Далее следует изумительной красоты описание ночи. Низами начинает главу с прекрасного описания звездного неба. Меджнун один в пустыне беседует со звездами. Но он сознает, что от них помощи в его беде ждать нельзя, и обращается к богу, моля послать ему хоть какой-нибудь просвет в темной ночи его горя. Посреди молитв он засыпает. И вот настает утро, и перед Меджнуном появляется всадник, приведший ему письмо от Лейли. Письмо - чудо эпистолярного стиля эпохи, оно полно изысканнейших образов и сравнений. Лейли заверяет Меджнуна в своей любви и клянется, что думает только о нем. Меджнун с тем же гонцом посылает ответ, в котором описывает свое состояние.
Теперь к Меджнуну приходит его мать. Она тоже уговаривает его вернуться. Ведь и птицы, говорит она, по ночам возвращаются в гнезда. Но юноша дает все тот же ответ - своей воли у него более нет.
В тоске мать идет домой и тоже вскоре умирает. Снова Меджнун бежит на кладбище, давая волю своей скорби. На его вопли собирается вся его родня. Меджнуна хотят отвести домой, но, поняв это, он точас же скрывается в горы.
Муж Лейли тщательно стережет ее, чтобы она не могла убежать из дому. Как-то ночью ей удается выйти на дорогу, где она случайно встречает дядю Меджнуна - Селима. Лейли дает ему свои серьги и просит, чтобы он привел Меджнуна в назначенное место: она хочет посмотреть на него н послушать его новые песни.
Селим передает племяннику поручение, и Меджнун спешит в указанную ему пальмовую рощу. Звери сопровождают его, как свита. Селим извещает Лейли, она идет в рощу, но садится там поодаль, скрытая от глаз Меджнуна. Подойти ближе ей не позволяет честь. Меджнун по ее просьбе поет ряд страстных, пламенных газелей, а затем уходит в степь. Лейли в тоске идет домой.
Здесь вводится эпизод появления Селима, багдадского юноши. Он познакомился со стихами Меджнуна и страстно желает увидеть самого поэта. Ему удается разыскать Меджнуна, сойтись с ним, и он некоторое время проводит в пустыне, старательно запоминая каждую строку его любовных газелей. По истечении некоторого времени он возвращается в Багдад, где и записывает все заученные стихи. Назначение этого эпизода очевидно. Не нужно забывать, что стихи Меджнуна были широко известны. Но ведь при чтении поэмы у всякого читателя должен был встать вопрос: каким образом эти стихи могли стать известны, если Меджнун скитался один в пустыне, стихов не записывал и пел их только своим зверям? Фигура собирателя устного творчества ничего необычного для литературной традиции Ближнего Востока не представляет, ибо еще в VIII-IX веках арабские филологи приложили много усилий к собиранию устного творчества среди кочевых бедуинов.
Ибн-Селама терзает страсть к недоступной жене. Его здоровье начинает пошатываться. Его лечат, но подорванный организм не может справиться с поразившей его злокачественной лихорадкой, и Ибн-Селам умирает. Лейли делает вид, что оплакивает мужа, но на самом деле плачет по Меджнуну. У арабов есть обычай, по которому жена после смерти мужа два года должна сидеть дома и ни с кем не видеться. Лейли пользуется этим предлогом и дает полную волю своей скорби, которую ей так долго пришлось сдерживать.
Но эта тоска все больше подтачивает силы. Наступает осень. Поэт дает дивную картину умирания природы и на этом фоне рисует предсмертную болезнь Лейли. Лейли зовет мать, открывает ей свою тайну. Она уже не страшится говорить о своей любви, жить ей все равно осталось недолго. Лейли просит при погребении убрать ее, как невесту. Она знает, что ее милый придет поплакать над ее прахом. Ее последнее желание - пусть его не гонят, пусть с ним обойдутся хорошо. С этими словами она умирает.
