Эта новость ещё больше ошеломила отца. Он оторопел от избытка чувств.

- Погоди, сынок. Не так быстро… Что-то слишком много ты на меня свалил… Ты говоришь, что был на Белом Острове и что пользуешься поддержкой одного из Них. Так зачем тебе моя помощь? Нет никого могущественнее, чем Они. Если Они не могут тебе помочь, то как помогу я? А если они помогут, то зачем тебе моя помощь?

Он искренне не понимал и пытался решить эту дилемму.

- Отец, Сыны Света никогда не вмешиваются в дела наши. Только советуют иногда, не более. Они мудры, и мудрость не даёт им пить из чужой чаши.

До Тимлоа эти слова дошли не сразу. Он думал о том, какая же счастливая старость предстоит ему теперь, когда он узнал, что сын его не просто офицер и знаменитый своей храбростью воин, но что он находится под патронажем Сынов Света. О большем нельзя было даже мечтать.

- Да-да, сынок. Я понимаю. Их мудрость как снежные горы, а мы живём в долинах. Но как Он поможет?

- Он известит меня о времени нападения, я надеюсь на это. И я буду готов к встрече, когда их виманы покажутся на горизонте. И Он известит моего гонца о времени нападения. Это уже много, отец.

- Да, сын, и Он будет давать тебе силы в бою, не забывай, этого Ему никто не запретит.

Они молча смотрели на звёзды, и лёгкий вечерний ветер приносил им прохладу и запах моря.

- Отец, ты со мной?

Сердце Тимлоа пело от радости. Он был старым воином, и ничто так не радует воина, как предчувствие доброй битвы. И тем сильнее было его счастье, что битву планировал его сын, что на их стороне – Сыны Света, послужить которым он всю жизнь мечтал! Даже смерть в этой битве будет сладкой ему, видавшему многие битвы.

- Да, сын, и я сделаю всё ради твоего дела.

Наврунг сжал ладонь отца. Сердце его трепетало от сладкой сыновней любви. Отец был достойным, очень достойным человеком, сын гордился им с самого детства, и сейчас эта гордость совместно с любовью вершили своё волшебство, рождая счастье в его душе.

С рассветом начались сборы, и, когда солнце уже поднялось над просыпающимся городом, виман взмыл в небеса. Скоростной двухместный виман, подаренный Гьянгом, двигался со скоростью в два раза большей, чем тяжёлый десантный корабль. Они летели высоко, очень высоко, и солнце, отражаясь на волнах океана, улыбалось им слепящими бликами.

Форт Удий встретил их деловитой суетой спешащих людей, где каждый знал, что ему делать, и измерял свои дела не часами отдыха, а ритмами трудов.

Быстро познакомившись с офицерами и членами Круга, Тимлоа тут же влился в коллектив, и к вечеру всем казалось, что не полдня он здесь, а как минимум месяц.

Наврунг официально назначил отца главным магом форта, и Оолос подтвердил это назначение своим постановлением. Руководство в Ажене пока решили об этом назначении не извещать.

Тренировки Круга – это самое сложное во всём задуманном ими. И дело не в технике. Не трудно научить упражнению. Гораздо труднее воспитать в других дружелюбие и единение. Как можно приказать любить? Как можно заставить почувствовать родство? Как можно приказом претворить Братство? Эти величины рождаются как дети, растут как береговые сосны, источают аромат как цветы и дают плоды как пшеница, и никто не может их принудить быть такими, никто не может насильственно ускорить их рост. Круг не есть следствие насильственной магии. Он всегда был и будет детищем родства душ, а такое по приказу не рождается.

Время шло, а солдаты из форта Удий не то что не давали повода для нападения – они вообще перестали посещать порт, что всячески исключало возможность обвинить их хоть в чём-то.

Рум Берт не находил себе места. Время шло, и промедление не давало ему возможности зарабатывать огромные деньги, да и король мликов, пьяница и эксцентрик, мог в любой момент передумать.

Надо было что-то менять.

