Падение Наполеона и реставрация. Бурбонов была им встречена с симпатией. Он мечтал об успокоении, о порядке и потому был настроен против агрессивной внешней политики Бонапарта. Как и многие представители буржуазных кругов, он больше всего хотел стабилизации общественного строя и в силу этого был антибонапартистом. Впрочем, это не сделало его роялистом. События, сопутствовавшие Реставрации, — в первую очередь разгром французской армии, — «разрывами ему сердце». Помпезное вступление в Париж Бурбонов, восстановленных штыками союзников, он насмешливо характеризует как «театральное зрелище», которое он созерцал в высшей степени апатично. Все же его антибонапартистские настроения были учтены первой Реставрацией.
Двадцатого декабря 1814 года Людовик XVIII пожаловал ему оставшийся неупраздненным от Наполеона большой крест «Почетного легиона». В январе следующего года получил на него патент.
Во время «Ста дней» он не мог носить этого знака отличия. Ему намекали, что он снова получит это право, если обратится с просьбой к Наполеону. Ампер отказался от всяких ходатайств по этому поводу. Биографы отмечают интересный инцидент, разыгравшийся на заседании Французского института и чуть было не сорвавший всю академическую карьеру Ампера.
Во время «Ста дней» Наполеон усиленно заигрывал с самыми различными кругами французского общества. Он посещал общественные собрания, театры, научные учреждения. Посетил он также и Французский институт. Как раз на этом заседании Института, происходившем под председательством Жоффруа Сент-Илера, Ампер поднялся на кафедру, чтобы прочесть свой очередной мемуар. Все слушали его с большим вниманием. Неожиданно в собрании произошло сильное волнение. Вошел человек в темно-синем фраке, украшенном орденом «Почетного легиона». Одним жестом он успокоил волнение присутствовавших и, приблизившись к свободному креслу, занял его. Ампер ничего не заметил и, окончив чтение мемуара, вернулся на свое место. К своему большому удивлению, он нашел кресло занятым. Смущенный Ампер, не решаясь что-либо сказать, повертелся около кресла, кашлянул, но незнакомец не обратил на это никакого внимания. Тогда, обращаясь к своим коллегам, Ампер заметил, что странно так бесцеремонно занимать чужое место. В ответ последовали молчаливые улыбки. Ампер обратился к Жоффруа Сент-Илеру:
— Господин председатель, должен вам заметить, что лицо, постороннее для Академии, завладело моим местом.
_ Вы ошибаетесь, дорогой собрат, лицо, на которое вы намекаете, является членом Академии наук.
— С каких пор? — спросил Ампер.
— С 5 нивоза VI года, — заметил незнакомец.
— А по какой секции? — иронически улыбнулся Ампер.
— По секции механики, — ответил тот.
— Это слишком! — воскликнул Ампер и, взяв ежегодник Института, прочел под указанной ему датой:
«Наполеон Бонапарт, член Академии наук, избран по секции механики 5 нивоза VI года».
Ампер не узнал императора. Он рассыпался в извинениях.
— Вот видите, сударь, какие неудобства получаются, когда не бывают у своих коллег. Я вас никогда не вижу у себя в Тюильри, но придется заставить вас пожаловать ко мне, хотя бы для того, чтобы сказать мне bonjour.
Наполеон присутствовал на заседании до самого конца и перед тем как уйти еще раз обратился к Амперу со словами:
— Вас, дорогой коллега, я жду завтра к обеду к семи часам. Я вас посажу рядом с императрицей; не примите ее за кого-нибудь другого.
На следующий день Наполеон сел за стол, понапрасну прождав своего коллегу по Институту в течение часа… Ампер забыл прийти…
Однако при второй Реставрации Амперу пришлось пережить много неприятностей. Прежде всего его либерализм, хотя и расплывчатый, был не-угоден воцарившейся реакции. Возвратившиеся эмигранты создали атмосферу такой реакций и белого террора, в которой всякое инакомыслие и либерализм вырастали в преступление. Несмотря на это, оппозиционные настроения в стране быстро росло. Любопытен следующий штрих. В секретных правительственных донесениях указывалось: в 1824 году подписчиков шести правительственных периодических изданий было 14344, а подписчиков такого же количества оппозиционных изданий было 41300 человек.
