— Скажи ей, что основные детали в гараже. В том, который дальше всего от дома. Конечно, не там, где припарковался Аденоер! Я похожа на идиотку? Не пиши это. Что она говорит теперь? Запасные фужеры для шампанского доставит Челси. Скажи ей, если сыр не в холодильнике, то я не знаю, где он. У тебя нет мобильного Бича? Конечно, я знаю, кто такие вегетарианцы! Скажи ей, что они должны использовать оливковое масло вместо сливочного. Потому что коровы делают сливочное масло, а итальянцы — оливковое! Хорошо! Скажи ей, что я привезу какие-нибудь вегетарианские закуски. Вегетарианцы тоже голосуют! Не пиши это.

Если бы Гэнси не догадывался о масштабе вечеринки, то он бы получил все подсказки во время полета. Естественно, это не была просто тусовка на вечер. Еще это была чайная вечеринка на следующее утро, речь книжного клуба на следующий день. Адам выглядел так, будто его должно было стошнить. Гэнси ужасно хотел сказать ему, что у него все получится, но не было способа сделать это конфиденциально с одетыми наушниками. Для Адама было бы унизительно, если бы Хелен узнала, насколько он нервничал.

Спустя сорок пять минут Хелен посадила вертолет на взлетной площадке и пересадила себя, свою сумку, парней и их багаж в свою серебряную Ауди.

Гэнси ощущал легкую контузию в связи с возвращением в Северную Вирджинию. Как будто никогда и не уезжал. Солнце казалось более неумолимым на спинах чистых, новых автомобилей, и воздух в вентиляторах пах, как выхлоп и приготовленная кем-то пища. Многочисленные архипелаги складов втиснуты в море асфальта. Выглядело так, будто стоп-сигналы были повсюду, но, на самом деле, ничего не стояло без движения.

В поисках закусок Хелен удалось найти место в самом конце парковки Whole Foods[38].

Она повернулась лицом к лицу к Гэнси и Адаму.

— Хотите пойти и помочь мне?

Они уставились на нее.

— Какой королевский шок. Спишу это на полет, — сказала она. Как только она захлопнула дверь, Гэнси повернулся на пассажирском сидении назад к Адаму, опираясь щекой на холодную кожу сидения.

— Как дела?

Адам развалился на всю длину заднего сидения. Он ответил:

— Молюсь, чтобы не оказалось, что я вырос с прошлого года.

Гэнси ходил с Адамом подгонять костюм прошлой зимой. Он заметил:

— Я мерил свой до отъезда. Не думаю, что ты выше меня. Прошло всего несколько месяцев.

Адам закрыл глаза.

— Ты будешь в порядке.

— Не говори мне об этом. Я не могу… — Адам сполз еще ниже, так что теперь он лежал на сидении, позволив ногам упереться в противоположную дверь. — Говори о чем-нибудь еще.

— О чем еще можно здесь говорить?

Блу.

Он ничего не сказал. Завязывай, Гэнси.

Адам предложил:

— Мэлори? Он тебе перезванивал?

Не перезванивал. Гэнси набрал номер Мэлори. Он слышал тонкий двойной гудок номера Великобритании, а затем ответил Мэлори:

— Что? — Звучало это, как будто он был смущен тем, что телефон принял звонок. На заднем плане что-то сильно и неопределенно шумело.

— Это Гэнси. Неудачное время?

— Нет, нет, нет. Нет, нет.

Включив громкую связь, Гэнси положил телефон на приборную панель.

— У вас случайно не было никаких больше мыслей? Нет? Ну, у нас новая проблема.

— В чем проблема?

Он рассказал.

— Дай мне момент подумать, — произнес Мэлори. Какая-то возня создавала шум на линии. Раздался ужасный крик.

— Что, черт возьми, это за шум?

— Птицы, Гэнси, король птиц.

Гэнси обменялся взглядами с Адамом.

— Орел?

— Не богохульствуй. Голуби! Сегодня такое местное. Я раньше показывал им себя, ты знаешь, а нынче нет времени, но я все еще люблю смотреть на качественного Вурбургского Щитокрылого Дутыша.

Гэнси понял:

— Голубиное шоу.

— Если бы ты только мог их видеть, Гэнси! — На том конце прогремел громкоговоритель.

Губы Адама изогнулись. Гэнси подтолкнул:

— Вурбургские Щитокрылые Дутыши?

— Здесь в продаже гораздо больше, — ответил Мэлори. — Намного больше, чем дутыши.

— Расскажите, на что вы смотрите прямо сейчас.

