– Ты не очень хорошо выглядишь, – заметил Назар.

– Я очень устала.

– Не надо было выбирать такую профессию. Теперь каждый из нас идет в своей упряжке. Ты думаешь, я не устаю?

– Извини, но я сейчас не в состоянии что-то думать, – отмахнулась Вероника. Она прошла в спальню, взяла там свой халатик.

– Ты куда? – остановил ее Назар.

– Мыться и спать.

– Но я голоден!

– В холодильнике есть борщ, котлеты и макароны, подогрей и поужинай, – сказала Вероника. – У меня не осталось сил, чтобы…

– Нет, дорогая! – крикнул Назар, дернув ее за руку. – Ты – моя жена, а быть ею не так просто! В твои обязанности входит накормить мужа и постирать ему белье.

Вероника вся сжалась. В глазах Назара было столько злости, что она испугалась. Женщина поняла, что он готов ударить ее, если она не подаст ему этот проклятый борщ. Она молча потащила тяжелые ноги на кухню, подогрела еду, поставила на стол.

– А хлеб? – спросил Назар, садясь за стол. Вероника молча нарезала хлеб, подала ему. – Быть хорошей женой – это целая наука, я бы сказал, искусство, – говорил Назар, прихлебывая борщ. – Мне кажется, ты забыла все, чему я тебя научил.

– Я могу принять душ?

– Если жена не умеет выслушать до конца мужа, то грош ей цена, – продолжал Назар, отправляя в рот очередную ложку борща. – Можешь идти, но сначала сделай одолжение: брось в стиральную машину мою одежду – у меня уже нет ни одной чистой рубашки.

Молча проглотив обиду, Вероника принялась перебирать грязное белье. Она всегда проверяла карманы брюк и рубашек перед стиркой. У Назара обычно ничего в карманах не было, а вот Никита мог забыть там и пачки с презервативами, и носовые платки, и монетки. Вероника взяла в руки рубашку Назара и заметила на ней красные разводы. Присмотревшись, она поняла, что это отпечатки ярко-красной губной помады. Ее бросило в жар. Неужели Кира была права и у Назара есть любовница?

– Что это? – спросила Вероника, тряхнув рубашкой перед носом мужа.

– Это? Моя рубашка.

– Вот это что?! – Закипая от гнева, Вероника ткнула пальцем в красные разводы.

– Не понимаю, о чем ты? – невозмутимо переспросил Назар, вытирая полотенцем тонкие губы.

– Откуда здесь следы губной помады?

– Не знаю.

– Не держи меня за идиотку! Женщина прижималась к твоей груди и испачкала рубашку. У тебя кто-то есть?

– Не говори глупостей!

– Тогда объясни мне, такой дуре, кто тебя испачкал?

– Да любой мог! В маршрутке, в троллейбусе, где угодно могла прикоснуться женщина и оставить отпечаток. Вероника, не устраивай мне истерику! Иди, занимайся своим делом! – нервно произнес Назар.

– Но я…

– Вон! – закричал Назар, указывая пальцем на дверь. – Пошла вон!

Вероника выбежала из кухни и закрылась в ванной. Там она пустила воду и расплакалась. Она долго плакала, дав волю слезам. На душе так много накопилось! Она держалась изо всех сил, держалась до последнего, не имея никакой опоры и помощи, и только сейчас почувствовала ужасную усталость, не только физическую, но и моральную.

– Не могу! – тихо шептала она, думая о том, что невозможно жить в таком напряжении. – Не могу больше! – подвывала она, вспоминая Нелли Сергеевну, которая таяла, угасала на ее глазах, а Вероника не могла ничего изменить. – Не могу и не хочу! – плакала Вероника, поняв, что от ее семьи осталась лишь призрачная оболочка. Она жила среди родных людей – и в то же время была такой одинокой!

Глава 48

В последнее время Диана жила, погрузившись в новый неизведанный сказочный мир любви, в котором были они с Никитой. День для нее тянулся бесконечно долго, а вечера`, проведенные с Никитой, пролетали мгновенно. Влюбленные любили блуждать по набережной, наблюдая, как на тихую гладь воды опускаются листочки и колышутся на ней маленькими челноками. Они ждали, когда на темное небо выплывет круглая желтая луна, от деревьев упадут на землю молчаливые тени, а через реку протянется мерцающая лунная дорожка.

