Вера сомкнула руки на животе и сообщила ему кое-что:

— Клэр пользуется черным ходом. Я ничего не могу с ней поделать. И Лайза тоже тут бессильна. Ведь Клэр взрослая. Ладно, я знаю, что она ведет себя как ребенок. Я просила ее, чтобы она не выходила из дома. Я пыталась следить за ней. Ники тоже следила за ней. Но мы ведь должны когда-то спать, и мы не можем приковать ее цепью. Она всего один раз вышла из дома, и этого оказалось достаточно.

— Боже!

— Что? Ты не одобряешь ее вкус? Не тебе и не нам судить об этом. Ты, должно быть, идеальный отец. Верно?

Каллен посмотрел на свои часы. Они показывали точное время: 5.00.24… 25… 26. Если бы он был идеальным отцом, то не вывел бы из строя сигнальную систему на этих часах, которые подарила ему его дочь.

— Мне надо идти к моим детям. Я не стану сообщать об этом начальству, — это просто станет добавлением ко всем тем делам, над которыми я уже работаю целую вечность, — я собираюсь отлично провести время с детьми и впервые за много дней и ночей выспаться в своей собственной кровати. (А как там Энн?) Завтра с утра пораньше я приду сюда, и мы с тобой побеседуем наедине. Разговор будет долгим. Без свидетелей — ни Лайзы, ни Клэр с нами не будет. Ты знаешь ответы на мои вопросы. Приготовься отвечать. Ясно?

Глаза Веры повлажнели. В них читалась боль.

— Джо, не могли бы мы просто…

— Ясно? — спросил Каллен.

Она кивнула:

— Ясно.

Глава двадцать четвертая

Тот же сон, но другой ночью:

Скрипнула дверь его спальной комнаты, слышны шлепающие шаги, хлопает дверь ванной, журчит моча, смывается унитаз, опять хлопает дверь ванной, слышны шлепающие шаги.

И этот звук. Похожий на..?

Затем она закрывает дверь на замок.

Шуршание ее одежды, ее дыхание. Она — где-то возле его кровати. Звук, похожий на…?

Он делает свое дело и уходит. Шуршание, щелчок, звук шлепающих ног, скрип.

Звук, похожий на… звон колокольчиков.

Глава двадцать пятая

Джозеф (Змей) Каллен, бывший хулиган и далеко не идеальный отец, вынужден был обходиться без автомобиля, так как его неисправная машина стояла возле дома — если только ее не украли и не сняли с нее колеса, — обрастая квитанциями, которые наклеивали на нее полицейские, так как стояла она не там, где надо. Он так и не попал к себе домой. Спал на мате в своем кабинете, принимал душ и брился в мужской раздевалке, брал чистые носки и нижнее белье из тех запасов одежды, которыми он и Циммерман однажды обзавелись на Орчад-Стрит, а грязное белье бросал в нижний ящик своего стола. Даг Айелло, муж Конни, уже отремонтировал свою машину.

— Стала как новая. Даже трансмиссию не надо менять. Тут вот какие дела, Джо, дети не хотят ехать на метро: слишком жарко. Так что я собирался отвезти вас всех на стадион, и вдруг мне повезло — я достал билет на игру. Мне дал его один сослуживец, Джордж Мак-Меннамен. Он собирался пойти на матч со своими приятелями, но вынужден отказаться от этого удовольствия, так как приехала тетя его жены, Пэтти. Она живет в Гринсборо, Северная Каролина, или где-то в этом районе. Итак, он дал мне этот билет, а я предложил его трем приятелям обменяться билетами с тобой и детьми.

Я понимаю, Джо, что это не мои билеты. Я знаю, что ты послал их детям по почте. Если ты не согласен на такой обмен, то я ничего не имею против. Я звонил тебе, но тебя не было дома. Конни и дети, они говорят, что…

— Я сейчас дома почти не бываю, — согласился с ним Каллен. — Все в порядке, Даг. Все отлично. Здорово, что ты отвезешь нас туда и обратно, так как матч может закончиться поздно. Ты все правильно сделал.

— Мы великолепно проведем время, Джо. Поверь мне. Ты, я, Джеймс и Тенни.

Кто такие Джеймс и Тенни? Ах да — это его мечтающий стать Хоуги Карлмайклом сын и его помешанная на компьютерах дочь.

— Все будет хорошо, Даг.

