28 июля 1913 года в «Одесских новостях» появилась заметка «Болезнь Уточкина»: «Уточкин, окончательно погубленный кокаином, дошел в Петербурге, куда уехал, до таких эксцессов, что его пришлось поместить в психиатрическую лечебницу».

«Эксцесс» случился, когда Уточкин попытался попасть на прием к государю Николаю II. Однако по распоряжению смотрителя Зимнего дворца авиатора доставили в психиатрическую больницу св. Николая Чудотворца на Мойке. Стараниями друзей его вскоре перевели в больницу «Всех Скорбящих» на Петергофском шоссе, в отдельную палату. Расходы на содержание и лечение авиатора взяла на себя городская управа. Осенью 1913 года выделенные деньги закончились, и Уточкин из петербургской больницы был отправлен в Одессу.

Согласно сообщениям одесских газет, в ноябре 1913 года Уточкин был заключен в лечебницу доктора Штейнфинкеля на Среднефонтанской дороге. Консилиум светил поставил диагноз: тяжелое нервное расстройство на почве употребления наркотических веществ.

Вскоре ему пришлось испытать еще одно потрясение. 28 декабря в клинике ночью вспыхнул пожар. Огонь бушевал целый час. 23 февраля 1914 года Уточкина перевезли из лечебницы доктора Штейнфинкеля в психиатрическую колонию в Костюженах (в Молдавии).

Из больницы он вышел в подавленном состоянии – работы нет, средств к существованию нет, бывшие друзья отвернулись. Душевное состояние Уточкина точно передал его друг, знаменитый борец и авиатор Иван Заикин: «В Одессе Сергей Исаевич пришел ко мне измождённый, нервный. Я любил его за энергию, за смелость в полетах, это был один из первых соколов нашей русской авиации. Теперь он был слабым физически и душевно человеком…» Он говорил: «Прежние друзья не желают встречаться со мной… Уеду в Петербург, может быть, там пригожусь для любимого дела».

В Петербурге его снова ждало разочарование. Началась первая мировая война. Многие авиаторы были мобилизованы. Уточкин, ведя безуспешные поиски работы, говорил с горечью: «Наверно, клеймо безумца умрёт вместе со мной, и никакими доказательствами я не реабилитирую себя». И всё-таки стараниями друзей его зачислили в автомобильно-авиационную дружину, присвоив воинское звание «прапорщик». Большое участие в его судьбе в этот период приняла первая русская летчица Лидия Зверева.

Осенью 1915 года Уточкин простудился и заболел воспалением лёгких. И вновь он попадает в психиатрическую больницу.

Когда Лидия Зверева, узнав о случившемся, навестила его в больнице святого Николая Чудотворца, то была потрясена чередованием мертвенно-остекленевшего взора при возбуждении больного и подавленным состоянием в период относительного прояснения. Уточкина мучило катастрофически высокое артериальное давление.

Умер знаменитый авиатор 31 декабря 1915 (13 января 1916 по новому стилю) года по официальной версии – от воспаления легких. Истинная причина смерти неизвестна, скорее всего – инсульт.

«Забытый всеми, – писала «Петроградская газета», – недавний герой толпы скончался под новый, 1916 год, от кровоизлияния». Шел тогда Уточкину всего сороковой год.

Погасла яркая звезда Уточкина. Его сожгло небо. Как метеор, проживающий в атмосфере считанные мгновения. Ушел из жизни, по словам русского писателя Александра Куприна «вечный искатель, никому не причинивший зла и многих одаривший радостями».

Его похоронили с воинскими почестями на Никольском кладбище Александро-Невской лавры, невдалеке от могил других русских авиаторов, погибших в авиакатастрофах.

В Одессе в честь Сергея Уточкина названа улица. Недавно Уточкину поставили памятник: молодой и красивый бронзовый Сергей стоит на площадке кинотеатра, который он сам назвал когда-то «Кино-Уточ-Кино».