– Тебе хотелось бы пройтись по этой дорожке? – спросила Диана Никиту.

– С тобой?

– Конечно, со мной!

– Хотелось бы. Но мы не сможем.

– Говорят, что можно все, если только очень захотеть, – мечтательно произнесла Диана и доверчиво склонила голову на плечо Никиты.

– Тогда мы пойдем по этой дорожке с помощью мысли.

– Мечты, – поправила его Диана.

И они путешествовали по лунной дорожке в вымышленных ими мирах. Диана впервые почувствовала непреодолимое влечение к юноше, который понимал ее с полуслова. С ним можно было мечтать, фантазировать, что-то обсуждать и просто быть собой. В отличие от других ребят, Никита не спешил затянуть Диану в постель, и это ее радовало. По мнению Дианы, быстро возникающая интимная связь не оставляет шансов понять друг друга глубже, не дает возможности разобраться в человеке, перечеркивает все возвышенное и даже опошляет отношения. С Никитой все было иначе. Он тонко чувствовал ее настроение, угадывал желания, иногда даже читал мысли.

Диана наслаждалась каждым мгновением, проведенным рядом с Никитой. Она упивалась его объятиями, нежностью и заботой. Она вслушивалась в каждое, даже мимолетное прикосновение знакомых и нежных рук, и их тепло действовало на нее успокоительно. Она могла часами наблюдать за его движениями, выражением лица при разговоре, вслушиваться в нотки голоса и дрожать от одного взгляда на него. Иногда Диане казалось, будто все, что с ней происходит, нереально, это просто счастливый сон. Но приходил вечер, и она опять спешила на свидание, и опять в груди сжималось сердце от одной мысли, что Никита не придет…

– Привет, мое солнышко! – говорил Никита при встрече, и Диана сразу попадала в его объятия. Она прижималась к нему всем телом, будто ища защиты от большого мира, и была в такое мгновение похожа на маленького беспомощного ребенка. Никита нежно прижимал ее к себе. В Диане сочетались пьянящая женственность и застенчивость девочки-подростка. В ее чистые, как дождевая вода, глаза он мог смотреть вечно. В них таился неведомый мир, который притягивал, пленял, не давал сил отвести взгляд. Ее глаза одновременно могли и смеяться, и грустить, и умолять.

– Добрый вечер, любимый, – тихо сказала Диана, чувствуя, как в ее тело проникает его тепло, согревает и успокаивает.

– Сегодня мы не пойдем блуждать по лунной дорожке на реке, – сказал Никита.

– Я уже заметила, – сказала Диана с грустью в голосе, – еще днем небо затянуло тучами. Похоже, вот-вот хлынет дождь.

– Пойдем в кофейню?

– Не хочу.

– А в кино?

– Нет.

– Почему?

– Люди украдут наше счастье.

– Мое солнышко, разве можно украсть счастье?

– Можно. Зависть его проглотит. Не хочу быть на виду у завистливых людей.

– Сейчас пойдет дождь, ты намокнешь и можешь простудиться.

– Мне нельзя болеть, – тихо произнесла Диана. – Пойдем ко мне домой.

– А твой брат?

– Он на работе и вернется не скоро.

Никита и Диана сидели на диване перед включенным телевизором. Диана предложила Никите чай, но он отказался. Никите не хотелось терять драгоценное время, попивая чай. Он хотел обнимать Диану, целовать ее мягкие губы, касаться бархатистой кожи лица. Он коснулся трепетными пальцами ее шеи, провел ниже, почувствовав небольшие, но твердые бугорки груди.

– Я люблю тебя, люблю больше всего на свете, больше жизни, – горячо прошептал он, покрывая поцелуями тело девушки.

Диана обвила его шею руками, чувствуя, как слабеет под властью любимых рук и губ. Она блаженно закрыла глаза и тихонько застонала от охватившего ее желания.

– И я тебя люблю, – прошептала она, отвечая на поцелуи. Диана почувствовала, как его руки заскользили по ноге под халатик, и прикрыла глаза. Ее хотелось забыть обо всем на свете и погрузиться в мир страсти, но вдруг она поняла, что это может быть их последняя встреча.

– Нет! – воскликнула Диана, как будто очнувшись от наваждения, затмившего разум, и придержала его руку.