Филантроп
Перевод М. Сандомирского
Они были брат с сестрою.
Богатым был брат, бедной — сестра.
Сестра богачу сказала:
«Дай хлеба кусочек мне!»
Богатый ответил бедной:
«Оставь в покое меня!
Членов высокой палаты
Я позвал на обед.
Один любит суп с черепахой,
Другому мил ананас,
А третий ест фазанов
И трюфли à la Перигор.
Четвертый камбалу любит,
А пятому семга нужна,
Шестому — и то и это,
А больше всего — вино.
И бедная — бедная снова
Голодной пошла домой,
Легла на тюфяк из соломы
И, вздохнув, умерла.
Никто не уйдет от смерти,
Она поразит косой
Богатого брата так же,
Как и его сестру.
И как только брат богатый
Почувствовал смертный час,
Нотариуса позвал он —
Духовную написать.
Значительные поместья
Он церкви завещал,
А школам и музею —
Очень редких зверей.
Но самой большою суммой
Он обеспечил все ж
Союз миссионеров
С приютом глухонемых.
Собору святого Стефана
Он колокол подарил —
Из лучшего сделан металла,
Он центнеров весил пятьсот.
Колокол этот огромный
И ночью звонит и днем,
О славе того вещая,
Кого не забудет мир.
Гласит язык его медный,
Как много тот сделал добра
Людям разных религий
И городу, где он жил.
О благодетель великий,
Как и при жизни твоей,
О каждом твоем деянье
Колокол говорит!
Свершали обряд погребенья,
Во всем были роскошь и блеск,
И люди вокруг дивились
Пышности похорон.
На черном катафалке,
Похожем на балдахин,
Украшен перьями страуса,
Высоко покоился гроб.
Блестел он серебряной бляхой,
Шитьем из серебра, —
Все это на черном фоне
Было эффектно весьма.
Везли умершего кони,
И были попоны на них,
Как траурные одежды,
Спадавшие до копыт.
И тесной толпою слуги
В черных ливреях шли,
Держа платки носовые
У покрасневших глаз.
Почтеннейшие горожане
Здесь были. За ними вслед
Черных карет парадных
Длинный тянулся хвост.
В процессии похоронной,
За гробом, конечно, шли
Члены высокой палаты,
Но только не весь комплект:
Отсутствовал тот, кто охотно
Фазаны с трюфлями ел, —
От несваренья желудка
Он кончил бренную жизнь.
Капризы влюбленных
Перевод Л. Пеньковского
(Истинная история, вновь рассказанная по старинным документам
и переложенная в изящные немецкие стихи)
Унылый жук, примостясь на забор,
С любимой мухой вел разговор:
«Сестра по духу, будь мне, муха,
Женой, — шептал он мухе в ухо. —
Скажи, чем я тебе не муж?
Брюшко золотое, а к тому ж —
Какая спина! Нет подобных спин:
Смарагд в ней блещет, горит рубин…»
«Что? Ведь не так глупа уж я,
Чтобы жука избрать в мужья,
А золото и драгоценности нет!
Ведь не в богатстве счастья секрет.
Я идеала жажду лишь —
Ведь муха я, — noblesse oblige!»[15]
Жук улетел, огорчен несказанно,
А муха принять решила ванну.
«Эй, пчелка! Ах, служанки эти!
Ты мне нужна при туалете.
Намыль мне нежную спину, бока:
Иду я замуж за жука.
Отличная, в сущности, партия! Что ж?
Жука интересней не найдешь.
Спина его — роскошь, нет краше спин:
Смарагд в ней блещет, горит рубин!
Живот золотой, и лицом благороден, —
С ума я сведу подружек-уродин!
Живо, пчелка, меня причеши ты,
И зашнуруй меня, и надуши ты;
Натри меня мускусом, камеристка, —
Лавандой ноги мне обрызгай,
Чтобы нисколько мне не вонять,
Когда меня милый захочет обнять.
Хлопочут уже шаферицы-стрекозы,
Меня поздравляют, становятся в позы,
Вплетают в свадебный мой венец
Они уже флердоранж наконец.
И музыканты здесь — все, как надо;
Явилась и примадонна-цикада,
Сверчок тут, и шмель, и комар поджарый:
Ударят в литавры, задуют в фанфары.
Пусть развлекают на свадьбе моей
Слетевшихся пестрокрылых гостей.
Родня расфранченная, много знакомых
И просто случайных, чужих насекомых.
Вот тетки, кузины — саранча да осы, —
Встречают их тушем, приветы, расспросы.
Пришел весь в черном пастор-крот:
«Пора начинать, заждался народ».
Звон колокольный — бим-бам, бим-бом…
Что ж это с милым женишком?..»
Бим-бам, бим-бом — звон колокольный…
Жених улетает дорогой окольной.
Звон колокольный — бим-бам, бим-бом…
«Что ж это с милым женишком?..»
Жених меж тем в печали жгучей
Сидел на далекой навозной куче.
Вот так он просидел лет семь,
Покуда муха сгнила совсем.
вернуться
15
Благородство обязывает! (франц.).