителем», — но я не могу принять этих слов, как сделала бы любая другая женщина. Потому-то я и отправилась вслед за тобою, ибо мне невыносима сама мысль, что я живу без тебя. Поэтому, если ты снова откажешься от меня и ускачешь туда, куда отправил тебя Имгри — хотя откуда у него право приказывать таким, как ты: «делай то или делай это», — то я последую за тобой. Даже если тебя проклянут за твои поступки.

Она внимательно рассматривала меня сузившимися глазами, а я всё ещё не мог найти силы, чтобы хоть что-то ответить ей. Если я не могу управлять своим внутренним «я», как тогда я могу защищаться от неё? Когда у меня внутри разгорается мятеж?

Я покачал головой, радуясь, что хоть таким образом смог как-то ответить на её последний вопрос.

— Я не давал клятвы, — мне достаточно легко удалось произнести эти слова. — Я отправился в путь, потому что сам захотел этого. Иначе я бы не уехал.

И, может быть, поскольку был рад, что не нужно искать оправданий, я рассказал ей о своём путешествии… о том, что Имгри стало известно о поисках ализонцами предметов Могущества.

К моему облегчению она выслушала меня с растущим интересом.

— И какого же успеха ты добился в Пустыне?

Я рассказал ей о Всадниках-Оборотнях.

— Ну, а теперь кого ты ищешь? — спросила она.

Я сделал неровный вдох и покачал головой. Не отвечая, я рассказал о своём возвращении в лагерь, о том разрушении, которое там обнаружил. При упоминании об Элис и Джервоне она вытянула руки и схватила меня.

— Значит, они живы… остались на поверхности земли! Я так надеялась на это.

— А куда ты попала? — спросил я в свою очередь. Она немного отошла назад, поправила руками причёску. И впервые за всё это время я заметил, что поднялся ветер, а солнце скрылось за облаками. Она, нахмурившись, посмотрела на небо.

— Надвигается буря. Ты чувствуешь? Вон там… — она указала на неровный крутой склон, — укрытие… Пошли!

У меня не было причин отказываться. Ведя кобылу и пони, я последовал за ней. Только теперь я вспомнил о кошках. Сейчас их не было видно нигде.

Подъём оказался непростым, а облака ещё более сгустились и потемнели. Когда мы обошли остатки стены и вошли во двор замка, начали падать первые капли дождя. На западе засверкали вспышки молний. Рокот грозы был громче грохотания ализонских военных машин, вереницей тянувшихся по узкому перешейку перевала, чтобы проникнуть в Долину.

Я снял с пони и кобылы их поклажу, и Джойсан помогла мне перетащить вещи в тёмный прохладный зал, взяв небольшую сумку с пони.

— Это подарок Элис — как я ему рада. Но где же она сама? И где Джервон? Ты отослал их… а может, они подумали, что я умерла и…

— Мы как раз ехали по этой дороге, когда сегодня утром она сказала, что дальше они не поедут… по какой-то причине им было запрещено это делать. Мудрая Женщина с мечом — ничего подобного я никогда не слышал. Она не может быть родом из Долин…

— Если им не разрешили идти дальше только из-за этого, то, конечно же, она бы поняла. Да, она родом не из Долин — как и не из Пустыни — её родителей выбросило на берег после кораблекрушения. Так что, родившись здесь, она не местной крови.

Вместе с нахлынувшим дождём внезапно наступила такая темнота, что я едва мог рассмотреть лицо Джойсан.

— Она обладает Могуществом, — вновь заговорила Джойсан, — а Джервон… — тут она на мгновение запнулась, а потом продолжила ровным тоном, — он принимает её такой, какова она есть. Они как бы единое целое, две половинки, идеально подходящие друг другу. Такое редко случается, но когда это происходит… Словно они нашли клад с драгоценностями, — не без зависти подытожила Джойсан и повторила, — с такими драгоценностями, что другим и не снились!

Мне показалось, что в её голосе я уловил нотку вызова, но понимал, что не должен перечить ей в чём-либо в этом вопросе, так давно занимавшем наши мысли. Поэтому я ещё раз спросил, что же произошло после того, как она попала под землю.