Сменивший Бевана новый глава британской военно-морской миссии до прибытия в Полярное командовал линкором «Бархэм», который был потоплен немецкой подводной лодкой в Средиземном море. В фуражке с огромным козырьком и вечно дымящейся во рту трубкой, грубоватый и откровенный, он чем-то симпатичен. Но после позорной истории с караваном PQ-17 явно избегает встреч с ним. Стыдится, видимо, человек за свое адмиралтейство. Ну, что ж. Это только делает ему честь.

«АДМИРАЛ ШЕЕР» ГОТОВИТСЯ НАНЕСТИ УДАР

В середине июля 1942 года из ставки фюрера в штаб руководства войной на море позвонил военно-морской адъютант Гитлера капитан I ранга Путтхамер. В морском штабе недолюбливали этого толстого коротконогого весельчака и обжору, казалось, так мало подходившего для чопорной обстановки, царившей в ставке. Но фюреру он чем-то нравился и этого было достаточно.

— Наши чародеи слова из отдела печати интересуются, нет ли у вас чего-нибудь свеженького для очередного сообщения об успехах военно-морских сил? — спросил он у начальника штаба.

Тот сразу понял намек.

— Передайте им — пусть немного подождут.

Непрекращающиеся почти две недели вопли всей мощной пропагандистской машины рейха по поводу грандиозного успеха операции «Ход конем» по разгрому союзнического конвоя PQ-17 стали понемногу стихать. Звонок из ставки означал, что надо подкинуть что-нибудь новенькое, «свежачка», как называли такие новости чиновники из министерства пропаганды, кроме уже привычных сообщений «об успехах наших замечательных подводников».

Это напоминание из ставки не застало штаб руководства войной на море врасплох.

Еще в марте 1942 года начальник штаба военно-морских сил собрал узкое совещание, на которое были приглашены несколько доверенных офицеров оперативного управления, ведающих планированием операций крупных надводных кораблей. Совещание проходило в большой тайне. Даже шторы на окнах красивого особняка, скрытого от берлинских улиц деревьями старинного парка, были опущены.

— Наша задача — изолировать Россию от помощи союзников, от доставки грузов с востока Северным морским путем, — сразу без всякого вступления начал он. — Россия уже сейчас истощена и находится на пределе. Перевяжи мы ей эти пути снабжения — и она задохнется окончательно. Такова точка зрения фюрера. — Начальник штаба обвел взглядом сидевших перед ним офицеров, продолжал: — Вам предлагается в кратчайший срок спланировать операцию против советского судоходства в Арктике с привлечением крупных надводных кораблей. Внезапное нападение на русские торговые суда и ледоколы, а, возможно, и на идущие с востока конвои, уничтожение боевых кораблей, перебрасываемых на запад, разрушение портов и полярных станций должно парализовать эту важнейшую артерию русских. Кроме того, это заставит командование врага привлечь для эскортной службы значительное число кораблей и авиации, ослабляя свои силы в других районах.

Сейчас, после звонка из ставки фюрера, в самый разгар арктической навигации на Севере, такая операция представлялась наиболее благоприятной. Данные разведки также подтверждали исключительную важность начала операции в ближайшее время, не позднее середины августа.

Германский военно-морской атташе в Японии передал особо ценные сведения от своего агента о завершении формирования большого советского конвоя на Дальнем Востоке, который должен был следовать в Мурманск Северным морским путем. По сообщениям этого агента, атташе ручался за их достоверность, в конвой входило двадцать транспортов с грузами, два ледокола, а также лидер «Баку» и три эсминца последней конструкции. В настоящее время конвой отстаивался в Петропавловске-Камчатском и был готов к выходу.

Верный агент из Хваль-фиорда в Исландии, благодаря своим зажигательным патриотическим речам и щедрым пожертвованиям избранный депутатом альтинга и ставший одним из руководителей христианской ассоциации молодежи, сообщал в Берлин: «Англичане решили отправку конвоев в Россию до декабря прекратить». Эти данные подтверждались и из других источников.

— Господа! Более удачного момента для нанесения удара по внутренним русским морским коммуникациям может больше не быть, — говорил в штабе руководства войной на море адмирал Фрике. — Мы не должны прозевать этот великолепный полярный торт, так соблазнительно ожидающий нас в Карском море!

Именно об этом говорилось в докладной записке, представленной штабом ВМС в Берлине командующему военно-морскими силами на Севере генерал-адмиралу Карлсу и адмиралу Северного моря Шнивинду. Теперь в разработку конкретного плана операции по прорыву крупных кораблей в советские арктические воды до района Карского моря включились и специалисты немецких военно-морских сил на Севере.

Работа над планом велась лихорадочно, круглые сутки. Комната оперативного управления, где были сосредоточены материалы по подготовке операции, напоминала склад писчебумажного магазина, в котором давно не было покупателей: на полу и столах лежало множество папок, пожелтевших от времени отчетов, пыльных вахтенных журналов.

— Прежде чем эти корабли выйдут в море, я задохнусь здесь и меня отвезут на кладбище, — мрачно шутил капитан-лейтенант Шульц, — Мы делаем такую колоссальную работу, а вся слава достанется им. Разве это справедливо, Ганс?

Ганс, перед которым были навалены вахтенные журналы подводных лодок еще с первой мировой войны, отчеты капитанов немецких рыболовных судов, промышлявших в этом же районе в мирное время, сообщения капитана парохода «Комета», прошедшего Северным морским путем в навигацию 1940 года, данные аэрофотосъемки знаменитого дирижабля «Граф Цеппелин», вместо ответа громко выругался. Ведь именно ему было поручено самое трудное дело по уточнению картографического материала, метеорологической обстановки и ледового режима…

Летом 1931 года Советское правительство разрешило с чисто научными целями полет немецкого дирижабля над Арктикой. Командовал им его конструктор Эккенер. Среди десяти ученых разных стран на дирижабле находился и советский профессор Самойлович. Полету дирижабля было оказано всемерное содействие: для него была создана особая служба погоды, в район Земли Франца-Иосифа вышел ледокольный пароход «Малыгин», построена специальная швартовочная мачта. За четверо суток дирижабль облетел огромную территорию советского Севера почти в тысячу километров и шириной более сотни километров. Фотограмметристы засняли ее на кинопленку. По договоренности материалы съемки должны были быть предоставлены нам. Но немцы заявили, что пленка испорчена. Сейчас эти данные «исключительно научного», как писали тогда в газетах, полета широко использовались немецкими офицерами в работе над подготавливаемым планом.

Аналогичная история произошла и с немецким пароходом «Комета». В навигацию 1940 года этому пароходу было разрешено пройти в составе советского каравана судов Северным морским путем в Тихий океан. За проводку парохода немецкому правительству был предъявлен счет в 955 тысяч марок. Теперь же капитан этого парохода Роберт Эссен и его сведения явились для немецких оперативников ценной находкой.

В первых числах августа окончательный вариант плана операции был закончен. По этому плану прорыв должен был осуществить «карманный» линкор «Адмирал Шеер». Эсминцы прикрытия из-за слабых корпусов и опасности быть раздавленными льдами в операции не участвовали. Для обеспечения и ведения ледовой разведки придавались три подводные лодки. Вся операция получила кодовое название «Wunderland» — «Страна чудес».

Перед отправкой плана на утверждение в Берлин командир «Адмирала Шеера» Больхен был приглашен на линкор «Тирпиц» к адмиралу Шнивинду. После окончания совещания хозяин попросил Больхена задержаться.