— О каких причинах ты говоришь? — я нарушила молчание — будто прошла по тонкой ниточке взаимопонимания, связавшей нас в этот краткий миг.

— Ты эльгаши… Самый лакомый кусочек, который только может получить земо. Ты — сироп из сладкого тростника, что растет возле берегов Иргу-мари. Тиери знают, что он губителен для них, но все равно жуют его, не в силах противиться тягучей сладости сердцевины. Наедаются до полного живота и погибают в тяжелых водах Иргу-мари.

Ему бы продукты в супермаркете рекламировать! Отбою бы от желающих купить новый сорт колбасы не было. Ишь, какими гастрономически-поэтическими эпитетами заговорил. Так и хочется расплакаться и пожалеть несчастного, не властвующего над своими пагубными желаниями земо. Погладить по голове. За ухом почесать. Пузико помять. Не-е-ет, меня этим не проймешь…

— А можно со стихотворного на обычный язык перевести?

— Можно, — вздохнул кот. — Айрис много рассказывал о женщинах на Земле. Мне всегда хотлось узнать какие они. Во время его коротких визитов, я всегда мечтал, что одна из них вдруг выйдет из портала и окажется самой красивой, самой доброй, самой милой, — мужчина лукаво посмотрел на меня. Я сделала вид, что намека не поняла.

— Пойдем, — потянула Аайю за рукав. Не знаю, как реагировать на его слова. Позже разберусь и с ними и с приятным ощущением в душе.

— Куда? — он улыбнулся шире и теснее прижался ко мне.

— К гробовщику, мерки снимать! — я со смехом отскочила от изменившегося в лице оборотня. — Судя по твоему рассказу, тебя скоро похоронить придется! — пояснила я.

— Язва! — рявкнул блондин. — Я перед тобой душу раскрываю…

— Перед тем, как ее демонстрировать, почистить не помешает: пятна от лжи стереть, дырки от притворства заштопать, запашок грязных делишек проветрить, — я уперлась спиной в забор. Развернулась и продолжила отступление вдоль него.

Беззлобно рыкнув, Аайю побежал за мной. Я от него. Не могу сказать, что именно этого я добивалась, но легкий флирт с котом доставил мне огромное удовольствие. Словно на американских горках прокатилась. И отказываться от второго раунда переговоров я не собиралась. Наоборот, меня тянуло пройти чуть дальше по лезвию ножа. До острого кончика, а потом броситься обратно и сесть на рукоятке, чтобы полюбоваться отблесками звезд на стали.

Земо был прав… Небесные тела украли мой разум… Ай, и черт с ним! Может, какие усовершенствования внесут — лишние дыры заделают, а то ветер в голове, как у себя дома гуляет!

Ушастый настиг меня возле яблони. Схватил в охапку, поднял в воздух и закружил, хохоча вместе со мной. Вдоволь навертевшись, мужчина поставил меня на землю. Мы качнулись и едва не упали на влажную от росы траву. Дальше… Кому-то из нас следовало сделать шаг навстречу другому или же назад, чтобы не неволить. Не принуждать.

Ветер. Прошуршал мясистыми листьями дерева, обдал нас ароматом жареного мяса, дыма от костра и спутал наши волосы. Он подсказывал и торопил нас. Просил не упустить мгновение, ведь другого может и не представиться…

Медленно Аайю взял мою ладонь, поднес ко рту, коснулся губами каждого пальчика и произнес шепотом, глядя мне в глаза:

— Не окажете ли мне честь, леди…

— А это вы здесь делаете, а?

Сверху вспыхнул свет. На ветке дерева, обхватив ствол руками, сидел Профессор. Его шляпа съехала на затылок, волосы прошлогодней соломой торчали во все стороны, а рубашка была одета наизнанку и вдобавок неправильно застегнута. Я покраснела, вырвала ладонь из рук Аайю и отскочила от оборотня на метр.

— На звезды любуемся… — прошипел земо. Он и не думал скрывать раздражение, вызванное вторжением Профессора в его личную жизнь, чьи акции пошли в гору.

— Лись… — поправила я его.

— Ну, так давайте втроем … ться? — предложил Профессор, спрыгнул с ветки и предусмотрительно встал между мной и блондином. Не поняла… У него же с Аайю любовь и полное взаимопонимание. Когда успели бежавшую мимо кошку не поделить?

