Это человек, которого Андрес Вади глубоко презирает как «грешного мирянина», более того, это человек, которого Андрес Вади ненавидит всем сердцем, так как дочь, несмотря на строжайший запрет отца и всевозможные попытки разлучить ее с юношей, продолжает любить его открыто и самоотверженно. Все это подсудимый знал и так как твердо верил, что его невиновность будет установлена, то и продолжал рыцарски оберегать своим молчанием честь и будущее любимой девушки, О том, что в случае провала всех надежд подсудимый с тяжелым сердцем все же выдал бы свою тайну, он заявил и сам, и мы можем ему верить. Но девушка, повинуясь зову сердца, сама явилась в суд и внесла в дело ясность. Кто из любящих чисто и глубоко не поступил бы точно так, как эта славная девушка? Она видит, что любимый человек, защищая ее честь, готов понести суровую кару. Она понимает, почему он молчит. Она могла в глубине души думать, что когда-нибудь молчанию жениха наступит конец, но, с другой стороны, она знает мужественный характер юноши, уверена в его любви. Она не в силах больше терпеть муки, которые доставляют ей эти сомнения, пребывание в неизвестности, и спешит к нему на помощь, забыв о том, чем это грозит ей самой, думая только о спасении любимого человека. Только это волнует ее душу, все же остальное в этот момент кажется ей второстепенным…

— У нас нет ни малейших причин, — заканчивает свою речь защитник, — не доверять показаниям свидетельницы, точно так же, как у нас нет причин считать подсудимого виновным. Его невиновность для всех нас ясна как день, она вполне ясна даже для самых недоверчивых из нас. Я прошу суд признать подсудимого Яана Ваппера невиновным и освободить его. Что касается двух других подсудимых, то за недостатком улик прошу также освободить их или же отложить рассмотрение дела, так как по просьбе своих подзащитных я выдвигаю требование о вызове в суд еще двух свидетелей, которые могут дать показания в пользу подсудимых.

Суд покидает зал для вынесения приговора. Подсудимых уводят в соседнюю комнату. Зал суда наполняется нестройным гулом голосов. Все охвачены нетерпеливым ожиданием.

Звенит электрический звонок — суд снова входит. Все шумно встают. Подсудимые с побледневшими лицами возвращаются на свои места. Глубокая тишина воцаряется в зале. Зачитывается приговор.

— Подсудимые Каарель Линд и Юхан Мельберг остаются под следствием в тюрьме — их дело требует дальнейшего расследования. Подсудимый Яан Ваппер признан невиновным.

По душному, пропитанному тяжелыми испарениями залу проносится дружный вздох облегчения. Люди взволнованно смотрят на подсудимых, на оправданного юношу устремлены приветливые взоры всех сидящих в зале. Все, вероятно, ждали, хотели такого приговора! Но Яан Ваппер не замечает ни одного из этих дружеских взглядов, кроме двух сияющих глаз, да и их он видит словно сквозь сизый туман. У него кружится голова, какая-то мощная, горячая волна пробегает по всему телу, силы едва не оставляют его, ноги подкашиваются. Потрясенный, стоит он перед своей заступницей и избавительницей, а она смотрит на него с такой же жадной нежностью, с такой же безмолвной жалостью, как в тот раз, когда около церковной ограды она впервые встретила его после тяжелой болезни…

Они вместе возвращаются домой, держась за руки, как дети. Они не разговаривают, только поглядывают друг на друга — Анни с радостной улыбкой победителя, Яан — серьезно, с некоторым удивлением и почтительностью. «Что ты сделала ради меня!» — говорит его взгляд. А девушка словно и не сознает благородства своего поступка, ею владеет одно ликующее чувство, одна мысль: удалось, я освободила тебя… ты спасен!

Ей и в голову не приходит задать ему тот страшный вопрос, который каленым железом жжет порой душу Яана: а достоин ли ты того, что я для тебя сделала? Что спасло тебя — ложь или правда? Безвинно ли ты носил тот серый халат, который я с тебя сорвала, или за дело?

Анни не спрашивает. Даже из простого любопытства она не спросила Яана, где же он, собственно, был в ту проклятую ночь — дома или еще где-нибудь. Анни испытывает такую радость, что не хочет расспросами омрачать первые счастливые минуты свидания. И они молча продолжают путь.