Узнав о смерти Лейли, Меджнун идет на ее могилу и обливает ее кровавыми слезами. Он то в исступлении мечется по горам, то снова возвращается на могилу, часами лежит на ней, поверяя ей свои тайны, под охраной свиты своих верных зверей. Силы Меджнуна постепенно тают, он молит бога избавить его от нестерпимого бремени жизни. Умирает он, нежно обняв могильный холм. Тело его месяц, а быть, даже и год, лежало на могиле Лейли, ибо звери никого близко не подпускали. Только когда они разбрелись, смельчаки решились подойти к могиле и увидели, что Меджнун мертв. Его похоронили рядом с Лейли, и могила его вскоре прославилась, как чудотворная.
Заканчивается поэма обращением к Ахсатану, в котором поэт дает ширваншаху еще ряд советов.
Сличая поэму с основными элементами арабских преданий, мы сразу же можем убедиться, что Низами крайне добросовестно воспроизвел всю структуру предания, не опустив ни одной его существенной части. Нужно обратить внимание на то, с какой осторожностью поэт обращался с материалами, используя зачастую даже мелкие детали. Правда, родители влюбленных у него превратились в своего рода царьков, но и арабские предания отмечают их богатство и мощь. Совпадают многие мельчайшие детали, как, например, беседа с вороном.
Характерны отличия, объяснить появление которых нетрудно. Предистория Кайса возведена к излюбленному сказочному мотиву «вымаливания» сына. Изменена картина зарождения любви, и вместо трогательных верблюжат появилась школа. Это понятно. Патриархальный быт бедуинов читателям Низами был далек, и заставить сына царька быть пастухом уже было невозможно.
Сильно изменено вмешательство Науфаля, развернувшееся в целый, крепко слаженный эпизод. Боевого столкновения в арабском предании нет, но понятно, что для поэта XII века описание боя было выигрышной темой, позволявшей показать все свое мастерство. Аристократу-читателю, как правило, знатоку военного дела, было, конечно, приятно видеть художественное претворение близких и понятных ему картин.
Нет в арабских преданиях и беседы Меджнуна со звездами. Но и эта деталь в обстановке ХП века понятна. Астрономическая и астрологическая тематика занимает у Низами видное место. Эти темы затрагивали и ширванские поэты Хакани и Фелеки. Следовательно, при ширванском дворе астрологией, вероятно, интересовались. Поэтому было вполне естественно, что Низами включил эти мотивы в поэму, посылавшуюся в Ширван.
Итак, сомневаться в том, что арабские источники поэту были известны и были изучены им с величайшей тщательностью, не приходится. Вполне возможно, что ему могли быть известны и фольклорные варианты предания. Но в каком виде в Гандже XII века это предание циркулировало в народных массах, мы не знаем и вряд ли когда-либо узнаем. При изучении поэмы в первую очередь бросается все же в глаза связь не с фольклором, а теснейшее соприкосновение с арабскими письменными материалами.
Но связь эта отнюдь не превратилась в простой пересказ предания. Нужно помнить, что ни один из доступных нам старых источников предания как органического целого не знает. Это только отдельные эпизоды, их порядок может меняться, связь между ними весьма слаба. Поэтому мы можем с полным правом заключить, что соединение разрозненных фрагментов в одно целое нужно отнести за счет собственной работы Низами. Это становится особенно ясным при рассмотрении основной линии поэмы. Арабские фрагменты дают, в сущности говоря, такую краткую формулировку сюжета: Кайс полюбил Лейли настолько страстно, что получил прозвание Меджнуна; попытка просватать за него девушку оказалась безуспешной; предпринятые для излечения его меры не привели к цели, и он погиб от любви. Иначе говоря, состояние Кайса статично, сюжет не развивается.
Низами такое построение не удовлетворяет. Он уже в предшествовавшей поэме дал образ Хосрова в становлении; показав его характерную раздвоенность, привел его все же к победе над самим собой. К этому же стремится поэт и здесь. Он ставит перед собой задачу показать, как юношеская любовь Меджнуна в результате неожиданной неудачи разгорается в жгучее пламя. Поэма отчетливо распадается на ряд эпизодов, каждый из которых как будто подает надежду на благополучное разрешение конфликта. Но так как все попытки кончаются неудачей, то каждая из этих неудач еще усиливает страсть, постепенно превращая ее в стихийное бедствие. Эти эпизоды, таким образом, служат как бы для задержания действия.