Все акты террора санкционировались первоначально «Бесподобной палатой», названной так самим Людовиком XVIII за ее готовность одобрить любой декрет, в какой бы то ни было степени направленный против революционных завоеваний. Когда при втором возвращении Бурбонов началась чистка в Институте и в школе, все чувствовали себя под угрозой. Ампер уже до этого был временно отстранен от выполнения обязанностей инспектора. 1 января 1816 года он получил извещение о том, что его оклад уменьшен наполовину.
За него заступается один из его друзей — Мен де Биран. Министр королевского правительства собирает более точные сведения, и 27 марта 1816 года Ампер вновь занял свое место в составе реорганизованного роялистами Института.
Материальные условия жизни Ампера по-прежнему очень тяжелы. После смерти матери он покупает совместно с сестрой маленький дом с садиком на улице Фоссе-сен-Виктор, 19. Антресоли в доме сдаются в наем из-за недостатка средств для содержания хозяйства. Уход за своим крохотным садом доставляет Амперу большое удовольствие. Он продолжает работать инспектором. «Вынужденный то заниматься проверкой классных работ учеников, то присутствовать на экзаменах, я не имею свободной минуты», — пишет он. — «Это истинное несчастье — не иметь времени… Но время, время! Где еще можно найти несчастного человека, поглощенного тысячью дел, от которых зависит существование его и его близких и который в довершение имел глупость сделаться в Париже собственником дома и сада…» Много времени отнимают у него различные формальности, связанные с составлением программ, планов, докладных записок. Работа инспектора совершенно не соответствовала складу его характера. Он тяготился и мучился ею и все же продолжал эту работу до самых последних дней своей жизни под давлением тягостной необходимости, под угрозой Никогда не прекращавшейся нужды.
В 1820 году Амперу исполнилось сорок пять лет. Однако те открытия, которым предстояло сделать его имя знаменитым, были еще впереди.
Он создает новую область физики, которая раскроет перед человечеством воистину грандиозные научные и технические перспективы. И тогда он с гордостью воскликнет: «Я сделал, что мог, кто может — пусть сделает лучше!»
ГЛАВА ШЕСТАЯ
ТАИНСТВЕННЫЕ свойства электричества и магнетизма давно привлекали к себе внимание ученых. Но пока были знакомы лишь со свойствами электричества в покое и с постоянными магнитами, пока учение об электричестве и магнетизме не вышло за пределы изучения статических явлений, — до тех пор развитие этой области физики было чрезвычайно медленным. Только открытие электричества в движении дало возможность ближе подойти к изучению свойств и особенностей этой силы природы.
В 1801 году Вольта построил первый пригодный источник электродвижущей силы — Вольтов столб, составленный из нескольких пар серебряных и медных кружков, разделенных суконной прокладкой, смоченной подкисленной водой. Когда было сделано это открытие, то оказалось, что электричество в движении тесно связано с разнообразными процессами в природе. Оно вызывало свечение, было неотделимо от химических реакций, производило тепловые и механические действия. Электричество, которое по господствовавшим тогда представлениям являлось некоторой особой невесомой жидкостью («флюидом»), сообщавшейся наэлектризованным телам и перемещавшейся в Вольтовом столбе, оказалось в тесном и сложном взаимодействии с многими формами движения материи. Развивалась электрохимия, открыто было и животное электричество, усиливались источники электрической энергии. Не было известно ничего лишь о связи «электрической жидкости» с «магнитным флюидом», который, как мыслили ученые в начале XIX века, вызывал магнитные явления. А казалось, что движущееся электричество, взаимодействующее с многочисленными другими силами, может быть связано каким-либо образом с магнитными свойствами тел, с чудесной способностью магнитной стрелки неукоснительно указывать направление север — юг.