Лишь спустя немного времени из односложных ответов Анни на его робкие вопросы Яан узнал, как обстоят дела дома, где его мать с детьми, как они живут.

Мать вынуждена была покинуть лачугу в юрьев день — полураздетая, больная и голодная. Андрес, вполне понятно, не захотел дольше терпеть на своей земле, вблизи своего благочестивого дома, «воровское гнездо». Бедствующая семья, не способная к труду, перешла на иждивение общины; Кай с детьми теперь «волостные нищие», они живут подаянием. Им дают кров и еду по очереди во всех крестьянских домах, так как дома призрения в волости нет. Сегодня им отводят угол на одном, завтра — на другом хуторе. Приходится терпеть и холод, и брань, и попреки — и все сносить молча. Ведь нищий не смеет возражать, он лишен человеческих прав. Да еще какой нищий! По чьей вине он нищий? Яан-то сидит за кражу в тюрьме, а другие должны кормить его мать с детьми! «Мать вора, мать вора!» — дразнят ее ребятишки, едва она появляется на улице. Только и знай, что прячься, забивайся в угол, униженно гни спину и выпрашивай чуть ли не каждую каплю воды.

Из груди Яана вырвался тяжелый вздох, но Анни прикоснулась к его руке, и это придало ему бодрости. Ведь теперь все кончится! Разве он не вернулся? Разве с него не стерто клеймо преступника? Он сможет теперь снова бороться за жизнь! Яан невольно прибавил шагу, словно услышал жалобный призыв матери.

А весеннее солнце озарило их золотыми лучами, воздух был напоен ароматом цветов, лес и луга оглашал птичий гам. Новый прилив жизненных сил и бодрости наполнил душу Яана, — грудь его задышала свободнее, в грустных глазах появился живой огонек. Он чувствовал в своей руке горячую руку Анни и не боялся ничего — ни жизни, ни людей, ни своего истерзанного сердца, где звучал голос, напоминающий о его прошлом. Все теперь изменится к лучшему.

— Теперь все наладится, — ободряла его Анни, словно читая его мысли. — Перестань грустить, надо радоваться!

— А ты? Тебя-то что ждет? — Яан устыдился, что этот вопрос так поздно пришел ему в голову.

— Меня? — спокойно переспросила девушка. — А что мне сделается? Если отец чересчур разойдется, я уйду от него и стану работать, ведь я молода и здорова.

И она стала весело рассказывать о том, как готовилась к поездке в город. Стараясь, чтобы отец не догадался и не задержал ее, Анни тайком разузнала о дне суда и задолго до этого стала жаловаться на боль в груди. Надо, мол, ехать в город к врачу. Отец позволил. У него самого, как было известно еще раньше, не было времени сопровождать дочь, он послал с ней работника. В городе Анни остановилась у старой тетки-вдовы, державшей лавку, а парня с лошадью отправила обратно домой, сказав, что ей на несколько дней придется остаться под наблюдением врача и она сообщит отцу, когда за ней прислать лошадь. Затем она спокойно выполнила все, что было задумано, — и видишь, как все удачно получилось!

Анни улыбалась, рассказывая о своем подвиге. Радость, наполнявшая сердце девушки, не оставляла в нем места страху перед строгим отцом. Она и сейчас еще не знала, что скажет ему, если он опросит, почему она вернулась домой пешком.

К вечеру они дошли до своей волости.

Тут они расстались, чтобы их не увидели вместе.

— Бог помогал нам до сих пор, поможет и впредь, — сказала Анни, когда Яан пожал ей руку. Она глубоким взглядом, с душевной теплотой поглядела на любимого, и тот смущенно, почти испуганно, опустил глаза. Каждый пошел своей дорогой.

Как только Яан остался один и убедился, что Анни его не видит — его окружал довольно густой ельник, — он отошел подальше от дороги и углубился в лес. Его обступили темно-синие тени, нога неслышно ступала по мягкому мху. Лицо Яана озаряли пурпурные лучи заходящего солнца, пробивавшиеся сквозь вершины деревьев.

Юноша опустился на колени под могучим деревом, поднял руку к вечернему небу и, вспомнив, как Анни приносила присягу перед судейским столом, произнес клятву, в которой упоминалось его прошлое и будущее, клятву, которая должна была навсегда избавить его от позора и душевных мук…