Изменить стиль страницы

ПОСВЯЩЕНИЕ В СТИХАХ[330]

Перевод А. Ахматовой

Когда богемский лев[331]
Взметнется над врагами,
Когда взовьется знамя,
Умру я, меч воздев.
Пока ж гривастый лев
Спит и лучи над нами,
Не трубы над полями
Звучат, а мой напев.

КАРЕЛ ГАВЛИЧЕК-БОРОВСКИЙ

Перевод с чешского

Карел Гавличек-Боровский (1821–1857). — Поэт-сатирик, публицист и общественный деятель; сыграл выдающуюся роль в развитии общественной мысли Чехии. Сын мелкого торговца, К. Гавличек мечтал, став священником, вести просветительскую работу в народе; с этой целью он поступил в 1840 году в Пражскую семинарию, но вскоре был исключен оттуда за неверие и свободомыслие. Гавличек занимается самообразованием, решив посвятить себя литературе. В 1843–1844 годах он живет в Москве в качестве домашнего учителя в семье известного славянофила профессора С. П. Шевырева. Пребывание поэта в России сыграло значительную роль в углублении его ненависти к монархическому режиму. С 1845 года Гавличек, вернувшись в Прагу, редактирует ряд чешских газет — «Пражске новины» с приложением «Ческа вчела», в 1848 году основывает «Народни новины» с сатирическим приложением «Шотек», в 50-е годы издает политический еженедельник «Слован». Во время революционных событий 1848 года Гавличек выступил как представитель либеральных взглядов, он был членом Национального комитета, принимал участие в Славянском съезде.

К. Гавличек неоднократно подвергался суду за выступления в печати против правительства и церкви; в 1851 году он был арестован и сослан в город Бриксен (Тироль), откуда вернулся больной незадолго до смерти.

Стихи, статьи, эпиграммы поэта публиковались в редактируемых им газетах, многие произведения, например, поэмы «Тирольские элегии» (написана в 1852 г., опубликована в 1861 г.), «Крещение святого Владимира» (написана в 1851–1855 гг., опубликована в 1876 г.), ходили в списках. Гавличек — один из первых переводчиков произведений Н. В. Гоголя на чешский язык.

ТИРОЛЬСКИЕ ЭЛЕГИИ[332]

(Фрагменты из поэмы)

Перевод Д. Минаева

*
Ах, свети, румяный месяц,
сквозь туман и мрак;
разве не люб тебе Бриксен,
что ты хмурен так?
Не закатывайся в тучку,
рано, красный, спать,
я б хотел с тобой немного,
месяц, поболтать.
Не беги, я издалека,
здесь чужой всем, брат;
я не treu und bieder[333], в Бриксен
я в науку взят.
*
Я из края музыкантов[334],
там-то мой тромбон,
видишь, — все у венских панов
беспокоил сон.
Деловые люди, папы,
свой храня покой,
с полицейскими карету
выслали за мной.
Полночь. Спал я; по когда же
третий час пошел,—
с «добрым утром» поздравляя,
вдруг жандарм вошел.
А за ним в парадной форме
полицейских ряд,—
шарф на брюхе, а мундиры
золотом горят…
«Вам поклоны шлют из Вены,
Бах[335] целует вас,
вы здоровы ль — знать желает
и свой шлет приказ».
Добр на тощий я желудок,
нет игры страстям.
«Виноват я… я в рубашке…» —
Я сказал гостям.
Но мой Джек — бульдог свирепый,
дерзкий грубиян,
к странным выходкам способен:
он из англичан.
Лишь один параграф стали
гости мне читать,
на жандармов под кроватью
начал Джек рычать.
Бросил я в него Законник[336],
нет сильней угроз,
и — недаром, я догадлив:
стал как мертвый пес.
*
Верный долгу гражданина
и порядку дел,
при собранье — торопливо
я чулки надел,
а потом прочел бумагу.
Вот она — со мной,
если слог казенный знаешь,
прочитай, родной.
Бах, как доктор[337], пишет: вреден
будто воздух мне
нашей Чехии, что лучше
жить в другой стране;
будто в Чехии мне душно,
и туман, и смрад,
что мое теперь здоровье
он поправить рад.
И за тем, за мной карету
он с поклоном шлет,
что могу я в путь пуститься
на казенный счет;
а жандармам дал приказ он
убедить меня,
если, в скромности, пред ними,
заупрямлюсь я.
*
Каюсь! Глупая привычка!
Нужно же сказать:
не могу с штыком жандарму
в просьбе отказать.
Торопил меня Дедера[338]
ехать, чтоб за мной,
пробудившись, не бежал бы
целый Брод[339] толпой.
И просил Дедера — чтобы
сабли не брал я,
что они оружья взяли
охранять меня;
а пока меж Чехов едем —
был я нем и глух,
чтоб по Чехии тревожный
не пронесся слух.
Мне советов пан Дедера
много мудрых дал,
и, как Баха пациент, я
кротко им внимал.
И манил меня Дедера,
как сирену звал.
Я ж меж тем штаны с жилетом,
шубу надевал.
У крыльца жандармы, кони
сбруею гремят…
Братцы! Две еще минуты —
и я ехать рад.
*
Рог трубит, бегут колеса;
мы в Иглаве. В ряд
за каретою жандармы
с грохотом спешат.
Вот на горке церковь божья;
золоченый крест
грустно смотрит, провожая,
из родимых мест —
будто молвит: «Ты ли это?
Помню твой расцвет,
как учил тебя викарий,
и согбен и сед;
как ты вырос, и светильник
правды в руки взял,
и в краю родном дорогу
братьям освещал.
Видишь, как промчались годы,
ровно тридцать лет…
Но… зачем жандармы скачут
за тобою вслед?»
*
Так приехали мы в Бриксен,
в Бриксене и стали;
обо мне Дедере тотчас
там расписку дали.
И уехал он с бумагой,
выданной властями,
а меня орел австрийский
давит здесь когтями.
Так раскрылась надо мною
вечная обитель,
где один жандарм зловещий
ангел мой хранитель.
вернуться