— К сожалению, не получится, — с притворной горечью в голосе произнес Аайю. Его фигура поникла, уголки губ опустились вниз, но я была уверена, что оборотень не более чем притворяется.

— Это еще почему? — удивился брат. Парнишка, нахохлившись, с подозрением взирал на земо.

— Видишь ли, мой мальчик, любоваться звездами вдвоем — это наслаждение, втроем — эстетическое извращение! Но тебе этого не понять… — заключил ушастый.

— Потому что я маленький? — Профессор сжал кулаки и слегка присел. Взглядом он искал на лице блондина подходящее место для удара.

— Потому что ты в искусстве ни Эльги не разбираешься! — прикрикнул на мальчишку земо, дал ему подзатыльник, чтобы тот больше не задавал глупых вопросов.

— По кроватям? — спросила я неуверенно.

Настроение звало петь, танцевать и совершать прочие глупости, присущие молодому одинокому женскому организму, раззадоренному обещаниями ласки. Сердце требовало ритма отбойных молотков, душа жаждала огненного костра эмоций, а разум просил шведского стола новых впечатлений. Однако, в одиночестве нарушить запрет и заявиться на свадьбу не давало чувство стадности. За компанию не так страшно и ответственности меньше: всегда можно решение на другого человека свалить.

Оборотень кивнул, затащил упирающегося Профессора в дом, по пути рассказывая ему сказку про барана и шашлыки. Видимо, с каким-то смыслом, но очень глубоким. Я понять его не смогла.

В отведенной нам комнате мы разделись и улеглись на широкой кровати: брат развалился посередине, раскидав конечности в форме морской звезды. Блондин тоже не бедствовал — отвоевал себе две третьих одеяла и пять маленьких подушек. Я же скромно притулилась на краю, укрывшись куском простыни, вытащенным из-под матраса, и честно попыталась уснуть.

Через час поиска сокровенной истины бытия на потолке я сдалась. Тихо соскользнула с постели, прихватила вещички и опрометью рванула на звуки веселья. На улице натянула рубашку поверх корсета, который не отважилась снять перед сном, вспомнила о забытых у двери туфлях… Махнула рукой, стащила носки, повесила их на забор и отправилась отмечать свадьбу оборотней босиком.

С нечесаными волосами, развевающейся широкой юбкой до щиколоток и рубашке с вышитыми на белом льне крупными ярко-красными маками я напоминала себе цыганку. Медведя бы еще на поводке для полного комплекта…

По мере приближения к веселью я ускоряла шаг и в итоге влетела в толпу развлекающихся уже на бегу. Меня поприветствовали радостными возгласами и потащили играть в "ручеек". Менялись лица, руки, местоположение в теле живой змеи. Партнеры, разгоряченные алкоголем с добавлением сока волшебной травки, делали комплименты и норовили потрогать не только протянутую им руку. Мужчины посмелее дотягивались и до талии и до того, что немного ниже. Впрочем, границ дозволенного они не переходили.

Пройдя весь "ручей", я раскланялась с очередным незнакомцем и подошла к уставленным едой столам перекусить и глотнуть вина. Совсем чуть-чуть. Исключительно для поддержания тонуса, ибо веселиться гости молодой пары планировали до утра, а то и на следующий день. Я же собиралась веселиться два, три, четыре… В общем столько, сколько получится…

Я поставила на стол пустую бутылку, расстегнула рубашку, завязала ее узлом под грудью и тряхнула волосами. Чтобы такое прикольное отчебучить? О! Сейчас спою…

— Посторонись… — размахнувшись, я освободила себе пространство на столе. — Помоги-ка… — парень с цветочным венком в волосах помог мне забраться на стол. — А-а-а, о-о-о, у-у-у-у, ы-ы-ы… — распелась я. — Тишина в концертном зале! — гаркнула я во всю мощь тренированных плаванием легких. — Начинаем передачу по заявкам радиослушателей…

И я начала. Спела "Ах, эта свадьба" авторства Муслима Магомаева, затем "Мы желаем счастья вам", разбавила "Ах, какой женщиной", добавила Глюкозы "Свадьба, свадьба" и присыпала сверху "Лепестками белых роз". Почувствовав, что в горле начинает першить, я свернула выступление, с благодарностью приняла из рук своего помощника бокал с полыхающей закатом жидкостью и залпом осушила его. И разбила на счастье. Об чей-то лоб…