Покровителем Рума Берта был Ракшас Ялонг Бий.

Их встреча произошла в тот же день, когда Тимлоа Кай прибыл в форт Удий.

Они стояли на большой веранде дворца короля мликов, Элиихи Клаун Морта, и смотрели на океан и небольшой остров, на котором и располагался форт Удий.

Скалистый остров почти не имел растительности, со всех сторон был окружён океаном, и потому незаметно приблизиться к его стенам по суше не представлялось никакой возможности. Только по воздуху.

Разговор шёл размеренно, каждый из них знал, к чему, в конце концов, он придёт, но этика переговоров настаивала на постепенном переходе к соглашению, которое уже созрело в уме каждого.

- Уважаемый Ялонг, вы же понимаете, что грузовые виманы Торговой Федерации не справятся с задачей переброски и высадки десанта так успешно, как сделают это десантные виманы ваших подданных.

- Да, я знаю.

- А потому ваша помощь была бы неоценима. Нам нужны ваши подданные, свободные воины и их виманы.

- Я понимаю.

Рум специально не называл их пиратами, чтобы не злить Ялонга. Ялонг думал. Он понимал, что без него не обойтись, и взвешивал, что он может потребовать взамен. И вот, когда решение его созрело, он ответил:

- Что вы можете предложить мне за оказанную вам помощь?

- Всё зависит от того, какую помощь вы нам сможете оказать. Если только виманы – то деньги. Если вы возглавите захват форта и будете отвечать за успех операции в целом, а также повлияете на Совет Конфедерации, который примет решение о придании островам Торбея статуса свободных от обязательств перед Конфедерацией, то, безусловно, – партнёрство в будущих прибылях.

Ялонг знал, что ему не нужны деньги. Ему нужна была власть, влияние в Торговой Федерации, и это был прекрасный ход для него.

- Я соглашусь на голос в Совете директоров Торговой Федерации. Остальное меня не интересует.

Это был удар под дых. Такой наглости Рум не ожидал. Это будет очень трудно сделать, даже с учётом тех перспектив, что открывались перед ТФ в случае поддержки Ялонга.

ТФ состояла из свободных граждан, и каждый голос был подкреплён капиталом, внесенным в Устав ТФ. Просто так взять и ввести в состав Совета ТФ человека, пусть даже такого влиятельного и известного, как Ялонг, было делом отнюдь не простым, требовало множества переговоров и, как следствие, – уступок другим членам Совета. Рум понимал это и потому не спешил с ответом.

Ялонг понимал всё, что происходило в этот момент в голове Рума, и не торопил его с ответом. Он примет его условие, дело только во времени.

- Я не могу обещать вам это место, пока не переговорю с несколькими самыми влиятельными членами Совета.

Рум волновался. Это был очень ответственный шаг. И само главное – отказать Ракшасу он не мог. Это было равносильно самоубийству.

Ялонг тоже понимал это.

- У тебя нет выбора, а потому ты начинай свои переговоры, а я начну свои приготовления.

Точка в переговорах была поставлена.

Научить воинов Братству. Это было очень трудно. А с учётом недостатка времени – почти невозможно.

Наврунг третий день бился над практическими упражнениями Круга, но дальше известных границ магического нагнетения энергии у него дело не шло. Всё ограничивалось волей участников, волшебства же Братства не возникало. И резервуар беспредельной мощи, который был богатством Братства, не открывался.

Такими усилиями они могли продержаться какое-то время, но победить – вряд ли.

Не хватало силы, интенсивности, чистоты братских чувств. Как ни странно, но только сердечное родство участников могло переродить Круг в Братство.

Но как открыть в людях это братское чувство? Как научить их Братству?

Этот вопрос стал самым главным для него. Отец ничего не мог ему подсказать. Он понимал, что сын взялся за почти невыполнимую задачу, которую на веку Тимлоа никто решить так и не смог. Но близость Наврунга к Сынам Света, претворивших Братство на Земле, всё-таки давала надежду на прорыв.

И вот ночью Наврунг увидел Гьянга.