330

Посвящение в стихах. — Написано в 1836 году.

вернуться

331

Богемский лев — то есть Чехия, находившаяся под властью австрийской династии Габсбургов (чешский герб — белый лев на красном поле).

вернуться

332

Тирольские элегии. — Эта сатирическая поэма об аресте автора была написана в ссылке в 1852 г. и впервые опубликована в журнале «Образы живота» в 1861 г. В России (в прозаическом переводе А. Гильфердинга) она была напечатана за год до этого, в 1860 г.; затем в течение десяти лет вышло пять разных переводов на русский язык этой поэмы, один из них принадлежит поэту-сатирику Д. Д. Минаеву (первое издание — 1861 г.). Минаев перевел поэму целиком, но главы VII и VIII перевел свободным стихом, не рифмуя. После 1868 г. перевод Д. Минаева не публиковался, хотя он наиболее интересный из всех существующих. Минаев дал ряд пояснений к поэме; о самом Гавличке он пишет так: «Имя Гавличка — одно из лучших и светлых имен чешской литературы. Поэт, любимый своим народом, редактор „Народных новин“, лучшей чешской газеты по своему влиянию на чехов, Гавличек возбудил неудовольствие и опасения австрийского правительства. В 1851 г. его схватили и отправили в крепость Бриксен, в Тироле, где он в продолжение пяти лет досиделся до чахотки и был наконец прощен, но, возвратившись в Прагу, чрез несколько времени умер.

Переведенные мною элегии Гавличка пользуются у чехов огромной популярностью. В этих песнях поэт, смеясь ядовитым смехом оскорбленного, рассказывает луне, как его взяли австрийские жандармы и повезли в тюрьму».

вернуться

333

Верный и честный (нем.). «Верный и честный» — слова из государственного гимна Австрийской империи; Гавличек подчеркивает, что не считает себя благонамеренным верноподданным.

вернуться

334

Я из края музыкантов… — Намек на Чехию, где почти каждый чех — музыкант. (Примечание Д. Минаева.)

вернуться

335

Бах Александр (1813–1893) — министр внутренних дел в австрийском правительстве, имперский наместник в Чехии. С его именем связан так называемый период «баховской реакции» (1851–1861) — период жесточайшего угнетения и полного политического бесправия Чехии. Арест и ссылка Гавличка были организованы по личному указанию Баха.

вернуться

336

Законник (Reichsgesetzbuch) — собрание австрийских законов и постановлений. (Примечание Д. Минаева.)

вернуться

337

Доктор. — Поэт играет словами: Бах, бывший австрийский министр, имел степень доктора. (Примечание Д. Минаева.)

вернуться

338

Дедера — верховный полицейский комиссар в Праге, которому было поручено арестовать и доставить Гавличка в Бриксен.

вернуться

339

Брод (Немецкий Брод) — теперь Гавличкув Брод, город, в котором был арестован поэт.