В 1830 году Рейнеке продолжал изучение Белого моря. Кроме описи берегов и промера глубин, экспедиции «по представлению капитана Литке поручено было сделать опыты в Архангельске и Кандалакше над постоянным маятником». Этому интересному делу Михаил Францевич обучался в течение двух месяцев в Петербургской академической обсерватории. Литке советовал ему поставить «за правило наблюдать все, что только возможно, измерять все, что надлежит измерению, и все передать с строгою добросовестностью; здравый рассудок сделает остальное, а о выводах можно хлопотать и после».[273]

Рейнеке успешно выполнил поставленную перед ним новую задачу, проведя 20-дневные маятниковые наблюдения в Кандалакше и Архангельске. Кроме того, его экспедиция добыла ценные данные по гидрографии Белого моря. В районе Северных Кошек были выполнены промеры глубин в местах, недостаточно освещенных наблюдениями в предыдущие годы. Удалось точно нанести на карту действительное положение Городецкой банки. Был обследован опасный для мореплавания Мезенский залив и устьевые участки рек Кулой и Мезень. Были промерены глубины северо-западной части Онежского залива. Удалось описать значительную часть Кандалакшского залива, изрезанного многочисленными шхерами и небольшими бухтами, представляющими естественные гавани. Кроме того, экспедиция определила географическое положение многих населенных пунктов по берегам Белого моря, в том числе города Кемь, деревень Кандалакши, Сумы, Тетриной, Кандалакши и других. Наблюдения Рейнеке и его товарищей нередко имели значительное расхождение с прежними определениями. Это тревожило Михаила Францевича. Чтобы разрешить свои сомнения, он обратился за советом к академику В. К. Вишневскому, который проверил материалы вычислений и новые координаты нашел правильными.[274]

Таким образом, потребовалось четыре года, чтобы в основном закончить исследование Белого моря, по которому пролегала важная для экономического развития России часть Великого Северного морского пути. Беломорье с его портом Архангельском было тем пунктом, откуда велась оживленная торговля со скандинавскими странами, Англией, Голландией и другими европейскими державами. Через Белое море направлялись в Арктику и наши полярные мореходы, плававшие к берегам Новой Земли и Шпицбергена.

После четырех лет неустанных трудов экспедиция Рейнеке наконец имела необходимые материалы для «Атласа Белого моря», составление которого Михаил Францевич закончил через три месяца по возвращении из плавания. Узнав из письма Рейнеке об успешном завершении работ в навигацию 1830 года, Федор Петрович Литке писал своему товарищу 21 октября 1830 года:

Однако Рейнеке не был удовлетворен результатами своей работы. Он находил, что некоторые участки моря еще недостаточно исследованы. Гидрографическое депо согласилось с его доводами. Отметив самоотверженную деятельность Рейнеке и его спутников наградами, морское начальство разрешило продолжить работы в Белом море.

В навигацию 1831 года Рейнеке поручалось произвести подробнейшее исследование шхер в юго-западной части Онежского залива, пополнить промер в Кандалакшском и Мезенском заливах. Кроме того, надлежало исследовать Никольский и Пудожский фарватеры, рейды у Княжей, Черной и Южных Онегинских деревень в Кандалакшском заливе и связать хронометрическими наблюдениями основные пункты Белого моря.

Завершить свои работы моряки должны новым определением тех точек Лапландского берега, «которые по наблюдениям Рейнеке 1826 и капитана Литке в 1823 году в долготе разнствуют».[276]

Хотя руководитель Гидрографического депо Федор Федорович Шуберт еще зимой подготовил предписание для Рейнеке, прошло много недель, прежде чем оно было утверждено снискавшим дурную славу начальником морского штаба князем Меньшиковым… Только 25 мая 1831 года Рейнеке покинул Петербург, хотя в прежние времена он выезжал в Архангельск в феврале или марте… Было бесцельно потеряно больше двух месяцев, которые можно было бы с успехом использовать для оснащения судов, отбора экипажей и промера баровых участков Северной Двины по льду. Михаил Францевич, разумеется, не мог предположить, что в лице всесильного Меньшикова он вскоре обретет врага, который будет его преследовать в течение четверти века, душа все передовое во флоте и прежде всего науку и гидрографию…

