Перекличка
Перевод А. Глоба
С хмурого севера,
С юга блаженного,
Из Азии — отечества
Племен, народов, человечества,
Из крестоносно-панцирной Европы,
Из юной Африки,
Из-за безбрежья океана —
Клич в громах гроз и урагана:
«Братья, братья,
Ближний, дальний — без нзъятья!»
Зов: «Братья, вы на страже?»
Зов: «Братья, отвечайте!»
Отовсюду гневный клич несется,
В целом мире эхом отдается,
Несется из дали такой,
Что месяцы, годы пройдут над землей,
Пока донесется сюда.
Несется сквозь землю, гранит и года, —
Слышишь: кричат камни, земля, вода:
Мы с вами, братья!
И есть голоса,
Что слабы, как вздох или шепот,
И есть голоса:
Сокрушителен грозный их ропот.
И те, кто на молчанье были обречены,
И те, что были тише тишины, —
Как корни, вросшие в скалу,
Окрепли и могущественны стали.
Клич: «Братья, мы бодрствуем с вами —
В далях, в недрах, в глубинах!»
Клич: «Братья, мы вашему зову внимаем,
Вам братский привет посылаем!»
Как будто ветров перекличка,
Друг друга слышим ближе и ближе,
Родину слышим, вселенную слышим!
«Братья, вы на страже?»
Мы на страже, на страже!
Мы внимаем, братья, мы слышим!
Мы внимаем, братья, мы видим!
Мы на страже!
Все и один
Перевод Ю. Абызова
А одинок ли я из-за того,
Что в одиночестве пребываю,
Что оторвали меня от отчизны?
И только поэтому должен грустить я,
Предаваться отчаянью?
Ведь только плоть мою оторвали, —
Так сорванный лист устремляется вдаль,
Песок его хлещет и воды полощут,
И гонит его невесть куда.
Но плоть — ведь это еще не я.
Ведь это лишь моя оболочка, —
Пусть ветры гонят и треплют ее,
Я становлюсь лишь бодрее, свежее.
Смеха достойна вера сломить меня,
Мою оболочку сокрушая;
Так что ж мне грустить, что я одинок?
Но вот моя сущность — это мой дух:
Он этих страданий не ощущает, —
Глянь, среди туч, застилающих небо,
Гонимых в осенней ночи вереницей.
Спокойно и гордо месяц сияет
И твердо свершает обычный путь —
Один, но с сонмом звезд в окруженье.
Так что ж, одинок он?
Вон оно, это величье бескрайнее,
Что мир наполняет, объемля.
Та масса, что служит всему основой;
Те тысячелетия напряженного
И непрестанного борения;
Вот оно небо — и звезд мириады, —
И в их числе пребываю и я.
Так что ж мне грустить, что я одинок?
И чувства мои — это общие чувства,
И думы мои — это общие думы,
И с общим ростом я вырастаю
И — как бы я ни был хил — расцветаю,
И в глубочайшем своем одиночестве
Я увлекаюсь потока движеньем,
Меня он несет.
И пусть все рухнет на одиночку:
Мысль и терпенье все превозмогут;
Пусть почву вырвать грозят из-под ног, —
Народ уничтожить, с которым ты рос:
Не отвратить воскресенья из мертвых;
Пусть скрытно поток подо льдом струится,
Время настанет — он вырвется к свету;
А время это — не за горами, —
Так что ж мне грустить, что я одинок?
Исчез одиночка — поток остался,
А тот одиночка в нем растворился,
И стал поток еще полноводней;
Один живет в массе, а масса — в одном,
И тело и дух, слиясь воедино,
Творят.
Один — это все.
Так что ж мне грустить, что я одинок?
НА ВЕРШИНЕ ГОРЫ
Горы и душа
Перевод Ю. Абызова
Горы, головы свесив,
Думают думу немую.
Внизу — непогода и ветер
Озера гладь волнуют.
Душа, не кричи от страха, —
Обретешь ты покой свободный,
Коль не в тихой нагорной выси,
Так в тишине подводной.
Скиталец и гора
Перевод Д. Самойлова
Так быстролетна, так легка
Тень облака скользит вдоль склона.
Сокрылось солнце в облака
И вновь сияет с небосклона.
Что ж помрачнела ты, гора?
Что стала сумрака чернее?
Какая темная пора!
В кустах как будто ночь и змеи!
«Но сам ты мрачен что ни день?
Не бойся ужаса и боли.
Пусть жизнь твоя мелькнет, как тень,
Мир все равно добьется воли!»
Дума горы
Перевод Д. Самойлова
Вкруг горы тяжелоглавой
Тучи — черным платом,
На лице мохнатом —
Резкие морщины.
И гора рокочет громом,
Молниями блещет,
Словно вся трепещет
От тяжелой думы.
Испокон веков терзает
Гору эта дума,
И ручьи угрюмо,
Словно пот, струятся.
Не поймет, не одолеет —
Что ж ее тревожит?
И уйти не может
От своей тревоги.