Более того, чиновники министерства, принудившие Ампера подать в отставку, отказали в выдаче пенсии, полагавшейся ему за непрерывную службу в течение более чем шестнадцати лет. С огромным трудом, пустив в ход все связи и знакомства, Амперу удалось выхлопотать скромную пенсию в 2400 франков в год.
Все эти испытания не могли не отразиться на научной работе: «Я только наспех, кое-как готовлю свой курс физики, — пишет Ампер. — Я был не в состоянии что-либо делать целый месяц, протекший со времени этих неприятностей».
Но чаша испытаний еще не была полна. Новые горести поджидают Ампера и в его семейной жизни.
После разрыва со второй женой Ампер делал ряд неудачных попыток к примирению. Наконец, в июле 1808 года состоялось соглашение об официальном разводе. С трудом удалось добиться, чтобы жена уплачивала 300 франков в год на воспитание дочери.
С первого же дня рождения ребенка мать отдала его кормилице и совершенно перестала о нем заботиться. Ампер немедленно взял маленькую Альбину к себе.
Много радости и оживления внесли смех и игры ребенка в скромный дом на улице Фоссе-сен-Виктор. С каким удовольствием отвечал Ампер на пытливые расспросы ребенка во время совместных прогулок в ботанический сад, расположенный рядом с их домом.
После окончания пансиона Альбина продолжала жить с отцом. В 1827 году, когда девушке исполнилось двадцать лет, ей сделал предложение некий Габриель Рид.
Воспитанник знаменитой аристократической Сен-Сирской школы, произведенный в лейтенанты в 1813 году, он был ранен в исторической «битве народов» под Лейпцигом и возобновил карьеру офицера лишь в 1815 году; в 1823 году — он кавалер ордена «Почетного легиона», а в 1827 году— командир эскадрона королевской гвардии.
Жених произвел благоприятное впечатление на Ампера. Мать Альбины, мнения которой нельзя было обойти, вместе с госпожой Пото воспротивились этому браку из-за отсутствия значительного состояния у жениха. Но подобный предлог не мог, разумеется, остановить ни бескорыстного отца, ни влюбленной девушки.
Разочарование наступило вскоре после свадьбы, отпразднованной 27 ноября 1827 года.
Если бы доверчивый отец навел более точные справки о претенденте на руку дочери, он узнал бы, что Габриель Рид — типичный кутила-офицер, мот и игрок, не имевший, за душой ничего, кроме долгов, подверженный, в довершение всего, опасным припадкам маниакального буйства. Эти временные помрачения рассудка Рид приписывал полученной ране, в действительности же, надо полагать, они были следствием злоупотребления алкоголем.
Вскоре же после свадьбы начались неприятности: «К концу первого года нашего брака, — рассказывает Альбина в одном из позднейших писем, — господин Рид забавлялся тем, что приставлял мне или заряженный пистолет ко лбу или кинжал к груди; он говорил, что хочет сделать меня храброй. Однажды, вернувшись со званого обеда, он в продолжение нескольких минут держал у моей головы заряженный пистолет, заявляя, что я скоро! буду такой же бесстрашной, как солдат. Другой раз ночью он без всякого повода пришел в страшную ярость, бросил мне ключи от стола, где хранилось оружие, требуя, чтобы я их спрятала, иначе он не сможет устоять против искушения убить меня…»
Припадки у Рида проходили после нескольких недель пребывания в больнице и начинались вновь в связи с разгульным образом жизни.
В октябре 1830 года Альбина вынуждена была бежать от него к отцу. Через неделю вслед за ней в дом Ампера приехал и муж. Ампер и его сестра поверили в искренность раскаяния пьяницы-зятя. Ампер заставил его дать письменное обязательство бросить пить и только после этого разрешил временно поселиться у себя в доме.
Ад начался через несколько дней. Во время одного из припадков Рид поджег платье на жене, в другой раз он преследовал ее по всему дому с обнаженной шпагой в руке. Из-за ссоры с зятем Жан Жак вынужден был переселиться к своему другу — молодому ориенталисту Мола.
Рида несколько раз помещали в психиатрическую больницу и в конце концов отправили к его родственникам в Гваделупу. Через полтора года он снова появляется в Париже и продолжает бесчинствовать по-прежнему. Однажды ночью Рид ворвался в комнату Ампера и угрожал ему шпагой и пистолетом. «Я всю жизнь не забуду, — рассказывает Ампер, — опасности, которой я подвергся, когда он ворвался ночью ко мне в спальню. Только прикинувшись сочувствующим его бредням, мне удалось избежать опасности быть убитым».
