От шока у меня перехватило дыхание. Я понял, что мой отец впервые посмотрел на меня, как на что—то стоящее. Младший сын, другой мальчик Брэдшоу наконец—то стал ценным. После всех этих лет, в течение которых я пытался сделать так, чтобы мой отец гордился мною, пытался сделать так, чтобы он заметил меня, я наконец—то преуспел.

Но я не испытывал облегчения или радости, или даже просто удовлетворения от достижения цели. Внутри меня была пустота. Осталось только внешняя оболочка.

Я посмотрел на свои руки, вспомнив ощущение от прикосновений руки Арианы к моей руке. Легкой, робкой, но доверчивой.

Неожиданно, я стал еще меньше и еще бесполезнее, чем когда-либо.

Глава 27 (Ариана)

Вам, наверное, знакомы, те пара первых мгновений, когда просыпаешься от кошмара уверенный в том, что твой ночной кошмар реален и в желудке у тебя появляется невероятно большой ураган страха. Но затем медленно, детали из сна ускользают, и реальность встает на место. Ты не пропустил экзамен по биологии, ты не пришел в школу голым, ужасная корпорация, которая создала тебя, не схватила тебя снова в плен...

Ох, подождите.

Я почувствовала слишком знакомую грубую хлопковую простыню, прижатую к моей щеке. Затем подавляющий запах антисептика, смещенный с кедровой стружкой.

Нет.

Я открыла глаза, чтобы увидеть край кровати, обернутый белой простыней, и безупречно белый кафельный пол, растянувшийся подо мной.

Нет, нет, нет! Я не могла находиться здесь. Я не могла вернуться в это место. Мой желудок взбунтовался, и я изо всех сил подтолкнула себя, чтобы встать, но мои руки и ноги, казались безвольными и неловкими, как будто они принадлежали кому—то другому. Горячие слезы затопили мои глаза, отслаивая контактные линзы, которые высохли, пока я была без сознания.

— Аккуратнее. Медленнее, моя дорогая. — голос доктора Джейкобса, разнесшийся эхом через интерком, был, как никогда добр.

Я замерла, покрывшись холодным потом, при звуке его голоса.

— Ты все еще под воздействием седативных. Не хочу, чтобы ты упала и навредила себе. Ты уже получила неприятную шишку на голове.

Как только он упомянул об этом, я почувствовала тупую пульсацию в затылке. Сувенир от моих приключений с дротиками на улице. Это было по-настоящему. Это все произошло на самом деле.

Волна паники придала мне сил, чтобы перевернуться на спину и принять полувертикальное положение, используя стену для поддержки. Комната осталась такой же, как будто и не было взрыва ночью, когда я сбежала. В дальнем правом углу, за занавеской, за которой можно было уединиться, находились туалет, душ и раковина. Прямо напротив меня белые пластиковые полки с обучающими игрушками и играми, книгами, и видео для просмотра на плоском экране, встроенным в стену над полкой. В дальнем левом углу, передвижная тележка, со стеклянной клеткой наверху. Внутри, маленькая, белая мышка бегала в металлическом колесе, останавливаясь, каждые несколько секунд, чтобы поднять кверху нос и понюхать воздух, как будто она знал, что что—то было не так.

Я не могла дышать. Я потянула за ворот рубашки, изо всех сил вдыхая воздух в свои легкие, которые ощущались скорее, как два пластиковых пакета для всего кислорода, которой они способны были удержать на данный момент.

Белые пятна промелькнули перед глазами, сигнализируя о том, что я была близка к тому, чтобы потерять создание. Я повалилась вперед, подтянув голову к коленям по команде, какого-то далекого голоса в глубине своего сознания, который вспомнил протокол того, как можно предотвратить обморок. Потерять создание и стать уязвимой сейчас плохая, плохая идея, прошептал тот же голос.

Но я была не в состояние оценить хотя бы часть этой мудрости.

Я не могу находиться здесь. Я не могу. Я не могу.

Начавшееся эхо, не исчезало, становясь все громче и громче, блокируя все, кроме тупого шума в моих ушах.