Вначале все было хорошо. Дети не спрашивали его о том, кто такая эта Энн и почему он до сих пор не познакомил их с ней и даже не говорил им о ней. Даг рассказывал Каллену о бюро путешествий, в котором работал, и Каллену, всегда думавшему, что Даг — страховой агент, не пришлось размышлять о Клэр Лангуа, которая побрила голову наголо, оставив только маленькую черную косичку на затылке, накрасила брови и наложила тени возле глаз, нарумянила щеки, надела на одну руку кастет, на другую — перстни в виде черепов, а в уши вставила свисающие свастику и болт.

Сначала команды («Метс» и «Доджерс») играли примерно одинаково, ничего особенного не происходило. Но вскоре игра обострилась. «Доджерс» вырвалась вперед, потом «Метс» догнала ее. Один из молодых игроков «Доджерс» провел три сильных удара при возвращении на исходную позицию, а потом хорошо сыграл Док Гуден из команды «Метс». Так что Каллену не пришлось думать о Клэр Лангуа.

В течение следующих трех подач ничего интересного не происходило. Каллен старался не думать о Клэр Лангуа.

А потом случилось вот что: Каллен смотрел по сторонам и вдруг увидел какого-то незнакомца и сразу понял, что этот человек сыграет большую роль в его жизни. Произошло что-то вроде той встречи с Верой в магазине грампластинок на Таймс-сквер двадцать пять лет назад. Теперь происходило нечто подобное. Нет, Каллен не собирался бросаться к этому сержанту…

— Папа, твои часы сломались.

— … этот сержант в форме подымался на верхнюю трибуну.

— Они показывают правильное время. Сейчас двенадцать часов одна минута.

— Да, но сигнала нет.

Сержант спросил что-то у служащего стадиона.

— Сигнал раздражал меня, Тенни, поэтому я отключил его.

— Почему он тебя раздражал?

— Просто раздражал, вот и все.

— Давай, Кевин!

Даг подался вперед, чтобы лучше видеть происходящее на поле.

— Так что ты думаешь о шансах «Метс» победить в этом году, Джо? Есть у тебя какое-нибудь предчувствие?

Когда начались дополнительные подачи, появились продавцы, торгующие всякой едой, и сержант купил себе хот-дог. Он улыбнулся брюнетке, несущей переполненный поднос, и посторонился, давая ей дорогу.

— У меня такое чувство, что у них слишком много Кевинов.

— Па-па, — сказала его помешанная на компьютерах дочь. — У них только два Кевина.

Сержант находился у подножия лестницы, которая вела к рядам, где сидел Каллен, как раз под навесом.

— Иногда кажется, что их там больше. Такое впечатление, что вся линия состоит из Кевинов.

— Па-па! Кевин Элстер симпатичный.

— Он женат, — сказал Джеймс.

Тенни ущипнула его за коленку.

— О!

— Дети!

— Он опять начинает.

— Это она начинает.

Даг сделал большие глаза и посмотрел на Каллена.

Тенни положила локоть на спинку сидения Каллена и подперла подбородок рукой.

— Так расскажи нам о своей подруге Энн.

Джеймс застонал и сделал большие глаза.

— Дети. Даг. Послушайте, этот полицейский…

— Сержант Каллен, — обратился к нему полицейский в форме.

— Одну минуту, сержант. Что-то случилось, поэтому этот полицейский…

— Поспешите, Каллен, иначе…

— Я же сказал, одну минуту… — Каллен хотел прочитать имя сержанта на его нашивке, но не смог. — Дети! Даг! Мне нужно идти. Извините. Тенни, Джеймс, мне очень жаль. Но… такая уж у меня работа. Даг, я рад, что ты здесь, так как…

— Слушай, Джо. Все в порядке.

— Я люблю тебя, Тенни. Я люблю тебя, Джеймс. Я обязательно расскажу вам об Энн.

— Когда? — спросила его дочь, которая перестала быть девчонкой и становилась женщиной, ибо только женщины, после того как вы обещаете рассказать им о чем-то, говорят не что-нибудь типа «хорошо» или «расскажешь как-нибудь», а спрашивают: «Когда?»

— Скоро, — Каллен хотел поцеловать детей, но они уклонились от этой процедуры.

— Увидимся, ребята.

— Пока, папа.

— Пока, папа.

— До скорого, приятель.

— Скажи Конни, что я позвоню завтра.