Мэлори причмокнул губами — он был действительно худшим человеком для разговоров по телефону — и задумался.

— Я смотрю на… кто же это может быть? Западноанглийский Турман, надо думать. Да. Прекрасный пример. Ты должен увидеть его муфты. Прямо рядом с ним ужасный маленький Тюрингский Полевой голубь. У меня таких никогда не было, но я вполне уверен, им не стоит иметь такую лошадиную шею. Я без понятия, как зовется этот. Давай-ка прочту карточку. Анатолийский Кольцебойный. Конечно. О, и здесь Немецкий Превосходный Гомер.

— О, это мои любимые, — сказал Гэнси. — Я фанат хорошего Немецкого Превосходного Гомера.

— Гэнси, будь серьезнее, — сурово произнес Мэлори. — Они выглядят, как кровавые буревестники.

Тело Адама задрожало от приступа тихого смеха.

Гэнси понадобилась минутка, чтобы восстановить дыхание перед вопросом:

— А что это за звук на заднем плане?

— Позволь, я возьму гусака, — ответил Мэлори. Раздалось потрескивание, а затем его голос зазвучал громче прежнего:

— Они продают на аукционе некоторых птиц.

— Типа кого? Пожалуйста, скажите, что Немецкого Превосходного Гомера.

Адам в истерике кусал свою ладонь. Ему все же удавалось мелко и тяжело дышать.

— Карликовых Дутышей, — сообщил Мэлори. — Тех, которые боевые!

Гэнси беззвучно показал Адаму Блу. У Адама вырвался стон беспомощного смеха.

— Вы никогда не брали меня ни на одно из голубиных шоу, пока я был там, — укоризненно сказал Гэнси.

— У нас были поставлены другие задачи, Гэнси! — ответил Мэлори. — Как сейчас. Вот что я думаю о твоей энергетический линии. Думаю, твой лес — что-то вроде фантома, если мне нужно догадаться о таких вещах. Без постоянного источника энергии фантом может только мерцать.

— Но мы разбудили энергетическую линию, — возразил Гэнси. — Она временами такая сильная, что вырубает здесь транзисторы.

— Ах, но ты сказал, что электричество еще и пропадает, не так ли?

Гэнси неохотно согласился. И теперь он думал о Ноа, исчезнувшем в Доллар-Сити.

— Так что, как видишь, твой лес может быть как голоден, так и перекормлен. О Боже, молодой человек, вы бы смотрели, куда кладете эту штуку! Извините! Я должен был подумать, что это вы. Я бы тоже извинялся, если бы должен был заявить, что это чудовище мое! Эта сосискообразная шея… извините! — Возникла потасовка, а затем Мэлори произнес: — Приношу свои извинения, Гэнси. Некоторые люди! Должен предположить, что тебе нужно найти способ стабилизировать твою линию. Я бы ожидал пульсации напряжения, но, конечно, не перебои с электричеством.

— Какие-нибудь идеи?

— У меня было довольно много идей в последнее время, — сказал Мэлори. — Мне бы увидеть эту твою линию. Вы не против, если я как-нибудь…

— Добро пожаловать в любое время, — сказал Гэнси и имел в виду именно это. При всех своих недостатках Мэлори все еще был самым старым союзником Гэнси. Он это заслужил.

— Превосходно, превосходно. Теперь, если ты не возражаешь, — начал Мэлори, — я тут только что опознал пару Щитокрылых Дутышей.

Они обменялись прощаниями. Гэнси повернулся к Адаму, который сейчас выглядел самим собой больше, чем в последние годы. Он молча поклялся сделать все, что потребуется, чтобы удержать его таким.

— Ну, я не знаю, насколько это нам помогло.

Адам ответил:

— Мы выяснили, что Немецкие Превосходные Гомеры выглядят как кровавые буревестники.

Самая первая вещь, кторую сделал Ронан после отъезда Гэнси, это достал ключи от Камаро. У него не было определенного плана, кроме как увидеть, подходят ли они к замку.

На летнем солнце Свинья блестела, как драгоценность в захудалой траве и гравии. Ронан положил руку на заднюю панель и проскользил ладонью вверх по крыше. Даже это ощущалось незаконным; этот автомобиль настолько принадлежал Гэнси, что, казалось, как будто где-нибудь Гэнси мог почувствовать это несущественное нарушение. Когда Ронан поднял руку, она была измазана зеленым. Он был поражен деталями этого момента. Ему нужно было это запоминать ткакое, когда он грезил.