— Это просто приступ панической атаки. Дыши. Ты будешь в порядке. — Звук голоса моего отца через интерком, спокойный и знакомо утешающий, пробился через статический шум у меня в голове и вызвал последнее воспоминание — то, где он стоял надо мной, в своей черной униформе GTX , зачитывая Правило №1 — Никогда никому не доверяй.

Моя голова закружилась. Мой отец. Он был здесь. И он... он предал меня.

Немного воздуха, который мне удалось вдохнуть, застрял в горле и мой мозг отказался думать, застряв в круговороте разрозненных фактов. Он спас меня, защитил меня. И он натравил на меня GTX? Это не имело смысла. Почему сейчас? Зачем вообще? Должно быть другое объяснение.

Вот только... какие другие сценарии, помимо предательства, закончатся тем, что я снова окажусь в этой комнате?

К сожалению, я уже знала ответ, с отвратительной уверенностью — не было других сценариев.

Как будто переключатель щелкнул внутри моего мозга, паника преобразовалась в ярость, горячую и обнадеживающую, разъедая весь мой страх и растерянность.

Я осторожно повернула голову, в сторону стены слева от себя. Стена казалась сияющим стеклом и создавала иллюзию непрозрачности.

— Покажись. Я хочу увидеть тебя. — Мой голос, немного дрожа, прозвучал холодно и сдержанно.

Белая стена в мгновения ока стала полупрозрачной, и в поле зрения появилась комната наблюдения. Сама комната была на несколько футов выше, как будто моя комната была глубже врыта в землю. "Что бы лучше тебя видеть, моя дорогая". Цитата из книги сказок, которую я читала на этом самом месте, промелькнула в голове и я вздрогнула. Мониторы, машины, компьютеры, принтеры — диагностическое оборудование всех видов выстроилось по левую и правую стороны комнаты. Несколько лаборантов сидели напротив них, с опушенными головами, изучая новые данные.

Доктор Джейкобс стоял менее чем в десяти метрах от меня. Представляя собой образ самого доброго, пожилого человека, которого вы только могли бы себе представить. Вьющиеся седые волосы, пухлые румяные щеки, мерцающие темные глаза, которые во всем находили что-то забавное. Вот такой, если только я не выберу вариант сказать ему — нет. По опыту я знала, что эти смеющиеся глаза, могли превратиться в жесткие маленькие бисеринки, холодные и безразличные, только от одного слова.

Мой отец сразу встал слева от Доктора Джейкобса. Его униформа GTX, выглядела безукоризненно, как будто события сегодняшнего дня не коснулись его, и его взгляд был зафиксирован в точке над моей головой.

От одного его вида, противоречивые импульсы загудели внутри меня:

Во-первых, подбежать к нему и найти утешение и, во-вторых, как можно подальше убежать от этого незнакомца, с которым я делила дом и стол во время завтрака, в течение десяти лет.

— Ты сдал меня? — Спросила я его.— Почему? Потому, что я нарушила Правила? Потому что пошла на вечеринку? — Несмотря на все свои усилия, я услышала мольбу в своем голосе, наряду с треском, который имитировал боль в моей груди.

Мышцы на его челюсти напряглись, но он продолжил смотреть на стену над моей головой.

— Ты даже не собираешься посмотреть на меня? — Потребовала я, зная, что говорю как истеричка. — Я думаю, что по крайне мере заслуживаю этого.

— Ох, не нервничай, — нетерпеливо сказал Джейкобс. — Он не придавал тебя. Для этого, ему бы пришло быть на твоей стороне с самого начала.

Эти слова прозвучали, как удар грома в моей голове. Что это значит?

Мой отец повернулся, чтобы посмотреть на Доктора Джейкобса, который презрительно махнул рукой.— Она же все равно, в конце концов, поймет.

Я посмотрела на обоих; зияющая дыра в моей жизни, которую я только, что обнаружила, превратилась в бездонную яму.

— Что ты имеешь в виду?

Доктор Джейкобс пожал плечами.

— Ты не оставила нам выбора. Ты отказывалась сотрудничать, и ты была слишком ценным экспериментом, чтобы тебя уничтожить. — Он улыбнулся, склонив голову ближе к стеклу, как будто хотел рассказать какой-та секрет. — Знаешь ли ты, что ты была единственной на этом объекте, кто выжил и успешно рос, по сей день?