4 июня Рейнеке приезжает в Архангельск. Здесь свирепствует холера. Он спешит, не теряя ни одного часа, ни одной минуты, приступить к оснащению судов. Но местное начальство обрекает его на бездеятельность, требуя разрешения от морского штаба. Он не может даже заняться промером устьевого участка Северной Двины, так как по случаю холеры ему не дают ни людей, ни шлюпок. Потеряно еще пятнадцать дней. Только 19 июня он наконец может приступить к подбору экипажа на корабли. Рейнеке, его офицеры и матросы трудятся днем и ночью, вооружая бриг и шхуны. Всего лишь восемь суток потребовалось на подготовку к плаванию. Но Рейнеке и этот срок кажется чрезвычайно долгим. Он спешит в море, к его недостаточно исследованным районам. Необходимо дорожить каждым днем, так как легко может статься, что в будущем году он не получит согласия на плавание. Итак, скорее на морской простор. Но едва суда вытягиваются на рейд, как по приказанию главного командира архангельского порта Р. Р. Галла их задерживают на целую неделю «для удостоверения в здоровье экипажа».

Проходит семь долгих дней карантина. Все здоровы, и 7 июля экспедиция в пятый раз покидает Соломбальский рейд. Потеряно более месяца. Рейнеке решает поставить перед каждым судном самостоятельную задачу. Он отправляет лейтенанта Нелидова на шхуне № 1 в Мезенский залив, а лейтенанта Милюкова в Онежский залив для промера между Сумой и Онегой. В Онежский залив направился и бриг «Лапоминка». Вскоре Рейнеке вынужден был взять курс на Соловецкий монастырь для того, чтобы проверить хронометры. «К этому понудила меня еще и болезнь моя: уже более суток не мог я выходить из каюты и чувствовал усиление лихорадочных припадков».[277]

Неужели подобралась холера и положит его на лопатки, когда так мало осталось сделать, чтобы полностью завершить исследование Белого моря, каждая мель, каждый остров и каждый мыс которого стали частью его жизни? Эту жизнь он, не скупясь, тратил уже седьмой год ради того, чтобы лучше и ближе узнать полюбившееся ему море. Неужели смерть оборвет ее, так и не дав довершить его первого и прекрасного дела ради флота и науки?.. Проходит несколько томительных дней, в течение которых неустанно трудятся его помощники, уточняя прежние наблюдения и описи. Душой болеет за исход недуга особенно дорогой ему человек — лучший исследователь экспедиции Петр Кузьмич Пахтусов. Лица офицеров и матросов светлеют, когда, поборов лихорадку, Михаил Францевич оставляет свою маленькую каюту и отдает приказание сниматься с якоря. Холера миновала его корабль. 13 июля бриг «Лапоминка» покидает Соловецкий рейд. Рейнеке намерен идти к Канину Носу, но штормовой ветер заставляет его переменить решение.[278] Он устремляется на юг и приступает к описи шхер до города Онеги. Определены десятки островов и полуостровов, промерены между ними глубины, зарисованы виды берегов, записано в журнал все достойное внимания ученых и моряков. Затем наступает очередь устья Кандалакшского залива, Кеми и других малоисследованных мест в южной и центральной частях моря. Не отстают от начальника экспедиции и отряды на шхунах под командованием лейтенантов Нелидова и Милюкова. Они подробно описали внешнюю сторону онежских шхер, исследовали вершину Кандалакшского залива, промерили глубины в Онежском и Мезенском заливах, хотя и «не так полно, как в прочих местах».