Вскоре после этого, уезжая из Парижа, Ампер имел неосторожность оставить дома дочь наедине с зятем. Через несколько дней Альбине пришлось опять бежать от мужа. Благодаря вмешательству Жан Жака удалось засадить Рида в дом умалишенных, а затем отправить в Новый Орлеан. Драма эта завершилась в 1842 году смертью Альбины. Несчастный брак дочери принес много страданий Амперу.
Другим источником тяжелых переживаний Ампера было поведение сына.
С болью в сердце он примирился с отказом Жан Жака от карьеры поэта и драматурга. Тщеславие отца было удовлетворено теми успехами, которые сын имел как историк литературы, критик и лингвист. Нужно было устроить личную жизнь любимого сына. Ампер тяжело переживал все перипетии безнадежного увлечения сына мадам Рекамье.
Вскоре после возвращения Жан Жака из Италии у Ампера возникает проект женить его на дочери биолога Кювье, с которым, несмотря на научные разногласия, Ампер находился в близких, дружеских отношениях.
Клементина Кювье была очаровательна, прекрасно образована, но Жан Жак не хотел и думать ни о ком другом, кроме мадам Рекамье. Без всякой надежды на взаимность, он оставался неизменно верен ей в течение всей ее жизни.
Ампер решился, наконец, заговорить о своем проекте с сыном, но получил уклончивый ответ. Приняв его за согласие, Ампер, в восторге от успеха, сообщил об этом родителям Кювье и почти формально сделал предложение от имени сына. Дружественно настроенные Кювье встретили предложение весьма благосклонно.
Но, когда на следующий день торжествующий Ампер снова вернулся к вопросу о предстоящем и, по его мнению, уже решенном браке, Жан Жак ответил категорическим отказом.
Создалось неприятное и ложное положение по отношению к мадемуазель Кювье; последовал ряд сцен между отцом и сыном… Тогда Жан Жак, не предупредив отца, неожиданно уехал в Германию, а затем в Скандинавию.
Ампер, искренно полюбивший Клементину Кювье и уже видевший в ней члена своей семьи, был в отчаянии. Все же он продолжал питать некоторую надежду, что с возвращением сына все уладится. Но вскоре Клементина Кювье вышла замуж и через короткое время, 28-го сентября 1827 года, умерла от скоротечной чахотки.
В мае 1828 года Ампер был восстановлен в должности инспектора и в этом же году подал в отставку в Политехнической школе. Его все менее и менее удовлетворял курс, который он в ней читал.
Необходимость предпринять очередной инспекторский объезд совпала с настоятельным требованием врачей побывать на юге для восстановления здоровья после перенесенного им тяжелого воспаления легких.
Ампер ненадолго посетил Лион, где воспользовался дружеским гостеприимством Бредена. Зиму он решил провести на Иерских островах, славящихся своим ровным и теплым климатом, благоприятным для легочных больных.
Эта совершенно необходимая для его здоровья поездка осложнялась денежными затруднениями. Жан Жак, который должен был сопровождать отца, с огромным трудом раздобыл небольшую сумму денег в 300 франков, скрыв от отца этот новый долг. Чтобы немного сэкономить, решили не пользоваться почтовыми дилижансами, а купить небольшой кабриолет. Жан Жак заявил, что скромный экипаж был подарен ему одним из друзей.
Путешествие до места назначения продолжалось более месяца. Смена впечатлений, возможность избежать обычной дорожной суеты почтовых станций, близость любимого сына и, наконец, вынужденный умственный отдых действовали благоприятно.
Впоследствии Ампер с улыбкой вспоминал забавный случай в Авиньоне, где отец и сын остановились отдохнуть и подкрепить свои силы у одного крестьянина. Рассеянный Ампер зачастую не мог правильно подсказать своим детям таблицу умножения. И на этот раз он долго не мог сосчитать, сколько следует уплатить крестьянину, у которого они остановились. Наконец, с помощью последнего это удалось сделать. «Да, сударь, — заметил добродушный авиньонец, — вы немного умеете считать, но вам бы следовало поучиться арифметике у нашего кюре. Уж сколько лет минуло с тех пор, как он меня обучал цифрам, а я, как видите, до сих пор кое-что помню». Член Французского института не мог ничего возразить.