* * *

«То, что с ним случилось, было фатально неизбежно. На роду, как говорится, было написано» – такими словами многие комментировали судьбу Уточкина. При этом вкладывая в это свой определенный смысл. Одни отмечали потрясения детства, другие – наследственность (старший брат спился и вел образ жизни городского сумасшедшего), третьи – наркотики (якобы, и раньше «баловался»). И, словно сговорившись, мало кто называл главную причину – жесточайшую аварию 10 июля 1911 года, отводя ей лишь второстепенную роль.

«То, что с ним случилось, было фатально неизбежно. На роду, как говорится, было написано» – да, с этим можно согласиться. Только в другом смысле – с его неугомонным характером, пренебрежением к опасности можно было быть классным спортсменом (велосипедистом, футболистом и др.), но не летчиком! Летное дело не терпит неоправданного риска и лихачества. Многие авиаторы тогда этого ещё не знали и поплатились своей жизнью.

За период 1903-1910 гг. в России погибли 5 авиаторов, а уже только за 1911 г. – 82 человека, а за 1912 г. – 128 человек.

Первые покорители неба, и в их числе Сергей Уточкин, своей кровью начинали писать правила лётного дела, которым мы следуем сегодня.

Увы, не всегда успешно. И этим лишний раз доказываем, что в авиации мелочей нет. За малейшее послабление в выполнении правил безопасности полётов расплачиваться приходится человеческими жизнями.

* * *

При знакомстве с жизнью Сергея Уточкина невольно приходит на ум Владимир Высоцкий. Такие схожие линии жизни. По психологическому типу характеров, по судьбе. Оба неуёмной энергии и большого таланта. Любимцы широкой публики. Оба прожили яркую жизнь, но остались неустроенными в личной жизни. И ушли в муках – один на сороковом, другой на сорок третьем годах жизни… Плата за талант? За любовь публики? За славу?

Приключения итальянцев в Одессе

Артур Антонович Анатра родился в Одессе в 1875 году. В семье Антонио Анатры – потомственного банкира и предка Джузеппе д’Анатра, итальянского корабела переселившегося в Одессу в начале XIX века.

Артур был одним из основателей (с 1910 по 1918 гг. – президентом) одесского авиаклуба и владельцем аэропланового завода, который находился в западной части города у ипподрома (служившего в качестве заводского аэродрома). Издавал иллюстрированный журнал «Заря авиации».

10 июня 1913 года его завод получил первый заказ на пять самолётов «Фарман-IV», выполненный к ноябрю 1913 года. В течение 1913 – 1917 гг. значительную часть продукции завода составляли самолеты типа: «Фарман», «Ньюпор», «Вуазен» и «Моран-Сонье», производимые по французским лицензиям. В 1915 году начали выходить собственные опытные самолеты завода: «Анатра Анаде», «Анатра ВИ», «Анатра Д», «Анатра ДС». Некоторые пошли в серию. Выпуск отечественных «Анатра ДСС» и «Анасаль» с 1916 года численно уже преобладал над иностранными.

В начале 1-й мировой войны Анатра получил крупные заказы от военного ведомства. Завод начал быстро развиваться и переоборудоваться. К середине 1916 г. в эксплуатации находились деревообделочный, механический, сварочный, сборочный, малярный и другие цеха. Через два года после начала войны производительность предприятия достигла 50 самолётов в месяц. К этому сроку на нем было занято 1500 рабочих. В последующем завод давал 100 военных самолётов в месяц, численность рабочих и служащих увеличилась до 2500.

На Канатной улице открылось отделение завода со слесарным и штамповочным цехами, на Стрельбищном поле – сборочные и сварочные цеха, на Французском бульваре – отделение механической обработки, возле Пересыпи – деревоотделочный цех.

В 1914 г. Артур Анатра купил у городской управы Симферополя пустошь у реки Славянка и построил там филиал завода. Однако вскоре (в 1918 г.) Крым был захвачен немецкими войсками, и оборудование завода было вывезено в Германию.

Летом 1918 Одесса была оккупирована австрийскими войсками. Когда в июне 1918 австрийцы попытались реквизировать завод и забрать несколько готовых самолетов, рабочие подожгли завод. В июне 1919 года Анатра покинул Одессу и отплыл на корабле в Италию.

Завод Анатры в СССР работал под названием «Одесский авиаремонтный завод». В настоящее время – это госпредприятие МО Украины «Одесавиаремсервис».